Читаем без скачивания Том 15. Книга 1. Современная идиллия - Михаил Салтыков-Щедрин

«А по сему и принимая во внимание все вышеизложенное, заключал обвинительный акт, предаются уголовному суду нижеследующие лица: А. Заочно — все вообще бежавшие из реки Кашинки пискари, по обвинению: 1) в недозволенном оставлении отечества, или в преступлении, оному равносильном; 2) в предумышленном сопротивлении подлежащей власти, выразившемся в неявке, по ее вызову, в уху, и 3) в составлении заговора с целью неисполнения законных требований начальства, хотя и без намерения ниспровергнуть оное. Каковые преступления предусмотрены 666 ст. всех томов св. зак. Росс. имп.* Б. Пискарь без имени и отчества, известный под названием Ивана Хворова — по обвинению в знании изложенных выше поступков и деяний и в недонесении об них подлежащей власти; причем хотя и не было с его стороны деятельного участия в заговоре, но сие произошло не от воли его, а от воспрепятствования хворостью, по предписанию врачей. Каковое преступление предусматривается уложением о наказаниях, карманным оного изданием».

XXIV*

Чтение обвинительного акта произвело смешанное впечатление. Все отдавали справедливость бдительности прокурорского надзора, но в то же время чувствовали невольное сострадание к бедному больному пискарю, который целых два года томился в тарелке (даже воду в ней не каждый день освежали), тогда как главные злоумышленники плавали на свободе, насмехаясь над всеми усилиями правосудия. В особенности же сожалел о подсудимом один из конвоировавших его жандармов, рядовой Тарара́, который тесно сблизился с ним во время двухлетних скитаний по следствиям и полюбил его как сына. Во всяком случае, всех несколько утешило, что пискаря будут судить не по большому Уложению, а по карманному. Только дамочки оставались легкомысленно-индифферентными к участи подсудимого и, сравнивая его мизерную, изнуренную фигурку с цветущими и пышущими здоровьем кашинскими сведущими людьми, отдавали предпочтение последним.

Затем, когда волнение мало-помалу улеглось, Иван Иваныч позвонил в колокольчик, и началось представление под названием:

Сцена представляет залу заседаний, свойственную кашинско-белозерско-устюженскому окружному суду. Действующие лица и обстановка поименованы и описаны выше.

Иван Иваныч. Подсудимый Иван Хворов! расскажите, что вам известно по настоящему делу?

Подсудимый (делает чрезмерные усилия, чтоб ответить, но ничем не может выразить свою готовность, кроме чуть заметного движения хвостом).

Иван Иваныч (не понимая). Я должен заметить вам, подсудимый, что чем больше вы будете упорствовать… (Петр Иваныч высовывается вперед.) Вы желаете предложить вопрос, Петр Иваныч? (К публике.)Господа! Петр Иваныч имеет предложить вопрос!

Петр Иваныч (говорит солидно, произнося слова внос). В практике кашинского окружного суда установился прецедент… (Умолкает и прислушивается, как будто эти слова сказал не он, а Семен Иваныч.)

Иван Иваныч. Подсудимый! вы слышали? (Пискарь молчит.)Повторяю вам, пискарь…

Жандарм Тарара (движимый жалостью). Иён болен. Дуже, вашескородие, нездоров.

Иван Иваныч (пошептавшись с Семеном и Петром Иванычами). Но ежели так… господин прокурор! не угодно ли вам будет дать по сему предмету заключение?

Прокурор (поспешно перелистывает карманное уложение, но ничего подходящего не находит). Мм… мм… я полагал бы… я полагаю, что, ввиду болезненного состояния подсудимого, можно ограничиться предложением ему кратких и несложных вопросов, на которые он мог бы отвечать необременительными телодвижениями. Нет сомнения, что господа защитники, которым должен быть понятен язык пискарей, не откажут суду в разъяснении этих телодвижений.

Адвокаты Шестаков и Перьев (увлекаясь легкомысленным желанием уязвить прокурора и в то же время запасаясь кассационным поводом). С своей стороны, мы думаем, что язык пискарей более известен обвинителю, нежели нам; ибо он целые два года жил в реке, разыскивая корни и нити по этому делу.

Иван Иваныч. Что же теперича делать?

Голос из публики. Самое лучшее — выпить и закусить. (Общий смех.)

Иван Иваныч (сердито ищет глазами, но в то же время машинально трет рукою под ложечкой). Предваряю, что я дальнейших нарушений порядка не потерплю. Ибо если б даже и чувствовалась потребность закусить, то в этом еще ничего нет предосудительного. И притом все в свое время. Господа судебные пристава! извольте смотреть в оба! (В публике новый взрыв смеха.)Нечего смеяться-с! стыдно-с! Повторяю свой прежний вопрос: что теперича делать? (Семен Иваныч выдвигается вперед.) Вы желаете сказать ваше мнение, Семен Иваныч? (К публике.)Господа! Семен Иваныч имеет сказать несколько слов!

Семен Иваныч (встает и бравирует, как будто хочет сказать, что он и не в таких переделках бывал). В практике кашинского окружного суда установился прецедент… (Краснеет и садится.)

Иван Иваныч (вспоминая о вчерашнем винте и желая уязвить Семена Иваныча). То-то… «прецедент»! Господин прокурор! прошу вас дать заключение!

Прокурор (судорожно хватается за карманное уложение, но в судебные прения неожиданно вмешивается жандарм Тарара).

Тарара. Позвольте, вашескородие, минэ за него говорить! Я усё панымаю!

Иван Иваныч. Вот и прекрасно. Стало быть, мы можем продолжать судебное следствие… Отвечайте, подсудимый! признаёте ли вы себя виновным?

Тарара. У чом, вашескородие?

Иван Иваныч (дразнится). У чом?! У усём!!

Тарара. Виноват, вашескородие.

Иван Иваныч. То-то. Подсудимый! Слышите?

Тарара. Точно так, вашескородие.

Иван Иваныч. Итак, подсудимый сознался. Теперича можно, стало быть, приступить к выслушиванию свидетельских показаний. Господин секретарь! все свидетели налицо?

Адвокат Шестаков. Я имею сделать заявление. Подсудимый никакого сознания не делал, а созналось за него совершенно постороннее делу лицо. Прошу занести об этом в протокол.

Иван Иваныч(качая головой). Ах-ах-ах! всегда-то вы так, господин Шестаков! Правосудие идет своим ходом, а вы препятствуете! Как же с этим нам быть? господин прокурор! ваше заключение?

Прокурор (перелистывает карманное уложение и делает вид, что нашел). Полагаю, что домогательство защиты следует оставить без последствий… на основании 1679 статьи.

Адвокат Перьев(язвительно). Статья, о которой говорит обвинитель, касается раскольников, не приемлющих священства, а к процессуальной стороне политических дел никакого отношения не имеет.

Иван Иваныч. Ах-ах-ах! Как же это, Федор Павлыч, вы так? спапашились… а? (Головастики смеются.) Вы чего смеетесь! ждите своей очереди! Федор Павлыч! за вами слово!

Прокурор(нимало не смущаясь и смотря на Перьева в упор). Это по одному изданию — действительно так; а по другому изданию та же 1679 статья…

Иван Иваныч. Так я и знал. А всё вы, господин Перьев! Правосудие идет своим ходом, а вы прерываете! Предупреждаю, что, ежели это повторится еще раз, я лишу вас слова. Я добр, но не потерплю, чтобы правосудие встречало препятствия на пути своем!

Адвокат Перьев. Позвольте, Иван Иваныч!

Иван Иваныч. Здесь не Иван Иваныч, а господин судья.

Перьев (не обращая внимания). Ах, Иван Иваныч!

Иван Иваныч (строго). Вы упорствуете, господин Перьев? Лишаю вас слова. Извольте немедленно оставить скамью защиты!

Петр Иваныч и Семен Иваныч (вместе). В практике кашинского окружного суда установился прецедент…

Иван Иваныч. Ну да, прецедент. Господин Шестаков! Вам одним вверяется защита интересов вашего клиента. А теперь будем выслушивать свидетелей.

Перьев поспешно обирает бумаги с конторки и с радостью удаляется в публику. В это время в двери, позади судей, показывается голова Прасковьи Ивановны. Судебный пристав поспешно перерезывает залу заседаний и, пошептавшись около дверей, вполголоса докладывает Ивану Ивановичу, что Прасковья Ивановна привезла четыре сорта пирожков.