Читаем без скачивания Моряки - Гаральд Граф

Вдруг замелькали строения и начались запасные пути, значит, поезд приближался к станции. Внезапно машинист резко затормозил, и вагоны, ударяясь и налезая друг на друга, начали останавливаться. Все это было проделано так быстро, что мы считали, что вот-вот произойдет крушение. Но поезд сразу остановился, вагоны еще раз судорожно ударились, и все кончилось. Только багаж посыпался на пол, да пассажиры вцепились во что попало. Слава Богу, все были целы и невредимы. Когда мы убедились, что поезд прочно остановился, то немедленно выскочили из вагонов узнать, в чем дело. Оказалось, что стоим в тупике и каким-то чудом в него не врезались.

Из расспросов выяснилось, что наши машинист и кочегар весь путь пьянствовалии и в зависимости от настроения забавлялись пусканием поезда то малым, то большим ходом. Затем они стали ехать без остановок, и их всюду пришлось пропускать, и только на этой станции решили задержать, впустив в тупик. Это решение, бесспорно, было мудрым, так как нельзя же рисковать другими поездами, но для нас оно могло кончиться очень печально. На счастье, машинист не растерялся и успел остановить поезд, так как уже шел небольшим ходом. Мы утешались, что все хорошо закончилось. После нескольких часов ожидания нас прицепили к другому составу, и мы поехали дальше, на этот раз без приключений, и до Иркутска добрались благополучно.

Там была передышка часов на шесть, и все поехали осматривать город. Был дивный солнечный день, но температура достигла сорока градусов по Реомюру, при полном безветрии. Когда мы усаживались на извозчиков, то даже показалось, что совсем тепло, однако уже минут через десять холод дал себя знать, и руки, ноги и уши начали нестерпимо мерзнуть. Пришлось повязать башлыки, но я так неудачно это сделал, что кончик уха не прикрыл и по возвращении на вокзал, к своему ужасу, обнаружил, что ухо отморожено — оно страшно распухло и болело.

В Иркутске царил уже больший порядок, не только в городе, но и на вокзале. Когда подали поезд, мы поторопились занять места в вагоне второго класса и удобно расположились. Вдруг вошел комендант станции и заявил, что штатских просят выйти, так как этот вагон предназначен для офицеров. Естественно, мы остались сидеть, тогда он начал сердиться и возвышать голос, прямо обращаясь к нам, но мы решили его немного позлить и молчали. Только после того, как он к каждому подошел и потребовал показать удостоверение, ему пришлось убедиться, что и мы все офицеры.

С Иркутска всюду только и было разговоров о карательных экспедициях генералов Меллер-Закомельского и Ренненкампфа, которые начали наводить порядок и так энергично, что сразу же весь революционный пыл прошел. Хотя никаках ужасов они и не творили, и только, кажется, в Красноярске, где восставшие проявили некоторое упорство, пришлось произвести расправу, но слухи в публике шли о "тысячах" расстрелянных и арестованных. Насладившись за время путешествия прелестями развала и полной растеренности власти, мы по мере того, как выходили из революционной зоны, начинали себя чувствовать отлично: поезда шли по расписанию, поездная прислуга добросовестно служила, и не надо было поминутно ожидать насилий и оскорблений.

На одной из станций мы достали газеты и из них узнали невероятную новость: о бунте на Черноморском флоте. С еще большим недоумением я прочел, что главным руководителем бунта является не кто иной, как наш П. П. Шмидт Вот тебе и раз, всего можно ожидать, но только не такого сюрприза! Прямо верить не хотелось! Путешествие теперь шло гладко. Мы, хотя и не имели спальных мест, но сидели с большим удобством, публики было мало, и многие пассажиры ехали лишь от станции до станции. Однажды нас страшно позабавили две гимназистки-сибирячки, которые недолго сидели в нашем вагоне. Они имели с собой большой мешок с кедровыми орешками и как вошли в вагон, так сейчас же и принялись за них. Как мы ни старались с ними заговаривать, из этого ничего не выходило, и они продолжали сосредоточенно грызть орехи, только трещали скорлупки. С этих пор мы прозвали это занятие "сибирским разговором".

Благополучно проехали Нижне-Удинск, Красноярск , Курган и стали переваливать Уральский хребет Промелькнули Челябинск, Златоуст и Уфа, где мы распрощались с одной из сестер-попутчиц, другая же отстала еще в Иркутске.

В эти дни мы вели большую дружбу с одним стариком, пехотным капитаном и георгиевским кавалером. Он производил удивительно симпатичное впечатление своей чисто русской натурой. Человек, видимо, небольшого образования, но не глупый и, наверное, очень храбрый, он кончал теперь скромную карьеру в чине капитана. Казалось странным, что он уже служит более тридцати лет, участвовал в нескольких войнах, награжден даже Георгиевским крестом и все же так недалеко продвинулся по службе. Нам это представлялось несправедливым, но он сам находил вполне нормальным. Мы с ним развлекались чаепитием и слушали интересные рассказы о боевой жизни.

Чего-чего он только не навидался и не натерпелся. Это был простой честный солдат, знавший всю свою жизнь только службу и добросовестное исполнение приказаний начальства.

Армия с такими офицерами не проиграла бы войны.

Через два дня стали подъезжать к Москве. Там беспорядки оказались в самом разгаре, и нас долго держали на запасных путях. Пошли слухи, что вообще поезда дальше не ходят и придется застрять. Это нас страшно расстроило, так как были уже совсем близко у цели. К счастью, эти слухи не оправдались, и вечером мы неслись по направлению к Петербургу Заканчивались тридцатые сутки путешествия. Все тридцать ночей нам не пришлось раздеваться, спали мы кое-как, где и как придется, страшно устали и мечтали о мягкой и чистой постели.

Утром 23 января наконец показался Петербург Поезд подошел к Николаевскому вокзалу Какое радостное чувство, как приятно опять видеть знакомые улицы, дома и магазины. Все казалось каким-то подновленным и красивым. Вот извозчик подвез меня к подъезду дома. Выбежал старик-швейцар и в первый момент не узнал меня в штатском наряде. Потом пошли расспросы, рассказы и сетования на тяжелые времена. Едва дослушав старика, я взбежал по хорошо знакомой лестнице, позвонил и всех переполошил своим неожиданным приездом.

Как приятна встреча с родными после долгой разлуки, да еще такой, которая могла оказаться вечной! Как дороги эти моменты!

Этим закончился первый этап моей службы на флоте. Начинался второй. Я был уже теперь не юный мичман, только что выпущенный из стен Корпуса, а офицер, видавший виды и с жизненным опытом...

Цусимская катастрофа и проигрыш войны прежде всего отразились на флоте. Стали очевидны его язвы, и приходилось их залечивать. Для российского флота начиналась новая эра, доцусимский период уходил в вечность.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение I Офицеры выпуска января 1904 г, погибшие в Цусимском сражении 14-15 мая 1905 г.

На эскадренном броненосце “Князь Суворов”:

Флоров Александр Александрович

Шишкин Борис Николаевич

Жуковский Георгий Иванович

Фомин Владимир Юрьевич

Головин Дмитрий Сергеевич

На эскадренном броненосце “Император Александр III”:

Всеволожский Петр Андреевич

Князев Юрий Михайлович

Адельберг Александр Александрович

Баранов Николай Николаевич

На эскадренном броненосце “Бородино”:

Цывинский Евгений Генрихович*

Протасьев Александр Николаевич

Прикот Николай Николаевич

Кочуков Александр Викторович

На эскадренном броненосце “Ослябя”:

Шиповалов Василий Петрович

Майков Валериан Валерианович

На эскадренном броненосце “Наварин”:

Макаров Леонид Николаевич

Леман Арсентий Константинович

На крейсере I-го ранга “Светлана”:

Нирод Георгий Михайлович**

Картавцев Всеволод Евгеньевич

На крейсере II-го ранга “Жемчуг”:

Тавастшерна Георгий Александрович

Приложение II Офицеры и кондукторы транспорта “Иртыш”, участвовавшие в Цусимском сражении 14-15 мая 1905 г.

Офицеры:

Командир капитан 2-го ранга Ергомышев Константин Львович

Старший офицер капитан 2-го ранга Магаринский

Иван Николаевич (вступил в должность 25 апреля 1905 г.)

Штурманский офицер мичман

Емельянов Евгений Константинович

Штурманский офицер прапорщик по морской части

Картерфельд Альфред

Ревизор лейтенант Родзянко Владимир Павлович

Ревизор лейтенант Черепанов Константин Константинович

Вахтенный начальник лейтенант

Мюнстер Альфред Цезаревич

Вахтенный начальник мичман Граф Гаральд Карлович

Вахтенный начальник мичман Коссаковский Борис Дмитриевич

Вахтенный офицер мичман Петухов Георгий Михайлович