Читаем без скачивания До чего ж оно все запоздало - Келман Джеймс

Вообще-то в домино он, может, и сейчас смог бы сыграть. Там же эти пятнышки на фишках, чем тебе не брайль. Так что попробовать можно. Но только не здесь! тутошние ублюдки как начнут мухлевать, так сразу тебя и сделают, они еще и в очередь выстроятся, чтобы поживиться на твой счет! А, ладно, не треньди; не такая уж они и сволота.

И все-таки лучше играть с другими незрячими. Хотя и с ними как ты проверишь, что происходит? кто что выставляет? Что же, каждый мудак так и будет все фишки ощупывать? Нет, тут понадобятся особые правила. Судья понадобится, чтобы ходы записывал. А как, на хер, он их записывать будет, если тоже ни черта не видит? Это ж хрен знает какая неразбериха получится. Вот шахматы, там да, там совсем другая история. Потому как в шахматах важны только будущие ходы, а те, что уже сделаны, они уже сделаны, все уже на доске, на их счет волноваться нечего, важно, что дальше будет. Прежние ходы и помнить-то не обязательно. Хотя кто его знает, может, и обязательно. Кто-то неподалеку препирается по поводу бокса; неприятно, не так чтобы прямо над ухом, но достаточно близко, чтобы слышать обрывки разговора. Сэмми пытается вслушаться, нет, его только зло берет, так что он это дело бросает. Потом кто-то подходит к нему. Сэмми ждет; снимает руку с кружки, сдвигает ее к краю стола.

Привет. Привет, Сэмми.

Это ты, Тэм?

Ага.

Ну точно; господи, а я-то думаю, кто это тут…

Ты как, в порядке?

Да, Тэм, да, справляюсь. Сам-то как?

Нормально.

Я так и думал, что встречу тебя; надо бы поговорить… Не присядешь?

Тэм, помявшись, садится.

Что пьешь?

Сейчас, принесу… Тэм снова вскакивает. Сэмми слышит, как он отчаливает. Проходит несколько минут, прежде чем Тэм возвращается; теперь он говорит вполголоса: Это что, навсегда? говорит он; глаза и все такое?

Трудно сказать, Тэм.

Совсем ничего не видишь?

Совсем.

Охереть можно.

Слушок-то уже прошел, а?

Да…

Всегда удивлялся, как это получается, хотя, сам понимаешь! Сэмми улыбается. Прям как будто какие-нибудь долбаные почтовые голуби разносят!

Да, знакомо. У доктора-то был?

Повидался нынче утром с мудилой… Сэмми пожимает плечами, проглатывает то, что осталось в стопочке, немного отхлебывает из второй. Твое здоровье, говорит он.

Ага.

Мог бы с таким же успехом и дома остаться; гребаный козел, друг, я с ним поцапался под конец. Ну, просто надо было к нему сходить, УСО и все такое. Иначе я бы ни хрена и с места не сдвинулся; пустая трата времени. У них все схвачено, Тэм, ты же знаешь, как эти дела делаются.

Противно, сил нет.

Вот тут ты охеренно прав. Сэмми лезет в карман за табаком.

Держи. Тэм дает ему сигарету.

Ногу в последнее время не видел?

Нет, последний раз когда с тобой. А что, он тебе нужен?

Да не так чтобы очень. Господи, ты тогда правильно сделал, что отвалил, мы с ним нарезались до соплей; с ума можно сойти. У меня вся суббота из памяти выпала. Хрен его знает, где нас носило. Полная дичь. Ты нас потом не видел, а?

Нет.

Я думал, может, мы здесь приземлились.

Может, и так. Ты у Морриса спроси.

Да… хотя иногда лучше и не выяснять ничего; понимаешь, не будить спящих собак.

Может быть, может быть.

Кругом сплошные напасти. Еще и Элен куда-то, на хер, пропала.

Элен?

Да, ни слуху ни духу. Сгинула, на хер, друг, я ее уже неделю не видел; хрен ее знает, куда она подевалась. Такая моя везуха! Сэмми покачивает головой; отпивает пива. Долбаная дичь, говорит он, вся последняя неделя.

Так ты не думаешь, что это только на время, глаза и все прочее?

Откуда мне, в жопу, знать.

Да…

Они же ни хера не говорят.

Когда тебя выпустили-то?

В среду.

В среду?

А что?

Да нет, просто интересно.

Потом они меня снова забрали; в субботу вечером. Только этим утром и вышел. Сэмми отпивает пива.

Ко мне тоже заглядывали.

Да ну?

В пятницу.

Понятно.

В полпятого утра.

Эка.

Да, жена им открыла. Чуть не обосралась. Сам понимаешь, ни с того ни с сего, без предупреждения.

И что, забрали тебя?

Нет.

…

Нет, они меня не забрали, что нет, то нет. Тэм шмыгает. Ну, правда, и злющие были, знаешь, о чем я?

Сэмми кивает.

Судя по базару, злые-презлые.

Да.

…

Так что все путем?

Да нет, какое уж там путем, ни хрена не путем.

А что случилось-то?

Да так, задавали они мне всякие там вопросы, сам знаешь, Сэмми. Только я им ни хрена не сказал, ничего. В общем, да, нормально.

Сэмми поднимает стопку, опрокидывает ее содержимое в рот, дергает себя за нижнюю губу.

Понимаешь, о чем я?

…

Ладно, проехали. Жаль, что у тебя так получилось с глазами.

Сэмми гасит окурок, начинает свертывать новую сигарету. Спрашивает: В чем дело-то?

Да, в общем, ни в чем.

Ты вроде разволновался.

Нет, ничего.

Из-за меня, что ли? Я что-то не так сказал?

Слушай, давай оставим это.

Какого хрена, Тэм?

Давай оставим.

Если я чего не так сказал, объясни.

Не важно.

Какого хера не важно, ты же чем-то расстроен.

Ну, в общем, малость да.

Так говори.

Тэм вздыхает: ну, ты ж понимаешь.

Ничего я не понимаю. Ничего. Давай выкладывай.

Я насчет того, что я твоего приятеля не видел, так что ни хрена им и сказать-то не мог, все нормально, и давай это оставим.

Сэмми открывает рот, собираясь сказать кое-что, но не говорит, только прикуривает, берет кружку, отхлебывает.

Ты меня понял, я им ни хрена рассказать не мог и не рассказал.

Так тебе и рассказывать было не хера.

Ну да; да, правильно.

Тогда чего ты расстроился?

Сыскари, Сэмми, уж больно они были злые.

Да, я помню, ты это говорил: так эти ублюдки всегда злые, ну и что?

Ты мне этого не говори.

Чего?

…

Сэмми прочищает горло и шепчет: Чего не говорить-то? Я ни хрена и не говорю.

Им нужна информация, Сэмми, понимаешь.

И ладно, и что я, по-твоему, должен сделать, пойти, на хер, и дать им ее? А?

Ты мог бы, на хер, предупредить меня, вот что ты мог сделать.

Предупредить? О чем?

Мать-перемать. Слушай, мне жаль, что у тебя так вышло с глазами, правда, так что давай оставим это, давай, на хер, оставим.

Да что оставим-то?

Фу-ух.

Что?

Плохой разговор, Сэмми, плохой у нас с тобой получается разговор.

Тэм, я вообще не знаю, о чем ты толкуешь.

Ну да, в этом и вся долбаная проблема.

Охеренно верно, и все же.

Слушай, оставь меня в покое.

Сэмми откидывается на спинку стула, потом опять выпрямляется и шепчет: Ты ж ни хрена ни в чем на замешан, друг, так что я не понимаю, чего ты так, в жопу, волнуешься, все это к тебе ни хрена не относится.

Сэмми, ты мне только не рассказывай, что я тут ни при чем; жену вытащили из постели в половине пятого утра, это шутки, по-твоему! иди ты знаешь куда: не замешан, ну и херня!

Так ведь не замешан же.

Тогда чего эти ублюдки ко мне вяжутся? А?

О чем ты?

Фу-ух, иди ты на хер, Сэмми, а то ты не знаешь, о чем я.

Ну ладно, ну я столкнулся в забегаловке с одним малым – после того, как ты ушел; так это мое дело – ты ушел, я столкнулся с одним малым; ну и ладно, мне и отвечать.

А кому же еще? Ногу тоже винить не в чем!

Тэм…

Это твой знакомый, твой, в лоб его мать, приятель.

Ни хрена он мне не приятель.

Мог бы меня и предупредить.

Да о чем?

Господи-исусе, Сэмми, легавые ломятся в мою дверь в полпятого утра! дом, на хер, битком набит, везде наркота. Ты что, не понял, они ж все знали, все, в жопу, вверх дном перевернули. Тебя не забрали? да они и жену могли, на хер, забрать; точно тебе говорю, они могли, на хер… господи-исусе, жена охренела, я охренел, мы все охренели – детишки, они на кухне спали. А эти грязные ублюдки расселись там, жрут шоколадные бисквиты, чай пьют, смеются, как хрен знает кто. И ты мне говоришь, не волнуйся? Ты охеренно прав, я волнуюсь, я весь конец недели проволновался. Мог бы и сказать мне хоть что-нибудь. Чтобы я знал. Что-нибудь. Хоть какую-нибудь херню. Чтобы я знал, к чему дело идет. Вот и все.