Читаем без скачивания Виннету - Карл Май

Инчу-Чуна разделся, оставаясь в легких индейских штанах, за пояс засунул томагавк и сказал:

— Можно начинать. Прыгай в воду!

— Можно я сначала проверю глубину? — робко спросил я.

Лицо индейца выражало безграничное презрение. Он приказал дать мне копье. Я сунул древко в воду и, к своему счастью, убедился, что здесь достаточно глубоко. Все еще изображая испуг, я присел на корточки, набрал пригоршню воды и стал обмывать лицо и грудь, словно боялся апоплексического удара в холодной воде. Оскорбительные выкрики и гул презрения свидетельствовали о том, что моя цель достигнута. Сэм Хокенс кричал мне:

— Господи, да идите же сюда, сэр! Я не могу этого видеть! Пусть нас мучают! Лучше умереть, чем видеть такое!

Вдруг я вспомнил о Ншо-Чи. Что она подумает обо мне? Я обернулся и посмотрел назад. Тангуа был само злорадство. У Виннету верхняя губа приподнялась вверх, обнажив зубы: он был вне себя от того, что проявил ко мне сочувствие. Сестра его опустила глаза и вообще не смотрела на меня.

— Я готов! — крикнул Инчу-Чуна. — Почему медлишь? В воду!

— А это обязательно? — играл я свою роль. — Разве нельзя ничего изменить?

Вокруг раздался дружный хохот, в котором громче других звучал голос Тангуа.

— Отпустите вы эту жабу, даруйте ему жизнь! Не пристало воину бороться с таким трусом.

Инчу-Чуна в ярости рявкнул:

— В воду, не то я ударю тебя томагавком здесь же!

Жалкий и растерянный, я сел на берег, со страхом спустил ноги, пальцами попробовал воду, нерешительно опустил в нее ступни и, сидя, стал медленно сползать в воду, помогая себе руками.

Инчу-Чуна не выдержал.

— В воду! — еще раз рявкнул он и ногой пнул меня в спину.

Именно этого я ожидал. Беспомощно выбросив вверх обе руки, я издал пронзительный вопль и бултыхнулся в воду. Притворство кончилось. Почувствовав дно, я оттолкнулся и поплыл под водой у самого берега вверх по реке.

Инчу-Чуна прыгнул вслед за мной. Позднее я узнал, что он хотел отпустить меня на некоторое расстояние, дать возможность выйти на тот берег и только там метнуть в меня томагавк. Однако мое поведение заставило его изменить план, и он сразу прыгнул за мной, чтобы немедленно покончить с бесславным трусом, как только тот вынырнет на поверхность.

Напрягая все силы, я доплыл до намеченного места, где берег нависал над водой, и высунул голову из воды, чтобы вдохнуть воздух. Кроме вождя, никто не мог меня увидеть. Только он находился в воде, но, к счастью, смотрел в другую сторону. Сделав глубокий вдох, я опять нырнул и поплыл дальше. Вскоре я подплыл к завалу из веток и деревьев, нанесенных водой. Снова выставив из воды лишь рот и набрав воздуха, я поплыл за завал. Он оказался столь надежным укрытием, что теперь я мог подольше побыть на поверхности.

Инчу-Чуна, озираясь по сторонам, высматривал меня.

Следующий отрезок моего подводного пути был самым долгим: надо было добраться до того места, где начинался лес и ветви деревьев свисали над водой. Мне удалось доплыть туда и под прикрытием зарослей выбраться на берег.

Перебраться на другой берег я мог только за излучиной реки, там, где она не видна индейцам. Я проделал это в несколько прыжков. Однако я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на тех, кого мне удалось обмануть. Все они стояли на берегу, кричали, жестикулировали, а вождь все плавал туда и обратно, не теряя надежды, что я все-таки выплыву, хотя всем было ясно столько времени я не мог пробыть под водой. Интересно, вспомнил ли сейчас Сэм о том, что я ему говорил: «Если я утону, мы будем спасены»?

Лесом я пробежал излучину реки, потом опять вошел в воду и беспрепятственно переплыл на другой берег. Так мне удалось осуществить свой замысел благодаря тому, что апачи поверили, что я трус и скверный пловец.

Пройдя по противоположному берегу вниз по реке до конца леса и скрывшись в кустах, я с нескрываемым удовольствием наблюдал, как несколько индейцев прыгнули в воду и копьями тыкали в дно в поисках пленника. Сейчас никто не мешал мне добежать до кедра и выиграть поединок, но я не сделал этого. Мне хотелось не только победить, но и проучить Инчу-Чуну. И еще заставить оценить мое благородство.

Вождь все плавал туда и сюда, ему даже не приходило в голову взглянуть на другой берег. Я опять погрузился в воду, лег на спину, высунув только нос и рот, медленно плыл по течению. Никто меня не заметил. Таким образом я доплыл до песчаной отмели, нырнул, проплыл немножко еще, вынырнул и, выпрямившись в воде, громко крикнул:

— Сэм, вы выиграли, выиграли!

Что тут началось! Услышав мой крик, все повернулись ко мне. Такого воя мне еще не приходилось слышать! Казалось, воют и улюлюкают тысячи чертей, разом выпущенных из ада. Тот, кто хоть раз в жизни слышал нечто подобное, никогда этого не забудет. Инчу-Чуна, увидев меня, бросился вперед, рассекая воду длинными, сильными взмахами рук. Он словно летел ко мне. Нельзя было подпускать его слишком близко. Я тоже поспешил на берег, вышел из воды и встал.

— Бегите, бегите, сэр! — орал Сэм Хокенс. — Бегите к кедру!

Никто не мешал мне так и поступить, но я решил проучить Инчу-Чуну и не двинулся с места, пока вождь не приблизился на сорок шагов. Только тогда я повернулся и побежал к дереву. Томагавка я не боялся: чтоб метко бросить его, Инчу-Чуна должен был выйти из воды.

Дерево росло шагах в трехстах от берега. Я пробежал половину пути, остановился, обернулся. Вождь выбирался на берег и шел в подготовленную западню.

Он выхватил томагавк из-за пояса и бегом бросился ко мне. Я выждал и, только когда он приблизился на опасное расстояние, сделал вид, что убегаю. Инчу-Чуна, думал я, не решится бросить томагавк, пока я стою, так как я легко уклонюсь от удара, отпрыгнув в сторону. Значит, он пустит в ход свое оружие, когда я повернусь к нему спиной и побегу к кедру. И я сделал вид, что убегаю, но внезапно остановился и повернулся лицом к вождю.

Я рассчитал верно. Именно в этот момент Инчу-Чуна замахнулся томагавком и метнул его, не сомневаясь в точности своего броска. Я отскочил в сторону, топор пролетел мимо и, упав на землю, зарылся глубоко в песок. Именно этого я и ждал: подбежав и подняв томагавк, я медленно пошел навстречу вождю. С яростным криком тот бросился ко мне.

Я замахнулся томагавком и грозно прикрикнул:

— Остановись, Инчу-Чуна! Хочешь получить по голове собственным топором?

Вождь остановился и крикнул:

— Собака, как ты ушел от меня в воде? Злой Дух опять помог тебе!

— Если и помогал какой-то дух, так только добрый Маниту!

Глаза Инчу-Чуны хищно сузились, в них блеснула злоба. Я предостерегающе сказал: