Читаем без скачивания Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

Такие выступления с последующим сообщением, что лорд Мелин узнал о заговоре против родины и теперь прилагает все усилия, чтоб разобраться с предателями и изменниками, Ларик устраивал на всем своем пути следования от границы Данн с Ларс до Двуглавой Крепости. Слегка прихворнувшая из-за холодов Нина предпочитала отсиживаться в том доме, где им давали приют, греться уочага или печки и пить теплый чай из душистых малиновых стеблей или чабрецовых цветков. Впервые со дня смерти Иллара девушка чувствовала себя в безопасности, а будущее уже не казалось мрачным и безысходным. А еще она заметила, что почти постоянно думает о Мелине, о том, как он вел себя с ней, как просил прощения, какими глазами смотрел в ее глаза, каким теплым и трепетным был его голос. Это казалось Нине недопустимым и неправильным. Жене, недавно потерявшей мужа, не полагалось мечтать о другом мужчине. 'Но я всегда о нем думала… и мечтала… , - напоминала себе девушка, и сердце ее сбивалось с ритма — ему становилось мало места в груди, куда слегка постукивал золотой перстень. Нина пропустила сквозь него шнурок и надела на шею. Украшать кольцом руку она не могла себе позволить. 'Что же с нами будет? Что же с нами будет дальше? — вновь и вновь выплескивала мысль в ее голове. — С нами, с такими ужасными, нехорошими людьми… ведь и я плохая, очень плохая… о, прости меня, Иллар…

В который раз Нина признавалась самой себе, что не по любви вышла замуж, а лишь от безысходности, от страха остаться одной на белом свете. Ведь так могло произойти через пару-тройку лет, когда девичья краса ее сдала бы позиции неумолимому времени и уже не привлекала бы женихов. Единственный человек, милый сердцу девушки и завладевший ее мечтами, обнаружил в себе кронпринца и через это стал для нее — простой трактирной прислуги — совершенно недоступен. Все сладкие, розовые грезы Нины рассыпались, как башенка из кубиков, построенная неловким малышом. Иллар, давний воздыхатель, молодой и хороший парень, явился очень вовремя, с цветами, подарками и предложением, и теперь уже у Нины не было причин ему отказывать…

'Я плохая, плохая, плохая… обманула его и себя… вот и получила по заслугам… но Иллар — чем он виноват? Ах, наверное, теперь навсегда ему быть для меня самым страшным укором', - вздыхала и роняла невольные слезы Нина, пока ехала в Данн.

Но все-таки ехала. Потому что никакие горести и никакая боль не загасили теплого и жаркого чувства, которое само собой, не слушаясь никаких голосов разума, вспыхивало в груди девушки при одном лишь воспоминании о Мелине. И колечко на шее было залогом надежд. Они же блистали впереди, подобно утреннему восходу.

'Положусь на судьбу — пустьвывозит туда, куда означено', - так решила Нина, совершенно не подозревая о том, что точно такое же направление для своей жизни выбрал и сам лорд Мелин…

В Двуглавой Крепости Ларика и его спутницу встретили, как дорогих и долгожданных гостей. Весть о том, что друзья лорда Мелина скоро прибудут, долетела до башен замка быстрее февральских ветров.

— Разве я врал тебе? — подмигнул Ларик Нине, когда из широко раскрытых ворот их вышли приветствовать одетые в блистающие кольчуги солдаты крепостного гарнизона во главе с капитаном.

— Не врал, не врал, — кивнула парню девушка. — Только я тебя прошу: не говори никому, кто я и что я… Кстати, можно мне выдать себя за твою сестру? Мол, плохо мне жилось в Илидоле, и ты взял меня с собой, как и должно заботливому брату. Согласен?

— Как пожелаешь, сестренка, — Ларик быстро согласился с тем, что так будет лучше.

Так и приветили Нину в Двуглавой Крепости — как младшую сестру мастера Ларика. Девушку взяла под свое крыло староста горничных замка — толстая и кудрявая Никола. Она обозвала Нину 'худющей и бледнющей' и первым делом распорядилась приготовить для 'бедолажки' в одной из гостевых комнат теплую ванну, сдобренную настоем целебных трав. После омовений Никола самолично закутала чистую и распаренную девушку в три одеяла, чуть ли не на руках отнесла к жарко натопленной печке, вручила чашку горячего бульона и хороший ломоть свежего белого хлеба, а сама устроилась рядом, чтоб поболтать.

— Твоему брату надо было тебя пораньше к себе забрать, — говорила Никола, не переставая жевать ломтики сушеных яблок, которых было бессчетное количество в необъятных карманах ее фартука. — Ты совсем ребенок. Видно — натерпелась. Чай, забижали все встречные-поперечные.

— Что было, то было, — вздохнула Нина и подула на бульон: он не спешил остывать. — Сейчас я с братом и думаю лишь о хорошем.

— Это правильно, — кивнула староста. — Я тоже так стараюсь думать и на жизнь весело смотреть. Не всегда оно получается, но кукситься нельзя — будет еще хуже…

Девушка наконец отхлебнула из глиняной чашки янтарного навару, в котором плавали мелкие кустики сушеного укропа и белые кубики хлеба, и подумала, что Никола все правильно говорит. 'Если допустить в себя уныние, оно все целиком собою заполонит, и подернет тебя зеленой плесенью. Будешь ты стареть и дурнеть', - и первый раз за последний месяц посмотрела Нина на свое отражение в крышке стеклянного столика и громко изумилась:

— Я ли это?

— Ты, ты, бедняжка-замарашка, — засмеялась Никола. — Ну, ничего, это дело поправимое. Будем тебя кормить, будешь спать вдоволь, а вот тяжелой работы этим ручкам надо поменьше, — и тронула огрубевшую и покрасневшую узкую ладонь Нины своими пухлыми розовыми пальцами.

Никола сдержала обещание: за столом девушку теперь всегда встречали вкусные и сытные блюда. Никуда не денешься: всего за какую-то неделю посветлела, покруглела щеками худышка Нина. К ней быстро-быстро возвращались свежесть, юность и здоровье, которые даёт более-менее спокойная и беззаботная жизнь. Был рад и Ларик, наблюдая эти изменения. Он часто составлял Нине компанию в недолгих прогулках по убеленному снегом саду и с удовольствием отмечал, как веселее блестят глаза девушки, как румянится её узкое лицо в меховой опушке капюшона, и в самом деле парню казалось: вот она — его сестричка, юная и красивая барышня, вполне подходящая пара наследнику престола. И все заботы о Нине были теперь для Ларика приятными…

Потому кричал он задорно, выбегая на галерею, на звук обеденного колокольчика:

— Эй-эй, сестричка? Где ты, сестричка?

В комнате, которую ей отвели, Ларик 'сестрички' не нашел. 'Гуляет где-нибудь, — подумал он, вновь выходя в коридоры. — И правильно. Зачем сидеть и скучать? В замке есть на что посмотреть'.

Он нашел Нину. В одном из нижних залов — в оружейной комнате, где кроме стоек с этим самым оружием да с доспехами, боевых знамен с гербами Данн, ничего особенного не было. Судя по тому, с каким интересом девушка рассматривала старинные мечи, кинжалы и щиты, украшавшие каменные стены, обедать ей совсем не хотелось. Рядом с Ниной предупредительной фигурой стоял камердинер Мелина — чернявый Ник. Он что-то вполголоса рассказывал о длинном тонком клинке с причудливой рукоятью из полупрозрачного бледно-зеленого нефрита, которым заинтересовалась девушка. Ларик чуть нахмурился, увидав, каким взглядом камердинер поглядывает на Нину и как он, будто бы нечаянно, касается своим локтем ее локотка.

— Сестричка! — так славный парень Ларик прервал речи Ника и обратил на себя внимание девушки. — Что ж ты? Я тебя ищу. Идем за стол.

— Прости, — Нина простодушно улыбнулась, поворачиваясь к 'брату', - Ник так интересно рассказывает, что можно забыть обо всем на свете. Вот сейчас, к примеру, он говорил о том, что рукоятку этого меча сделали из камня, который в страшную грозу упал с неба и пробил крышу дома! Черепичную! Правда, удивительная история?

— Сказки для детей, — отмахнулся Ларик и подарил бойкому камердинеру взгляд, лишенный какой-либо теплоты, — или для наивных девушек.

— Может быть, — Нина простодушно согласилась, — но это очень интересно.

Тут Ларика осенило:

— Послушай, если тебе нравятся все эти столетние железки, может, тебе будет интересно научиться ими орудовать?

— Не понимаю, — смутилась Нина.

— Я научу тебя рубиться! — засмеялся, объясняя, Ларик. — Будешь девчонкой-рубакой. Хочешь? — и скосил взгляд на камердинера.

Юноша заметно сник: он сообразил, что таким образом брат хочет отвлечь сестру от его особы.

— Я бы с радостью. Только я, наверно, даже поднять меча не смогу, а уж рубиться… Больно они тяжелые, — вздохнула Нина и спрятала тонкие руки за спину.

— Ваша милость, — тут же расцвел Ник, — а я ведь еще не показал вам дамского оружия. Посмотрите: у стены напротив — как раз оно. Поверьте, для ваших изящных рук мы найдем подходящий клинок. Женское оружие всегда намного легче мужского. Вот посмотрите на это, — порхнув к 'дамской' стене, он ухватил с белых костяных стоек, похожих на огромную снежинку, тонкий, чуть изогнутый меч из стали, похожей на осколок зеркала. — Возьмите, не бойтесь, он легок и тонок, как перышко, — и галантно поклонившись, поднес Нине оружие.