Читаем без скачивания Совет Двенадцати - Александр Рудазов

Например, вот этот тип в желтом плаще – Зарусек Консерватор, декан Иххарийского гимнасия, гневно рычащий от мысли, что теперь ему придется обучать чернь, не имеющую колдунов в родственниках. Целую тысячу лет священные плащи надевали исключительно благородные юноши и девушки с чистейшей кровью – и теперь все это спустить в канализацию?!

А эта старуха в оранжевом плаще – Харзея Жадная. До недавнего времени возглавляла иххарийскую стражу – и всем было прекрасно известно, что ее карманы лопаются от взяток. Она особенно и не таилась – прежний Совет Двенадцати не обращал внимания на столь пустячные провинности.

А вот Ванесса Внезапная просто взяла и вышвырнула заслуженную стражницу с должности. Словно это не она верой и правдой работала на благо общества, словно это не она установила в Иххарии такой железный порядок, что даже птицы боялись над ним пролетать!

Но особенно Кодера обрадовалась, отыскав двух красных плащей. Точнее, первый из них нашел ее сам – Архенбух Никто, лучший теневик, глава внешней разведки. Всю свою жизнь этот неприметный человечек был одним из самых рьяных ктулхуистов. Он бы непременно поддержал Торатсиро Кишечника, если бы не находился в это время в Ларии, взятый в плен гренадерами-эйнхериями. Вернувшись в Серую Землю, Архенбух понял, что ничего не сможет сделать в одиночку, поэтому прикинулся лояльным новому режиму.

Ему это удалось без труда – кто-кто, а Архенбух умеет оставаться незамеченным.

Также в группу Кодеры вошла Астила Керамика – но совершенно по иной причине. Как и ее покойный брат, великая геомантка отличается прекраснодушной тупостью и искренне считает Креола гнусным негодяем, отнявшим власть у законных правителей. Кодера легко убедила Астилу присоединиться – она всего лишь наплела ей с три короба о мерзавцах, сидящих в Совете Двенадцати.

Сейчас эта великанша гладила Кодеру по плечу и пафосно нудила:

– Мне так жаль тебя, дорогая! Когда я размышляю о твоем образе жизни, твоих нравах и твоей культуре, я сетую на несправедливость судьбы, мне больно видеть, что мы живем в столь губительном и развращенном окружении. Злодейства и подлость, мошенничество и ложь причисляются там к добродетелям. В мире господствуют и одерживают верх невежды, наглецы, моты, мерзавцы и плуты. Люди же, подобные нам с тобой – достойные, безупречно честные, скромные, непритязательные, – там не в почете, их не допускают к участию в решении важных дел и даже гонят отовсюду. Не вижу, на что ты или иной человек высокой культуры может надеяться в Совете Двенадцати.

– Мы это изменим, дорогая Астила, мы это изменим… – улыбалась Кодера, едва сдерживаясь, чтобы не ударить эту напыщенную идиотку.

Особняк, в котором все сегодня собрались, как раз Астиле и принадлежит. В случае провала Кодера планировала все свалить на нее – благо Астила так глупа, что не догадается выдать остальных.

До этого дня Кодера не была в гостях у великой геомантки и теперь насмешливо осматривала интерьер. Во всем здесь видна какая-то пошлая роскошь – высокие шкафы, украшенные виньетками шифоньерки, письменный стол красного дерева с бронзовыми канделябрами и другими украшениями, диван, кресло, стулья красного сафьяна… В шкафах вместо книг лежат альбомы, исписанные скверными стихами и театральными рецензиями – Астила любит баловаться пером. На стене два больших портрета удивительно похожих тучных мужчин – Акс Камень и Вас Глыба, покойные отец и брат Астилы.

Колдуны рассаживались по местам, подозрительно косились друг на друга. Многие сегодня явились инкогнито – в масках, прикрытые ложными аурами. О присутствии Архенбуха вообще никто не догадывался – он стоял в углу невидимкой. Даже Кодера Ясновидящая с большим трудом различала смутную тень на этом месте – а уж она-то лучше всех умеет зреть незримое!

– Ты все-таки не стала приглашать личей? – послышался у нее в ухе шепот Архенбуха. – Болитриан и Лекайя могли бы стать хорошим подспорьем… да еще и тот новенький… Ингмарид…

– Не хочу я с ними связываться… – поморщилась Кодера. – Личи – ненадежные союзники…

– Просто ты не можешь читать их мысли…

– Да. Понятия не имею, что творится в их гнилых черепушках. И меня это настораживает.

– Как знаешь… Однако Астиле я бы на твоем месте тоже не доверял…

– Ее разум для меня – как книга с крупным шрифтом, – фыркнула Кодера.

– В этом-то и проблема… Астила совершенно не умеет хранить тайны… А под Симбаларем я своими ушами слышал, как она назвала владыку Лалассу кровожадным демоном…

Кодера поковыряла в ухе. Она никак не могла понять, с какой стороны от нее стоит Архенбух – слева или справа. Проклятый теневик вызывал у нее неприязнь – если бы не крайняя необходимость, она бы ни за что не стала связываться с этим ненормальным ктулхуистом. Она ведь и его мысли тоже читать не может – у остальных с легкостью, даже у Астилы, а вот Архенбух словно прикрыт стальной завесой.

Мастер-теневик, что тут еще скажешь?

– Ктулху фхтагн, мои дорогие друзья, – произнесла Кодера, дождавшись, когда все рассядутся. – Пх’нглуи мглв’нафх Кхлул’хлуу Р’льиех вгах’нагл фхтагн!

– Пх’нглуи мглв’нафх Кхлул’хлуу Р’льиех вгах’нагл фхтагн!.. – нестройно откликнулись остальные.

Некоторые демонстративно промолчали – те, кто желал уничтожить чужаков в Совете Двенадцати, но не желал возвращения Древних. Архенбух Никто запомнил каждого из них.

Придет время, и в дома этих отщепенцев проскользнут зыбкие тени…

Вначале заговорщики беседовали о сравнительно нейтральных вещах. Жаловались на слишком резкие перемены, презрительно отзывались о паладинах и их богине, критиковали новые законы. Несколько дней назад колдунам была направлена «просьба» от Совета Двенадцати – добровольно пожертвовать все земли в казну, чтобы их было можно перераспределить более справедливо. Большинство отнеслись к этому спокойно – колдунам действительно польстило, что Совет просит их о помощи – но нашлись и те, кто буквально изошел желчью.

Особенно лютовал молодой колдун в голубом плаще – Ках Свободный. Несмотря на юный для колдуна возраст (всего двадцать восемь лет) и не слишком значительный плащ, он уже успел прославиться в Иххарии пылкостью, буйным нравом и склонностью к анархизму. Ках испытывал глубокое внутреннее отвращение к правительству – что к старому, что к новому. Наилучшим состоянием для страны он считал отсутствие всякой власти и законов. Сейчас он проклинал членов Совета Двенадцати, призывая убить каждого из них, всех до последнего.

Остальные колдуны поглядывали на Каха насмешливо, но в спор не вступали. Этого наивного юношу слегка побаивались даже крупные плащи – он дрался на дуэлях чуть ли не каждый месяц, причем игнорировал все правила, дважды схлестывался с зелеными плащами, а один раз вообще с желтым. Причем победил! Человека, настолько лишенного тормозов, стараются обходить стороной. Многие к тому же считали, что Ках уже давно сам заслуживает желтого плаща, если не оранжевого – и до сих пор не поднялся выше голубого лишь по причине вечного своего бунтарства.