Читаем без скачивания Волчье Логово - Дэвид Геммел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я задремал, — улыбнулся он, — и мне приснилась ты.
— В каком-нибудь непристойном виде, конечно. Он сел и потянулся.
— А вот и нет. Мы сидели на лугу у ручья, под ивой, и держались за руки. Вот так. — Он взял ее руку и поднес к губам.
— Опять ты за свое, — сказала она, отдернув руку.
— А как же! Почему ты не поцелуешь меня, красавица? Только разок — посмотреть, понравится тебе или нет.
— Не хочу.
— Ты режешь меня без ножа.
— Ничего, переживешь.
— Ты боишься, правда? Боишься отдать что-то. Боишься жить. Я слышал, как ты предлагала себя Ангелу прошлой ночью. Это была ошибка, красавица, и он правильно поступил, отказав тебе. Донельзя глупо, но правильно. Чего ты боишься?
— Я не хочу говорить об этом, — сказала она, порываясь встать. Он тронул ее за руку.
— Поговори со мной.
— Зачем? — прошептала она.
— Затем, что я тебе не чужой.
Некоторое время она молчала, и он ее не торопил. Потом сказала:
— Если ты любишь кого-то, ты открываешь перед ним все двери своего сердца. Впускаешь его. А когда он умирает, ты остаешься беззащитным. Я видела, как страдал отец, когда мать погибла, и не хочу страдать так сама.
— Но это неизбежно, Мириэль. Таков наш удел. Мы точно времена года: весной расцветаем, летом мужаем, осенью вянем, зимой умираем. Но глупо было бы сказать: “Не стану сажать весной цветы — все равно они увянут”. Что такое жизнь без любви? Вечная зима, холод и снег. Это не для тебя, красавица, поверь мне.
Он гладил ее по волосам, прижавшись губами к ее щеке. Она медленно повернула голову, и их губы соприкоснулись.
Над стеной просвистела стрела, и послышался топот бегущих ног. — Выбрали время, нечего сказать! — сказал Сента, вынимая меч.
Ангел с тревожным чувством смотрел на освещенную луной долину, на ее луга и отлогие холмы. Вдали, близ широкой пустоши цвета старого железа, виднелись стены и башни Кар-Барзака. Надирские женщины и дети сходили в долину длинной спотыкающейся вереницей, многие тащили за собой тележки с пожитками. Ангел оглядел вздымающиеся вокруг горы. В долине укрыться негде — он молился, чтобы защитники, оставленные позади, удержались. Если готиры прорвутся хотя бы через один перевал…
Ему даже думать не хотелось о том, что будет тогда.
Почти все воины уехали вперед, к крепости, а остальные обороняли перевалы. Женщин и детей сопровождали всего тридцать человек. Ангел съехал вниз и немного приободрился, увидев немого мальчика, шагающего рядом с нагруженной тележкой. На нем был плащ Ангела, а в руке он держал выструганный из деревяшки меч. Плащ волочился по земле. Ангел подъехал, поднял его и посадил на коня за собой. Мальчик с улыбкой взмахнул деревянным мечом.
Пришпорив коня, Ангел проскакал вперед, где ехал Белаш рядом с вождем Анши Ченом. Они были заняты разговором. Анши, коренастый, начинающий полнеть, посмотрел на дреная с откровенной враждебностью.
— Мы движемся слишком медленно, — сказал Ангел. — Скоро рассвет.
— Это так, — кивнул Белаш, — но у нас много стариков. Они не могут идти быстрее.
— Могли бы, если бы бросили свою поклажу. Анши Чен громко фыркнул и сплюнул.
— Вся их жизнь заключается в этой поклаже. Тебе этого не понять, дренай, — ты живешь в богатой стране. Тебе невдомек, что везут люди в этих тележках. Вот, к примеру, бронзовая лампа. Для тебя это просто светильник, а для кого-то память от прадеда, который сделал ее сто лет назад, и очень ценная вещь. Каждая вещь здесь ценится гораздо выше, чем ты можешь себе представить. Ни одна семья не перенесет их потери.
— Тут не вещи, а жизнь можно потерять, — сказал Ангел. — Впрочем, это ваша война, не моя. — Он повернул коня и поехал обратно.
В долине сейчас находилось более трехсот человек; пройдет добрых два часа, прежде чем последние из них доберутся до крепости. Ангел думал о Сенте и Мириэль, оставшихся у стены, о Нездешнем, совершающем одинокий путь в Гульготир.
Звезды гасли, небо светлело, и тревога Ангела росла.
Беловолосый Инникас вышел из-за валуна к своим рыцарям.
— Вперед, — сказал он. — Теперь самое время. — Подобрав поводья своего вороного жеребца, он сел в седло и вынул из ножен черный меч. Сотня воинов села по коням, ожидая его приказа. Инникас закрыл глаза, принимая Кровавое Причастие. Он чувствовал души своих людей — их гнев, их нужды, их ожесточение, их желания. — Пусть не останется в живых ни одного надира, — прошептал он. — Пусть умрут все. Мы посвящаем их жизни Владыке Всех Желаний. Пусть будет боль. Пусть будет страх. Пусть будет отчаяние! — Души рыцарей трепетали в его уме, как черные мотыльки, кружа вокруг темного огня его ненависти. — Чего мы хотим? — спросил он.
— Крови и смерти, — словно скопище змей прошипело в его голове.
— Крови и смерти, — подтвердил он. — Пустим же чары. Пусть страх нахлынет на врагов, как бурный поток, в котором потонет их мужество!
Чары поднялись за ними, как незримый туман, и потекли в долину.
Сто Кровавых Рыцарей, приняв Причастие, выехали из укрытия и развернулись веером, держа мечи наголо.
Ангел ощутил холодное прикосновение страха и вспомнил тот день у горной хижины, когда впервые увидел Черных Рыцарей. Он развернул коня к югу и увидел их на фоне неба — черные плащи развевались на ветру, мечи реяли в воздухе. Белаш, увидевший их одновременно с ним, закричал, предупреждая Анши Чена.
Женщины и дети, когда страх докатился до них, подняли вой и стали разбегаться в разные стороны. Одни бросались на землю, закрывая головы руками, другие в ужасе застыли на месте. Шиа, шедшая в середине колонны, дрожащими руками сняла с плеча лук и кое-как наложила стрелу.
Немой мальчик стиснул Ангела руками. Ангел повернулся и ссадил его на землю подле чьей-то тележки. Мальчик смотрел на него круглыми испуганными глазами. Ангел достал меч и заставил себя улыбнуться. Мальчик достал свою палочку из-за пояса и взмахнул ею.
— Молодец! — сказал Ангел. Тридцать надирских воинов подскакали к Анши Чену и Белашу. Ангел присоединился к ним.
— Страх пройдет, когда мы вступим в бой! — сказал он. — Поверьте!
— Их слишком много, — дрожащим голосом промямлил Анши Чен.
— Скоро их станет меньше, — рявкнул в ответ Ангел. — За мной! — Он пришпорил коня и ринулся на черных воинов. Рыцари тоже галопом устремились вперед, и грохот копыт пронесся по долине, как стук барабанов судьбы. Ангела охватил гнев. Позади оставались женщины и дети. Если рыцари прорвутся — а это вполне возможно, — он не желал оставаться в живых и видеть последующую бойню. Он не оглянулся, чтобы посмотреть, скачут ли за ним надиры — ему было все равно, боевой азарт овладел им.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});