Читаем без скачивания Красный сфинкс - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В переводах Ильи Эренбупга мы знаем теперь стихи Франсуа Вийона, Иоахима Дю Белле, Артюра Рембо, Поля Верлена, Франсиса Жамма, Пабло Неруду, Николаса Гильена.
Умер 31 августа 1967 года в Москве.
ВЛАДИМИР АФАНАСЬЕВИЧ ОБРУЧЕВ
Выдающийся географ и геолог.
Действительный член Академии наук СССР.
Родился 10 октября 1863 года в селе Клепенино Тверской губернии.
Окончил Виленское реальное училище, затем Горный институт в Петербурге.
Работал в Средней Азии вдоль трассы Закаспийской железной дороги (Кизил-Арват, Чарджоу, Теджен, Мургаб). В 1887 году вел научные разыскания на Амударье, на Узбое. В 1988 году перебрался в Иркутск – в Горное управление. Работал в Прибайкалье, на Лене, в Олекмо-Витимском золотоносном районе. Принимал участие в экспедиции Григория Потанина на Кяхту и Кульджу. За исследования в Центральной Азии был удостоен премии имени Пржевальского (от Русского географического общества), а позже (1898) – премии имени Чихачева (от Парижской академии). С ранних лет обращался к литературе. Семья вообще была «литературная»: дядя Обручева дружил с Чернышевским, а тетка (по отцу) Мария Александровна – одна из первых получила в России высшее образование. Прообразом Веры Павловны Лопухиной в знаменитом романе Чернышевского «Что делать?» была именно она.
Почти одиннадцать лет Обручев читал лекции в Томском политехническом институте, но в 1912 году по требованию министра народного просвещения (за поддержку студенческого движения) вынужден был выйти в отставку, переехал в Москву. Повесть «Тепловая шахта», над которой он в то время работал, возможно, встала бы рядом с его знаменитыми романами «Плутония» и «Земля Санникова», но, к сожалению, так и осталась незаконченной.
Гражданская война захватила Обручева в Харькове.
До 1921 года состоял штатным профессором Таврического университета.
Вернувшись в Москву, читал лекции в Московской горной академии, вел экспертные работы по золотоносным районам. «Впервые я увидел Владимира Афанасьевича на большом пустынном дворе Московской горной академии, окаймленном скучными желтыми зданиями бывшего мещанского училища, – вспоминал ученик Обручева геолог Е. В. Павловский. – Энергичными шагами двор пересекал суровый с виду старик в форменной фуражке горного инженера, одетый в парусиновую толстовку, серые брюки, заправленные в сапоги. Бросались в глаза маленький рост, желтоватая прокуренная седая борода, стекла очков, за которыми молодо блестели небольшие светлые глаза, прямая спина, военная выправка всей фигуры, от которой веяло совсем иным, чем жил наш студенческий, несколько бесшабашный мирок в эти первые послереволюционные годы, годы нэпа. Стукая тростью в такт каждому шагу, профессор пересек двор и вышел через ворота на Калужскую улицу…»
«Весной 1922 г., – вспоминал сам Обручев, – на годичном собрании Московской горной академии по поводу трехлетия ее существования я сделал доклад об ископаемых богатствах России и их утилизации для войны, иллюстрированный выполненными мною цветными диапозитивами. Доклад подводил краткий итог состоянию горного дела при старом режиме. Цветные диапозитивы хорошо показывали то небольшое значение, которое имела до революции наша огромная территория по сравнению с другими государствами в отношении добычи большой части минерального сырья. На этом собрании присутствовал М. И. Калинин, которому И.М. Губкин (академик, – Г.П.) представил меня. Всесоюзный староста сделал небольшой доклад, в котором отметил значение полезных ископаемых для социалистического строительства и индустриализации страны. Он убеждал студентов увеличивать и укреплять свои знания по горному делу и геологии и очень картинно пояснял, как нужно беседовать с крестьянами и охотниками, чтобы побудить их собирать сведения о месторождениях, необходимых для развития и укрепления советского строя. Это первое знакомство с крупнейшим представителем советского правительства оставило во мне самое приятное впечатление…» – «Тогда же, – вспоминал Обручев, – редакция „Горного журнала“ предложила мне написать популярную книжку о процессах горообразования для серии „Библиотека горнорабочего“. Эта задача вовлекла меня опять в популяризаторскую работу, которая прекратилась во время пребывания в Крыму. Я вспомнил о своем романе „Плутония“, написанном на даче под Харьковом в 1915 году, и о другом – „Тепловая шахта“, писавшемся в тревожные дни Октябрьской революции, и начал искать возможность издать их…»
Такая возможность нашлась.
В 1924 году научно-фантастический роман «Плутония» с подзаголовком «Необычайное путешествие в недра Земли» вышла в Ленинграде в маленьком издательстве «Путь к знанию».
«Плутония» написана мною с целью дать нашим читателям возможно более правильное представление о природе минувших геологических периодов, о существовавших в те далекие времена животных и растениях, в занимательной форме научно-фантастического романа, – писал Обручев. – Для этого я воспользовался гипотезой, которая совершенно серьезно обсуждалась в заграничной научной литературе сто с лишним лет назад и имела многочисленных сторонников. Они утверждали, что земной шар пустотелый, что недра его освещены маленьким светилом и населены. В главе «Научная беседа» эта гипотеза изложена подробно, и Труханов, конечно, защищает ее. Эта гипотеза давно уже отвергнута наукой, и хотя мы в точности еще не знаем, каково состояние земного ядра, но можно поручиться, что ни внутреннего светила, ни отверстия, ведущего в недра, не существует…»
«Хороший научно-фантастический роман должен быть правдоподобен, – не раз утверждал Обручев. – Он должен внушать читателю убеждение, что все описываемые события при известных условиях могут иметь место, что в них нет ничего сверхъестественного, чудесного. Если в романе нагромождены разные чудеса – это уже не роман, а сказка для маленьких детей, которым можно рассказывать всякие небылицы». Впрочем, самого Обручева никак не смущали многочисленные чудеса, нагроможденные в его романе: подземное солнце, сосуществующие друг с другом животные и растения самых разных эпох, чудовищная дыра, пробитая в земной коре метеоритом. «Первые издания романа показали, – писал Обручев, – что он удовлетворяет условию правдоподобия. Я получил от читателей немало писем, в которых одни совершенно серьезно спрашивали, почему не снаряжаются новые экспедиции в Плутонию для изучения подземного мира; другие предлагали себя в качестве членов будущих экспедиций; третьи интересовались судьбой путешественников, выведенных в романе…»
Вряд ли читатели помнят героев «Плутонии» по именам, да Обручев к этому и не стремился. Они нужны ему как удобное средство достижения определенной цели. А цель романа проста и объяснена самим автором: сделать близкой и понятной читателю науку, имеющую дело с разрозненными доисторическими костями, со странными отпечатками на камнях. Сделать видимым и понятным прошлый, давно исчезнувший мир. Может, как раз с романов Обручева (и, конечно, с поздних романов Александра Беляева) пошло определенное предубеждение фантастов к психологии. «Любовь отвлекает».
В мае 1914 года экспедиция, описанная Обручевым, прошла Берингов пролив и пристала к берегу неизвестной земли, получившей имя Фритьофа Нансена. На прощанье организатор исследований профессор Труханов передал начальнику отряда Каштанову пакет, который тот должен вскрыть только в безвыходном или необъяснимом положении. Такой момент наступил, когда непонятный продолжительный спуск низвел путешественников на несколько километров ниже уровня моря. Как это ни странно, облака рассеялись, вышло Солнце. Оно показалось людям ярким и маленьким. А встреченный путешественниками настоящий живой мамонт окончательно все запутал. Только в конце марта 1915 года, собрав в подземной стране богатые коллекции животных и растений, герои «Плутонии» тронулись в обратный путь. Они благополучно попали на борт своей «Полярной звезды», однако возле Камчатки русское судно перехватил австро-венгерский крейсер. Потеряв все добытые материалы, герои романа «…удрученные сели в сибирский экспресс. Обсудив создавшееся положение, они решили, что до окончания войны (первой мировой, – Г.П.), на близость которой все еще рассчитывали, и до возвращения коллекций и фотографий, об экспедиции в Плутонию лучше молчать. Чем они могли доказать, кроме своих слов, что Плутония с ее чудесами существует и что в нее можно проникнуть? Всякий здравомыслящий человек признал бы их доклад сплошной фантастикой, а докладчиков – вралями или помешанными. Но война затянулась, за ней последовала революция и другие события. Миновало десять лет, участники экспедиции рассеялись; одни были убиты на фронтах, другие умерли. Коллекция и документы неизвестно где находятся. На их возврат Труханов, вернувшийся в свою обсерваторию на Мунку-Сардыке и живущий там отшельником, уже не надеется».
