Читаем без скачивания Триумф Клементины - Уильям Локк

Квистус повернулся и всплеснул руками.

— Что вы такое говорите, дражайший друг?! Вы обязательно должны прийти!

— Дражайший друг, — угрюмо усмехнулась она, — я не приду.

Этим она и покончила. Она мирно с ним простилась и отправилась домой, терзаемая таким количеством демонов, которое никогда и не снилось Квистусу.

ГЛАВА XXII

Ромнэй-плейс дремал в лучах заката. Большинство жалюзи на домах были спущены. Персидский кот разгуливал по улице, остановился по середине и занялся своим туалетом. Тележка с молоком путешествовала от двери к двери, и торговец наделял всех молоком. Когда он исчез за поворотом, улица совсем опустела. Потом появился человечек с лисьей физиономией и медленно пошел по тротуару.

Это был Вандермер, горящий местью и в то же время боявшийся привести ее в исполнение. Около двери он задумался. Прежний визит к этому молодому человеку не оставил у него приятных воспоминаний. Манера Томми была скорее вызывающе, чем учтива. Выслушает ли он Вандермера или вышвырнет его за дверь? Достигнув места своего назначения, Вандермер был в крайней нерешительности. Вылететь за дверь, не говоря уже о нравственном потрясении, было очень незавидно. Пока он в задумчивости снял даже шляпу, открылась какая-то входная дверь, и вышла маленькая девочка в сопровождении няньки. Она прошла мимо него. Он посмотрел ей вслед и вдруг на него нашло вдохновение. Мисс Клементина Винг также жила в Ромнэй-плейс. Это, наверное, и был ребенок, о котором говорил Хьюкаби. Было, конечно, гораздо лучше рассказать все Клементине Винг, которая теперь была в очень дружественных отношениях с Квистусом. Женщин вообще гораздо легче заинтересовать и зайти к ним, они уже ни в каком случае не вышвырнут вас за дверь. Тем более, что Клементина уже раз обошлась с ним по-дружески. Как он раньше об ней не подумал? Он смело отправился к ее двери, позвонил.

Клементина писала какое-то серое шелковое платье все в складках. Материя ей не удавалась: чем больше она старалась, тем хуже выходил шелк. Ничего не удавалось… Каждый мазок был неудачен… Со вчерашнего разговора с Квистусом все было полно неудач. Она не могла писать… Но все-таки она должна добиться своего. Она должна показать той женщине, что она ничто перед ее дарованием. Она должна сама себе доказать, что она талант, и что у нее разум не покорен ее полом. Если Квистус такой дурак, что возится с м-с Фонтэн, — Бог с ним… У нее есть свое дело. И она будет его делать в отместку всем пустым светским болтушкам; платье, которое она писала, стало походить на залитое кофе одеяло. Пусть он дает свой обед. Тут нет ничего особенного. Но почему его предложила эта чертовка? Как далеко зашло у них? Она готова свернуть ей шею. Платье на холсте приняло вид облака.

— Проклятая штука! — замазывая всю работу, завопила Клементина. — Нужна вечность, чтобы написать это!!

Ее чай на маленьком столике оставался нетронутым. Волосы распустились и падали беспорядочными прядями на лицо. Раздался звонок, и вскоре за ним в галерее появилась служанка.

— Вас желает видеть какой-то джентльмен.

— Я никого не могу видеть. Я не могу. Скажите, чтобы он ушел!

Служанка остановилась в нерешительности.

— Я ему сказала, что вы никого не принимаете, но он настаивает. У него была карточка, он вот здесь написал свое имя. — Она протянула клочок бумаги:

«М-р Вандермер будет очень счастлив видеть мисс Винг по очень важному делу», — прочла Клементина.

— Скажите ему, что я не могу его принять.

Служанка направилась к двери.

Вандермер? Вандермер? Где она слыхала эту фамилию? Она вспомнила…

— Хорошо. Приведите его сюда, — крикнула она вдогонку уходящей служанке.

Может быть, ей станет от этого лучше. Может быть, ее ум займется его очень важным делом. Она вытерла палитру и кисти и вымыла руки. Куда она идет? Пять месяцев тому назад все Вандермеры вместе со своими делами могли повеситься в то время, как она писала. Почему теперь такая разница? Почему? Трясущимися руками она пыталась хоть как-нибудь привести в порядок свою голову.

Ее прервало появление Вандермера. Она приняла его, руки назад, недалеко от двери.

— Я должен извиниться перед вами, мисс Винг, за свое вторжение, — начал он, — но вы наверное помните…

— Да, да, — перебила она, — колбасная, которую превратили в ресторан… и затем еще м-р Бургрэв… что вам угодно? Я очень занята!

Жалкая фигура, держащая обеими руками перед собой свою шапку, нисколько не улучшила прежнего впечатления.

— Д-ру Квистусу грозит большая опасность, — начал он, — я не могу предупредить его лично и обратился к вам, как к его другу.

— Опасность? — насторожилась Клементина. — Какая опасность?

— Вы это поймете, когда я вам все расскажу. Но предварительно вы должны дать некоторое обещание молчать!

— Я не люблю тайн, — возразила Клементина.

— Вы можете поступать, как желаете, — поспешно произнес он. — Вы, конечно, будете действовать в его интересах. Я хотел только иметь ваше слово, что вы меня не скомпрометируете. Уверяю вас, что вы сами это поймете, когда выслушаете всю историю.

Клементина задумалась. Квистус подвергался опасности. Она могла быть значительной. Приходится считаться с этим хорьком.

— Ну что же, — сказала она. — Я даю слово. Начинайте!

Она взяла табак и бумагу и села в кресло, свертывая папиросу.

— Садитесь. Можете курить, если желаете. Можете пить чай… Я не хочу.

Вандермер налил себе чаю и отрезал огромный кусок кексу.

— Я должен предупредить вас, — начал он, придвигая свой стул ближе к ней, — что мой рассказ будет долог. Я начну с самого начала.

— Ради Бога, начинайте скорей.

Вандермер был достаточно хитер, чтобы сообразить, что начать непосредственно с м-с Фонтэн, значит, сразу восстановить ее против себя.

— Я начну с того, что существовали три человека: Джон Биллитер, Евстав Хьюкаби и я.

— Хьюкаби? — изумилась Клементина. — Что он имеет общего с вами?

— Самый большой негодяй из нас троих, — заявил Вандермер.

Клементина вся обратилась во внимание.

— Продолжайте, — произнесла она.

Вандермер с точностью, потому что истина в данном случае была более потрясающа, чем любая выдумка, обрисовал ей историю их отношений с Квистусом во времена их благосостояния, т. е. когда он был корреспондентом, Хьюкаби — наставником в Кембридже, а Биллитер не прокутил еще своего состояния. Он рассказал про их постепенное падение, помощь Квистуса и еженедельные обеды.

— Никто кроме вас троих не знал об этом? — дрожащим голосом осведомилась Клементина.