Читаем без скачивания Темная лошадь - Мэри Герберт

Затем уголком глаза она заметила колебание полузадернутой занавески, как будто ее задели снаружи. Она осторожно потянулась рукой к кинжалу, сердце бешено колотилось в горле. Но, прежде чем ее пальцы нащупали лезвие, темная фигура метнулась из-за занавески, как раз в тот момент, когда снаружи сверкнула молния. В мгновенной вспышке Габрия увидела мужчину, напавшего на нее, и уловила блеск стали в его поднятой руке. Ее первая мысль была о Медбе. Он пытается выполнить свое обещание с помощью наемного убийцы.

— Нет! — взвизгнула она в ярости и попыталась завернуть матрас, но ей помешало одеяло.

Нож не попал в цель и полоснул ее по правому боку, скользнув вдоль ее ребер. Мужчина гневно заворчал и в ярости замахнулся для нового удара. Сражаясь с одеялом и своей запутавшейся одеждой, Габрия почувствовала, как ей в бок как будто воткнули горящую головню, и от боли ее ярость возросла. Медб не отделается от нее таким легким способом. Она сдернула одеяло, бросила его в темную фигуру и потянулась за кинжалом. Мужчина выругался, так как одеяло помешало его намерению, затем отбросил его в сторону.

— Я доберусь до тебя, маленький трус, — прорычал он и вцепился в ее плечо.

Кор. Это был Кор, а не агент Медба. Габрия была так поражена, что опустила свой кинжал и отбросила его в сторону. Воин выронил свое оружие и рывком развернул ее лицом к себе. Она почувствовала, что ее кинжал лежит под ее спиной. Габрия прекратила борьбу и уставилась в лицо Кора, туманным пятном виднеющееся в темноте. Белки его глаз поблескивали, а зубы обнажились в гримасе ненависти.

Он встряхнул ее:

— Я знаю, что ты ужасный трус, ты даже не борешься, чтобы спасти свою ничего не стоящую шкуру. Ну, я достаточно ждал, чтобы сделать это. Ты думал, что ты такой сильный, превратив меня в половину мужчины, непригодную ни для чего!

Он потянулся к ней, его дыхание отдавало крепким вином.

Габрия извивалась, стараясь держать кинжал скрытым за спиной. Вина и жалость, которые она почувствовала к Кору, полностью исчезли, и она снова пристально смотрела на него, угадывая его намерения. Кор швырнул Габрию на колени и запрокинул ее голову, открыв горло.

— Я следил за тобой и выжидал. Сегодня некому спасать твою шею. — Он сильнее запрокинул ее голову через свое согнутое колено, пока ее позвоночник не заскрипел, а шея не завизжала протестующе. — Ты смотри, одним быстрым рывком я могу сломать твою спину и оставить тебя мертвой, или еще лучше, совсем как этот Вилфлайинг.

Прежде чем Габрия смогла прореагировать, Кор рывком поднял ее и ударил кулаком в лицо. Его кулак врезался ей в глаз, и она упала на матрас, в ошеломлении от боли и удивления. Она закрыла глаза и конвульсивно сглотнула. Ее кинжал лежал у нее под задом.

Кор дал ей пощечину:

— Смотри на меня, ты, трус свинорылый. Я хочу видеть твою мольбу, прежде чем я сломаю тебя.

Габрия вскинула голову, забыв о боли в захлестнувшей ее волне гнева и отвращения от этого сумасшедшего, который избивал, высмеивал, оскорблял и угрожал ей слишком часто. Ее зеленые глаза полыхнули, а рука обхватила рукоять кинжала:

— Уползай в нору, евнух.

Кор зарычал. Его темная фигура качнулась, затем он с ожесточением вцепился обеими руками Габрии в горло, забыв о кинжале в жажде убить Корина голыми руками. Его пальцы вдавились ей в дыхательное горло, а ногти расцарапали кожу. Стараясь вытащить кинжал из-под их дерущихся тел, Габрия почувствовала, что легкие загорелись от невозможности вдохнуть.

Издавая невнятные стоны, Кор нажал сильнее и злобно оскалился. Габрия вцепилась одной рукой в его железный захват. Но Кор не видел ее второй руки. С яростью и отчаянием она подняла лезвие и вонзила его Кору в живот. На этот раз сомнений не было в присутствии или происхождении синего пламени.

В темноте Габрия видела ауру, созданную ее рукой и скользнувшую по кинжалу в тело Кора. Он сильно дернулся и схватился за нож с выражением ненависти и неверия. Его глаза округлились, и он рухнул на нее. У Габрии перехватило дыхание, и она потеряла сознание.

Габрию привел в сознание свет. Маленький кружок желтого света проник через ее полуоткрытые веки и вырвал ее из бессознательного состояния. Следующее, что она почувствовала, была боль. Затем боль хлынула в голову и вниз по шее и боку, пока каждый избитый мускул и порез бешено не запульсировали. Тяжесть, которая, как она помнила, придавила ее грудную клетку, исчезла, и она слышала, как кто-то двигался вокруг нее. Габрия напряглась, думая, что это Кор, но кто-то осторожно приподнял ее голову и прижал к губам чашку. Она почувствовала сладость собственного вина Пирса и успокоилась. Вино согрело ее покрытое синяками горло и мягко скользнуло в желудок, откуда оно растеклось вместе с излечивающим теплом по всему телу.

Габрия медленно открыла глаза — или глаз, так как один глаз так опух, что она едва смогла приподнять веко. Шар света мгновение качался, а затем сфокусировался, оказавшись маленькой лампой, висящей на столбе. Она скосила глаза на свет, затем взглянула выше, в лицо Пирса. Знахарь казался странно расстроенным, и Габрия слабо улыбнулась ему. Снаружи ветер утих, и дождь ровно моросил.

Пирс дал девушке допить ее вино, потом помог ей улечься на тюфяк, потом заговорил:

— Несчастная судьба, постигшая твой клан, кажется, не касается тебя.

— Где Кор? — пробормотала она.

Пирс оглянулся.

— Он мертв. — В его голосе не было осуждения, только печаль и сожаление, что ее вынудили к этому.

Свет и усилия держать глаз открытым были слишком велики для Габрии, и ее веки закрылись. Она глубоко вздохнула, желая знать, что думает Пирс. Столько времени разделяя с ним шатер, Габрия полюбила знахаря и надеялась, что это чувство было взаимным. Ее рука нащупала его руку:

— Я видела ее, Пирс. На этот раз я видела ее. Такая же синяя, как и удар Медба, который убил Пазрика.

Рука Пирса поймала ее руку и крепко сжала. Он с несчастным видом посмотрел вниз на избитое лицо девушки. Она выглядела такой юной, слишком юной, чтобы нести такое бремя. Знахарь встал и достал свои принадлежности из деревянного сундука, нацедил еще вина и разложил вещи на матрасе Габрии. Пирс осторожно убрал ее тунику и изучил длинный, рваный порез на ее боку.

Габрия держала чашу с вином и слушала, как он трудится. Она была озадачена тем, что он ничего не сказал. Может быть, на этот раз его неодобрение перевесило его хорошее отношение к ней, и он решил не рисковать своей жизнью, чтобы защитить ее. Габрия не будет винить Пирса, если он выдаст ее: волшебство было слишком серьезным преступлением, чтобы его скрывать.