Читаем без скачивания Кошка, которая умела плакать… - Наталия Аникина

— Если кто-то обращается к тебе за помощью, — сказал он ей однажды после очередного такого разговора, — ты ведь находишь силы, чтобы помочь ему, хотя тебе кажется, что их уже нет? Так вот, — сказал он так значительно, словно нашел панацею от всех ее бед, — обратись за помощью к самой себе!

Аниаллу фыркнула от смеха, встопорщив усы, и игриво шлёпнула его лапой…

А самое чудесное было то, что и Аниаллу понимала его. И сочувствовала ему. И каждый раз, когда Алу совершала поступок, подтверждающий, что она отличается от руалских алаев, и суждения её схожи с мыслями самого Анара, его охватывала сумасшедшая радость, и какое-то новое теплое чувство наполняло его сердце…

Через некоторое время он поймал себя на том, что уже намеренно задаёт ей самые провокационные вопросы о религии. Она же только улыбалась. Тем шире, чем более дерзким казался вопрос самому Анару. Иногда она отвечала коротко, иногда пускалась в рассуждения. О великих священных тайнах она говорила такими простыми и понятными словами, что Анар не переставал поражаться. Но наравне с этим его удивляло и то, как часто Аниаллу произносила «возможно», «не знаю» или «забыла» — нет, это никак не роняло её в его глазах, — но для высшей руалской жрицы, и уж тем более тал сианай, это, если смотреть глазами его народа, было бы немыслимо — чтобы служительница богини чего-нибудь не знала или сомневалась в чём-то? Она бы растеряла всякое уважение других жрецов, и даже рабы не стали бы кланяться ей. Его просто распирало любопытство спросить её саму об этом. Ему сейчас вообще всё было любопытно и интересно.

В это время они медленно брели по квадратному коридору из желтоватого камня, похожего на прессованный песок. Аниаллу шла согнувшись и следила пальцем по цепочке сложных символов, тянущейся по стене на уровне её бедра.

— А у нас говорят, что истинное величие — это когда тебе стыдно делать только то, что запрещает собственный разум и сердце, — ответила Аниаллу, взглянув на Анара через плечо, и снова вернулась к изучению знаков. — Что же до чужого мнения (Анар мог поклясться, что увидел, как она насмешливо наморщила нос, хотя было темно и Аниаллу шла впереди), то только я сама могу решать, кто является для меня авторитетом, а кто нет. Если обо мне будет плохо отзываться мой друг или тот, кого я уважаю, то я прислушаюсь к его словам. Если враг или просто кто-то чужой — мне не будет никакого дела до его насмешек и оскорблений, — Аниаллу подумала, что совет того же Ирсона Тримма имел бы для неё больший вес, нежели слова всех мудрейших магов Линдорга вместе с их Ректором. Но тут ей пришел в голову более понятный для Анара пример: — И даже если все руалские жрецы будут в один голос кричать, что не достойно тал сианай вести себя подобным образом, что показывая свои сомнения и чувства, я позорю себя и оскорбляю богиню, то я пропущу это мимо ушей. Чего и тебе советую, — закончила алайка, довольно стукнув ногтем по какому-то завитку. Через мгновение раздался странный глухой звук, и пол в шаге от алаев внезапно прорезала сеть трещин.

— И вообще, кому я всё это говорю, а? — притворно гневно фыркнула Аниаллу, присев на корточки и с любопытством наблюдая за разрушающимся полом. — Ты, экспериментатор ушастый, что, дорвался до опытов на кошках и радуешься? Вот дождёшься — взмолюсь богине, она тебя покарает за неуважение ко мне, святейшей!

Тем временем, пока Анар и Аниаллу продолжали шутливо переругиваться, довольно большой квадрат пола рассыпался песком и провалился куда-то вниз.

Анар подошёл к образовавшемуся отверстию и заглянул в него: узкая шахта тянулась настолько, насколько хватало глаз. Оторвавшись от созерцания тёмного туннеля, алай обнаружил, что его спутница достала откуда-то длинную верёвку и, положив один её конец на пол коридора, прижала его к искрящимся в свете магических огней камням пола.

— Опять реагирует на левитацию?

— Как всегда… — разочаровано и как-то виновато вздохнула алайка, подёргала верёвку, проверяя, как прочно она держится, и стала спускаться вниз.

Спуск был долгим и монотонным. Вопросы Анара повернули мысли Аниаллу к дому, она с улыбкой вспомнила, что патриарх Селорн частенько оборачивается чёрным домашним котом и затевает драки с обитателями городских крыш и чердаков. Прибегает потом с ушами, похожими на бахрому, вырванными клоками шерсти и облезлым хвостом, полумёртвый, но счастливый. Аниаллу (из своих источников) также было известно, что Малаур, член Совета Бриаэллара, закатывает кошачьи концерты для той же аудитории, а Тейнлаан, один из старейших, если не сказать древнейших алаев, — большой охотник поймать мышку-другую…

В Бриаэлларе о существе судили не по искусственно созданной репутации, а по его реальной силе и достижениям. Она знала, что даже те, кто занимал высочайшие посты, кого боялись и почитали, — тоже любят пошалить.

— И вообще быть алаем — великое счастье именно потому, что мы можем не подчиняться никаким законам, кроме неписаных законов нашего сердца, нашей кошачьей сути, — продолжила свою лекцию алайка, когда спуск кончился и они с Анаром спрыгнули на пол, — и никто с нами ничего не сделает и не докажет, что мы не правы. Достаточно взять, к примеру, человеческое королевство Канирали и сравнить с Бриаэлларом. У людей с их кодексом чести и сводом законов — междоусобицы, суды, стычки и разбитые судьбы, тюрьмы, полные преступников, — перечисляла она, одновременно сматывая длинную верёвку. — Они постоянно обсуждают, как бы усовершенствовать эти свои законы, изначально не способные улучшить их жизнь, и с каждым разом делают их всё хуже и хуже. У нас — свобода. Да, соперничество и дуэли. Но мы предпочитаем превзойти своего оппонента-соплеменника в уровне знаний и умений, ловкости, красноречии и обаянии, а не банально прикончить его отравленным кинжалом, тем самым ослабив всё общество в целом, — её очень забавляла эта ситуация: рассказывать алаю о том, кто такие алаи, по каким законам они живут и что о своей жизни думают.

— Но у нас в Руале есть жёсткий Кодекс, по которому живёт всё общество, — возразил Анар.

— Есть. Но его статьи не противоречат вашей природе. Вы просто зафиксировали на бумаге, кому что делать в любой ситуации, которая может сложиться в Руале, тем самым упростив себе жизнь. Ведь вы, прости, они почти лишились нашего дара мэи — мгновенно чувствовать свое место. А может быть… — Аниаллу на минуту задумалась. — Может быть, они и не лишились его, просто обмануть закон легче, чем собственную природу. Всегда можно найти лазейку, другое истолкование — и вот ты уже выиграл дело, продвинулся на ступеньку вверх, задавил конкурента… Им там, в Канирали, нравится так жить, ну так и пусть живут, — пожала плечами Аниаллу и, убрав моток верёвки в рюкзак, отправилась вперёд по туннелю, — они плюют на интуицию, которая, пусть и не алайская, но всё же заметно облегчила бы им жизнь, и страдают от собственной глупости…