Читаем без скачивания Нашествие. Москва. Буря миров - Андрей Левицкий

— Значит, разработаем наземный маршрут, — кивнул Игорь. — И автобус, и броневик на ходу, так что поедем. Багрянец дежурит в кабинете географии, там есть карта Москвы. Костя, Алексей, пойдемте, это лучше с вашей помощью.

— Хорь давно на посту? — спросил Лабус, вставая.

— Их обоих пора сменить, — Игорь вопросительно повернулся к старикам.

— А чего, подежурим, пусть пацан с курсантом отдыхают, — кивнул Леша. — Так, Якуша, пленника в кладовку опять, запереть крепко. А вы трое пока маршрутом занимайтесь.

Глава 25

Хорек подбежал к броневику. Перед машиной шли четверо в обычной городской одежде, в варханских куртках и круглых кожаных шапочках, у троих под шапочками виднелись края бинтов, а на руках были фиолетовые повязки. Мальчишка попытался проскочить между ними, но четвертый, худосочный молодой человек в очках, схватил его и зашептал:

— Мальчик, беги! Беги отсюда! Не верь им…

— Пусти, дебил!!! — взревел Хорек.

Очкарик был из тех, кого батя обзывал «интелихерами». Нервно оглянувшись, он продолжал:

— Это я речь написал, заставили, не верь, они…

Остальные трое схватить Хорька не пытались, только посмотрели на него с детским любопытством.

— Беги, мальчик… — снова завел свое очкастый, толкая его от броневика, с башни которого за происходящим равнодушно наблюдал отец. Наверное, не узнал сына — волосы ведь у того отросли немного, да и одежда новая.

— Ну же! — интелихер толкнул сильней.

Хорек пнул его в колено, а после применил излюбленный прием: укусил за руку. Очкастый вскрикнул, мальчик вырвался, обежал его и взлетел на броневик, хватаясь за скобы.

Отец сидел на краю башни, свесив ноги, плечом упираясь в штангу с рупорами.

— Батя, ты как? — Хорек присел на корточки по другую сторону раскрытого люка. Отсюда были видны две тачанки за БМП, в каждой ехали по трое варханов, а в одной сидела перепуганная женщина с ребенком на руках, у борта лежал накрытый пальто старик.

— Чего молчишь? — Хорек дернул отца за повязку на руке. — Это зачем у тебя? Почему ты меня бросил?! Ты дурак! Бросил меня, где ты был?!

Отец сидел, широко расставив толстые ноги, правой рукой держал большой черный микрофон, от которого к мачте уходил провод, а левую положил на колено. И смотрел на сына пустыми глазами. Не совсем пустыми, в них была жизнь, теплиласькакая-то мысль — но еле-еле. А еще в них было легкое любопытство. И выражение лица какое-то детское.

Хорек, заглянув глубже ему в зрачки, отпрянул. А батя, отвернувшись от сына, поднес микрофон ко рту.

В озаренном бледно-синим светом отсеке под люком что-то сдвинулось. Один вархан соскочил с телеги и стал догонять броневик. Вместо кожаной куртки на нем был китель с красной полоской на левом предплечье, а за спиной — электроружье.

— Москвичи! Хватит прятаться по развалинам… — произнес отец Хорька незнакомым голосом. То есть сам по себе голос был знакомый, грубый и сипловатый, но говорил батя иначе, равнодушно и с какими-то наивными, бесхитростными интонациями.

— Что ты делаешь?! — Хорек заехал ему кулаком в плечо, потом по лицу. И еще раз. И еще. — Ты что, меня не узнаешь?!

Он ударил в пятый раз, наотмашь, со всей силы — а силы у Хорька для его возраста было много, — и голова отца качнулась, с нее слетела шапочка, открыв повязку из серых бинтов. Наложили ее неумело, а может, поспешно, она сбилась, оголив череп над ушами. Там были дырки, залепленные чем-то густым и желтым. Дырки прямо в черепухе! Хорек ахнул от гнева и обиды: эти козлы, гниды, уроды просверлили бате череп!

— Ребенок, зачем ты меня бьешь? — спросил человек с дырявой головой, чем окончательно вывел Хорька из себя.

Ребенок?! Ребенок?!! Нет, это не его батя! Это какой-то чужак, вернее, полу-чужак, он не как варханы — но и не как нормальные люди, он…

— Что вы с ним сделали?! — завопил Хорек.

Вархан с электроружьем, забравшись на корпус броневика, шагнул к башенке.

— Держать! — произнес он. — Держать!

Дырявоголовый попытался сграбастать Хорька за шиворот. Выхватив пистолет, мальчик вмазал ему стволом по скуле и отскочил.

Из синей полутьмы люка возникло лицо вархана, взбирающегося по скобам внутри башни, и Хорек, тихо застонав от душевной боли, от обиды и от чувства одиночества — его бросили все, кинули, ни одного близкого человека во всем мире не осталось! — выстрелил в это лицо. Повернул пистолет и пустил пулю в вархана на броневике, но тот пригнулся, она прошла выше. Тогда Хорек прицелился в батю, то есть уже не в батю, а в этого незнакомца, прямо в сердце… и не смог вдавить курок. Громко засопев, он опустил ствол ниже и пальнул в башню. Пуля, срикошетив от брони, впилась в обтянутую голубой джинсой толстую ляжку.

Человек вскрикнул. Откинулся, выпустив микрофон, схватился за ногу — и соскользнул с башни. Когда он закричал от боли, то на миг снова стал батей Хорька, на большом грубом лице проступило знакомое выражение. Но длилось это совсем недолго, и на асфальт у колес броневика свалился уже дырявоголовый незнакомец: чужой, равнодушный и страшный.

На Хорька нацелился ствол электроружья, и его тут же обхватили сзади за пояс.

— Отвали! — взвизгнул он, едва не выпустив пистолет. Оглянувшись, увидел очкастого интелихера, тоже забравшегося на броневик. Тот рванул мальчика на себя — и полетел на асфальт. Хорек упал сверху и потому совсем не ударился, но очкастый под ним охнул. — Да отпусти же!

Интелихер поднялся, прижимая к себе Хорька. Броневик ехал мимо. Над краем башни показался вархан с ружьем, мальчик выстрелил, попал ему в плечо, враг отпрянул.

Очкастый повернулся к школе, и машины чужаков вышли из поля зрения.

— Отпусти, педик!

— Успокойся!

Интелихер побежал, а Хорек вырывался что было сил.

— Мальчик, надо прятаться! Они как зомби, они просто…

Про зомби Хорек знал. Видел их в фильмах: корявые люди с гнилыми мордами, ковыляют, вытянув перед собой руки, и жрут мозги. Его батя, то есть уже не батя, совсем не такой, но все равно — он и правда теперь зомби! Только целый, не гнилой. А варханы — демоны, это Хорек уже давно понял.

Интелихер добежал до лестницы, ведущей на школьное крыльцо под бетонным навесом, когда в них выстрелили из электроружья. Хорька как-то ударило током на стройке — он тогда едва коньки не отбросил. Надолго запомнил ощущение, будто тебя схватили сразу двадцать очень сильных рук и начали что было сил дергать в разные стороны. Сейчас произошло что-то подобное, только хуже. У него чуть зубы не посыпались из десен, глаза вылезли из орбит, все тело завибрировало, словно хотело распасться на кусочки. Если бы это продлилось хоть на пару секунд дольше — маленькое сердце Хорька разорвалось бы.

Интелихер свалился перед лестницей, подмяв мальчика, и замер.

Хорек полез из-под него к выпавшему пистолету, который лежал на второй снизу ступени. Сотник учил, что надо считать выстрелы, и мальчик не забыл, даже в этой ситуации добросовестно считал их. Он знал: в магазине ПММ осталось восемь патронов, еще запасной магаз есть в кармашке на кобуре — патронов хватит перебить всех варханов в отряде. И Хорек тянулся пистолету, пытаясь выбраться из-под своего спасителя. Который хоть и худой с виду, а оказался тяжелым, гад, и не выдерешься из-под него. А сзади гудели моторы и причитала женщина в тачанке, и ревел младенец, и что-то кричали на незнакомом языке, и мягко, вкрадчиво стучали подошвы мокасин об асфальт, они были все ближе, а Хорек тянулся, и уже пальцы коснулись рукояти, в которой ждали своего часа восемь латунных цилиндров, снаряженных полукруглыми комочками свинца калибром девять миллиметров, но тут на него упала тень…

Так и не схватив ПММ, он повернулся — вархан стоял над ним. Поднял ружье, но сразу опустил и вытащил нож. Узкий извилистый клинок тускло блеснул в свете солнца. Хорек задергался под истекающим кровью телом, вархан шагнул ближе, взял нож обратным хватом и, нагнувшись, нацелил в его шею.

Мальчик в последний миг отпрянул — клинок цокнул о нижнюю ступень. Схватив пистолет, Хорек выстрелил вархану в живот, потом в грудь. Чужак отшатнулся, шагнул назад, но не упал. Броневик и тачанки, повернув к школе, разъезжались, будто хотели окружить здание. Вархан, выпустив нож, стянул с плеча ремень ружья, которое висело стволом книзу, начал поднимать его, но третья пуля из ПММ попала ему в голову.

Рука чужака судорожно сжала ружье, из него вырвался алый разряд, впился в интелихера, мешком лежащего на асфальте.

Тело взорвалось красным. Стоящего на коленях Хорька заляпало с ног до головы, темное и густое потекло по лицу, он завопил, выпуская последние пули по варханам, соскочившим с тачанок. «Демоны! Демоны!»- выкрикивал он с каждым выстрелом.

Над головой застучал автомат. Раздался дребезжащий голос: