Читаем без скачивания Блаженные - Джоанн Харрис

Перетта скуксилась и хотела отстраниться, но я ее удержала.

— Помнишь Флер? — неожиданно спросила я. — Помнишь, когда ее забрали?

«Вряд ли», — сказала себе я. Флер увезли почти месяц назад, и Перетта наверняка позабыла свою маленькую подружку. Дикарка озадаченно на меня взглянула, но тотчас подняла руку в жесте, всегда означавшем мою девочку.

— Это отец Коломбин ее забрал, — горько проговорила я. — Вроде бы милый, подарки делает, но человек он плохой. Мне очень нужно выяснить, что он замышляет! — Я почти кричала и больно стиснула руку Перетты. Пустое, апатичное лицо девочки красноречиво говорило, что я перегнула палку, и она от меня закрылась. — Перетта, взгляни на меня!

Слишком поздно. Шанс упущен — Перетта отгородилась, теперь ее интересовали лишь куры. Я отвернулась, злясь на свою несдержанность, но заметила, как она, воздев руки, сидит в бело-рыже-золотисто-красноватом кудахчущем море.

Только я не сдамся. Ключ к этой тайне именно в ней, в милой невинной Перетте. Она знает, что затеял Лемерль, возможно, не в силах понять его план, но он в ее головке как в тайнике запрятан. Как бы мне разобраться, как бы, дорогая подружка, мне найти к тебе ключик?

44. 11 августа 1610

Вчера весь день я пыталась поговорить с Лемерлем, но он меня избегает, а привлекать к себе внимание мне нельзя. Вечером его сторожка была заперта, свет не горел. Я подумала, что он в лазарете, но туда заглянуть не решилась. Если верить Антуане, ни одного внятного слова Клемента еще не произнесла; она надолго впадает в забытье, а проснувшись, мечется в диком бреду. В таком состоянии ее привязывают к матрасу, чтобы не поранилась. Она часто рвет на себе сорочку, бесстыдно обнажается и бьется, точно в объятиях любовника-демона. Во время своих бредовых соитий Клемента то кричит, то стонет от дьявольского удовольствия, то, возненавидев себя, лицо себе царапает. Лучше ее привязывать, хоть она и умоляет, чтобы путы сняли, неистово вертит головой и с удивительной меткостью плюет в каждого, кто посмеет приблизиться.

Меня к ней не пускают, Антуану отстранили от работы в лазарете, и за одержимой Клементой ухаживает Виржини. Антуана со злорадством передает мне новости: Клемента, похоже, свихнулась и в себя не придет — так, мол, говорит Виржини. От таких вестей Антуана довольно щурится. Она вызвалась помогать Виржини — стирает одеяла, варит Клементе бульон, наверняка сдабривая его семенами ипомеи.

«Скоро прелестница Клемента всю прелесть растеряет, — воркует Антуана елейным голоском, прорезавшимся совсем недавно. — Волосы клочьями лезут, на личике следы останутся: то и дело ведь его раздирает!»

Хочется пойти к ней и, глядя в разодранное лицо, сказать, что я тут не виновата… Кому это поможет? Зелье Клементе дала Антуана, но приготовила его я. И в подобной ситуации приготовила бы снова. Лемерль знает это и очень разумно держит дистанцию. Он вновь спровоцировал меня, вновь разбудил мою темную сущность.

«Ворожеи не оставляй в живых»[43].

Ворожеи… Ведьмы… Джордано говорил, что на древнееврейском слова «ведьма» и «отравительница» звучат одинаково.

Узнал бы сейчас Джордано свою ученицу?

45. 12 августа 1610

Дела мои идут по плану, как и ожидалось. Мать Изабелла по-прежнему сама покорность — пока. Много времени проводит она в молитвах, забыв о своем стаде, быстро отбивающемся от рук. К Клементе почти никого не пускают, ведь регулярно дурманить бедняжку не удается даже мне, и припадки у нее с каждым днем все яростнее.

Тем временем я методично запугиваю свою ученицу фактами и вымыслом, которые почерпнул из многих книг, как духовных, так и светских. Вроде бы успокаиваю ее страхи, а сам искусно подпитываю их байками и небылицами. Ужасов в мире хоть отбавляй: поджоги, отравления, колдовство, одержимость — отец Коломбин знаком с ними не понаслышке и четко представляет, как претворить жуткий вымысел в явь. Богатый жизненный опыт — отличное подспорье для обмана; так, у мадам де Севинье[44] я встречался с самим Жаном Боденом[45], знаменитым юристом, и чуть не умер от скуки, слушая его бесконечные россказни. Остальные примеры из исторических трудов — Эсхила, Плутарха и, конечно, из Библии… Клемента не ведает, что имена демонов, к которым она взывает в бреду, большей частью — тайные и забытые имена Господа. Это ее воспаленный мозг превратил их в богохульства.

Ученица моя не спит которую ночь. Глаза у нее запавшие, красные, губы белесые. Порой я перехватываю ее взгляд, брошенный якобы тайком. Интересно, подозревает ли она меня. Впрочем, для Изабеллы уже слишком поздно. Немного ипомеи, и я подавлю ее бунт на корню, хотя зельем воспользуюсь лишь в случае крайней нужды. Хочу сразить Арно наповал. Его надежды рухнут раз и навсегда.

Единственное утешение моей ученицы — воскресный праздник, день Успения и Вознесения Святой Девы Марии. Вот так парадокс! Монастырь отвоеван у еретической святой, значит, можно уповать, что Богоматерь узрит печальное наше состояние и поможет. Так искренне считает Изабелла и молится с удвоенным пылом. Я тем временем готовлю защиту от нечистой силы — множество латинских заклинаний и еще больше ладана. В день светлого праздника ни один демон к нам не проникнет!

Сегодня рано утром ко мне в сторожку явилась Жюльетта. Я это предчувствовал и не растерялся — тотчас оторвал взгляд от книг и посмотрел на нее. В чистом вимпле она была сама чопорность, ни одна кудряшка из-под накрахмаленного льна не выбивается и не смягчает ее бледное лицо. «Речь пойдет о Перетте, — догадался я. — Нужно утроить бдительность».

— Жюльетта, неужели солнце уже взошло? От тебя светлее стало в скромном жилище моем!

Выражение ее лица красноречиво показывало, что для лести сейчас не время.

— Довольно, Ги! — В ее голосе слышалась не злость, а скорее тревога. — Не впутывай Перетту в свои игры. Она же не понимает, сколь они опасны. Представь, что случится, если ее разоблачат.

Я промолчал, и Жюльетта добавила:

— Лемерль, она же еще ребенок!

Ах вот в чем дело! Материнский инстинкт взыграл. Попробуем отвлекающий маневр.

— Изабелла нездорова, — проговорил я елейным голосом. — Пока она отдыхает в покоях своих, могу устроить вам с Антуаной вылазку за ворота нашей обители. Можно же, к примеру, отнести корзину снеди семье бедного рыбака?

Жюльетта взглянула на меня горящими от тоски глазами и покачала головой.

— Очень в твоем духе, Лемерль, — без прежнего пыла отозвалась она. — Что случится за время моего отсутствия? Очередное явление Нечестивой Монахини? Очередная месса с плясками? — Она снова покачала головой. — Я же тебя знаю, — тихо продолжала она. — Просто так ты ничего не делаешь. Ты обязательно истребуешь долг, потом еще раз, потом…