Читаем без скачивания Эффект безмолвия - Андрей Викторович Дробот

– Да нет, скорее, чтобы мы изучали, – ответила, нахмурившись, Пупик, которой не нравились неприязненные отношения Алика с депутатами. – А глава ничего не говорил по этому поводу?

Пупик, как и многие в городе, считала, что действия Алика поддерживаются главой, и в этом Хамовский был прав.

«Значит это хитрая игра, – рассуждала она. – Если глава поддерживает шефа, все остальное не важно».

– Хамовский доволен, – скупо и не давая повода для паники, ответил Алик…

***

Пуля, сменив копье, в процессе развития цивилизации, не изменила предназначения этих предметов и не сделала их более человечными. Прогресс средств не изменил задач человека и его инстинктов. Спустя тысячелетия в человеческом мире благополучно выживают только представители племени, помогающие выжить вождям, все остальное насильно используется для указанной цели выживания или уничтожается. Алик понял, что открытой войны с Хамовским не избежать, а значит надо незамедлительно действовать, потому что единственное оружие, имеющееся у противоборствующего Системе – это скорость и неожиданность…

– Хамовский с Клизмовичем хорошо потрепали меня за интервью на радио и интервью в «Тюменских известиях», – сказал Алик, войдя в кабинет Пальчинковой.

– И что они говорили? – требовательно поинтересовалась Пальчинкова.

Но Алик пришел не для того, чтобы облегчить душу, а для того, чтобы рассказать своему заместителю то, что ей следовало знать, исходя из его, Аликова замысла.

– Какая-то сука, из депутатов, по словам Клизмовича, сболтнула, что мое интервью «висит» на сайте «Тюменских известий», – сказал Алик, уже сидя на диване и под сукой, предполагая саму Пальчинкову. – Те, вроде как, прочитали и возмутились. Клизмович нажаловался главе, и началось…

Пальчинкова на «суку» никак не отреагировала, как при подходе хищника некоторые животные притворяются мертвыми.

«А может, и не она сообщила, – подумал Алик, оценивая ее реакцию.

– Ну, что говорили-то? – с нарастающим интересом спросила Пальчинкова.

– Разбирали мое интервью по косточкам, – преподнес Алик ту часть правды, которую Пальчинковой надо было знать. – Весь текст почеркали, выделяя фразы, до которых можно докопаться.

– Да ты что! – вполне реально изумилась Пальчинкова.

– И к нашему с тобой интервью претензии были, – Алик решил привязать Веру к камню, который тянул под воду его. Чем больше народа привязано к одному камню и пытается не утонуть, тем меньше у камня возможностей достичь грунта и выполнить миссию утопителя.

– А там-то что!? – огорченно возмутилась Пальчинкова.

– Клизмович воду мутит, – штампанул Алик, не вдаваясь в подробности.

– Вот старый козел, – определила Пальчинкова.

И тут Алик передал ей почтового голубя, с которым пришел:

– Но я весь разговор записал на диктофон.

Алик вытащил из наружного кармана пиджака серебристую сигару диктофона и покачал им перед Пальчинковой.

– Запись можно использовать, – сказал он. – Они же не думают, что я уйду безропотно, как мои предшественники.

– А что они говорили? – повторилась Пальчинкова, опасливо поглядывая на диктофон.

Алик включил запись, раздались знакомые голоса. Заметив, что Пальчинкова их узнала, Алик выключил запись.

– Угрожали, гадили, редакторская должность вредная. Станешь редактором – поймешь, – намекнул он, поднимаясь с дивана. – А теперь пойдем на студию, я хочу услышать, говорил ли я то, что в чем обвинил меня Клизмович…

Прослушивание записи подтвердило, что Клизмович в неприятном разговоре обманул Хамовского относительно слов Алика о грамотности депутатов.

Алик распрощавшись с Пальчинковой, помчался на телестудию, где быстрее набрал телефонный номер Клизмовича, набрал еще раз и еще…

Его уже начало раздражать, что телефон председателя занят, как неожиданно ему захотелось позвонить Пальчинковой. Телефон Пальчинковой тоже оказался занят. Алик набирал попеременно то тот, то другой номер до того времени, пока один не освободился. Алик положил трубку и тут же перезвонил на второй. Пальчинкова ответила.

Телефон Пальчинковой был занят ровно столько же времени, сколько был занят телефон Клизмовича. Это совпадение не столько огорчило Алика, сколько насмешило.

– Вера, ты еще не звонила Клизмовичу? – спросил он.

– Нет, – удивленно-испуганно ответила Вера. – А что случилось?

– Мне надо с ним переговорить, – сказал Алик и положил трубку.

«Вера быстра, – подумал Алик. – Чтобы окончательно определиться с ней, нужно узнать номер телефона, с которым она сейчас соединялась. Но сначала – Клизмович».

РАЗГОВОР С ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ.

«Пол протирают гораздо чаще, чем высокие полки шкафов, именно поэтому во властных верхах скапливается больше пыли и грязи».

«Клизмович, как обладатель интеллигентной внешности и не менее интеллигентной бородки, как бывший директор школы и детский учитель, должен сконфузиться, возможно – удостовериться в том, что звучало в интервью, и принести извинения, или хотя бы сказать Хамовскому, что он ошибся», – мечтал Алик. Поэтому, как только председатель устало просипел: «Да» – Алик прижал диктофон к телефонной трубке возле уха и произнес:

– Иван Фрицевич, я прослушал пленку с интервью, о котором шел разговор у главы.

– А я не слушал, – невероятно просто и спокойно ответила интеллигентная личность на том конце провода.

«Он лгал специально», – сообразил Алик.

– Вы меня оболгали, – заявил он, придав голосу твердость. – Я не говорил, что Дума…

– Безграмотная? – спокойно с придыханием напомнил Клизмович.

– Этого я не говорил, – продолжал атаку Алик. – Как будем разбираться?

– Ну, это ты разбирайся…, – ответил Клизмович. Голос его слегка дрогнул.

Ошибаются все. У журналистов в таких случаях принято извиняться перед читателями. Алик всегда так поступал, и от председателя Думы ожидал подобного.

– Нет, нет, нет, – скороговоркой остановил председателя Алик. – Вы же меня оболгали и главу обманули.

– Ты нас больше оболгал, – спокойно заявил Клизмович.

Уличное хулиганство невозможно удержать в рамках правил. Благородные действия одной стороны не гарантируют, что вторая сторона поступит так же… А во власти – те же люди с улицы.

– Я не лгал, – клюнул на провокацию председателя Алик.

– Ты начал, – подсек Клизмович и потащил разговор так, как опытный рыбак ведет рыбу, слегка ухватившую наживку. – Что нам надо читать, что депутаты не подготовлены…

– Я имел основания высказать это мнение, – ответил Алик, раздражаясь упрямством председателя. – А вы меня оболгали. И сделали это намеренно и нахально.

– О-о-х, нахально! – прохрипел Клизмович.

«О-о-х, молоко-то скисло», – вздыхал председатель дома и мигом избавлялся и от молока, и от пустого пакета. Но тут он разговаривал с главным редактором, которого нельзя было в одну минуту – в канализацию и в мусорное ведро. Его надо было терпеть, как горчичники на собственной спине, пока Хамовский не снимет. А пока снимет…

Душа Клизмовича противилась критике, высказываниям, оценкам пацана, каким он считал Алика. Он, бывший директор школы, подобного добра выпустил немало, и все покорялись ему. Птица не клюет небо, заготовка не формует пресс – таковы правила.

– Да – нахально, – опять возник Алик.

– Я не буду спорить, – ответил Клизмович. –