Читаем без скачивания Дом на Тара-роуд - Мейв Бинчи

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Странно, что Мэрилин во сне оказалась похожей на мать Бернадетты. Конечно, она совершенно другая… Рия рывком выпрямилась и широко раскрыла глаза. Она не имела представления о том, как выглядит Мэрилин. Знала размеры ее бассейна, напряжение в сети, вес белья, которое можно загрузить в сушилку, расписание служб в стонифилдской церкви и дни недели, когда увозят мусор. Знала имена и телефоны двух женщин, которых звали Карлотта и Хейди. У нее были фотографии сада из камней, хозяйской спальни, бассейна и гаража.

Рия знала, что во время пребывания в Ирландии Мэрилин исполнится сорок, но не знала, светлая она или темная, высокая или маленькая, полная или стройная. Было странно думать, что сегодня ночью совершенно незнакомая женщина отправилась на Тара-роуд, а никто понятия не имеет, как она выглядит.

Самолет на Дублин вылетал ночью. В соседнем городке имелась транспортная служба, которая доставляла пассажиров в аэропорт Кеннеди. Мэрилин приняла предложение Хейди подвезти ее туда. Она заперла входную дверь. Ключи и конверт с инструкциями нужно будет отдать Карлотте. Рия зайдет за ними рано вечером. Дом оставался в полном порядке. Повсюду чистое белье и полотенца, продукты в холодильнике, цветы на столе и барной стойке.

Проблему с комнатой она решила только тогда, когда услышала гудок машины Хейди. Закрыла дверь, но запирать не стала. Рия все поймет и поведет себя соответственно. Может быть, один раз за два месяца вытрет там пыль и проветрит. О таких вещах не говорят и не предупреждают письменно.

Всю дорогу до остановки автобуса Хейди трещала и задавала вопросы. Не играет ли Рия в бридж? Не собирается ли Мэрилин во время пребывания в Дублине прослушать курс лекций в Тринити-колледже? Какая там ожидается погода? И — небрежно, очень небрежно — присоединится ли к ней Грег? Или на время отпуска он вернется в Стонифилд? Ни на один из этих вопросов Мэрилин не дала вразумительного ответа. Но перед посадкой в микроавтобус крепко обняла подругу.

— Ты очень добрая. Надеюсь, в один прекрасный день я тоже стану доброй. Когда выберусь из леса. Из этого дремучего леса.

Когда микроавтобус тронулся, Хейди долго смотрела ему вслед. Мэрилин сидела расправив плечи и читала какое-то письмо. Ее глаза блестели. Впервые за долгое время она была похожа на живого человека, а не на ходячий манекен.

Мэрилин снова и снова перечитывала свое письмо Грегу.

Она вложила в него всю свою душу, но теперь понимала, что этого недостаточно. Казалось, внутри включался какой-то тормоз, не позволявший ей объясниться начистоту. А может быть, и объяснять было нечего. Может быть, она потеряла способность любить и заботиться о ком-то, и эта способность не вернется к ней до самой смерти.

Она достала кляссер с фотографиями, присланными Рией. На каждой из них были люди. И маленькая заметка на обратной стороне. «Энни делает уроки в большой гостиной». «Брайан ест пиццу на кухне». «Моя мать и сестра Хилари». «Мы с подругой Герти, которая помогает мне убираться, вешаем белье». «Наша подруга Розмари, которая живет по соседству». «Колм Барри, разбивший огород в нашем саду, владелец ресторана на углу Тара-роуд». На лучшей фотографии самого дома тоже присутствовали четыре человека, прищурившиеся от солнца. На ее задней стороне Рия написала: «В более счастливые времена».

Мэрилин пристально изучила лицо Дэнни Линча. Да, красив. Все тот же увлеченный своим делом молодой агент по торговле недвижимостью, с которым она познакомилась много лет назад. Потом перевела взгляд на Рию. Маленькая, темноволосая и всегда улыбается. На каждом снимке видна ее доброжелательная улыбка. Ничего общего с голосом, которым она говорила по телефону. Напряженным и полным тревоги. Старавшимся убедить, что ее дом достаточно хорош для Мэрилин и что ее дети во время пребывания в Стонифилде никому не причинят хлопот.

Но больше всего Рию тревожило, что Мэрилин будет страдать от одиночества. Она так волновалась, что заранее прислала ей фотографии своих многочисленных друзей и знакомых. Но как же она была неправа. Мэрилин Вайн так сторонилась коллег, родственников, друзей и соседей, что ее прозвали отшельницей. Она не могла поговорить даже с собственным мужем и объяснить ему причину своей странной поездки. Конечно, она будет вежлива с этими людьми, но не хочет иметь с ними ничего общего.

— Бернадетта, можно мне пригласить Китти на ужин? Пожалуйста, — сказала Энни.

Бернадетта оторвалась от книги, которую читала.

— Извини, нет. Твой отец против.

— Она всегда приходила к нам в дом. Когда папа жил с нами, она ему нравилась.

— Значит, разонравилась. — Бернадетте не было до этого дела.

— Мама уже в Америке? — спросил Брайан.

— Перестань говорить о маме! — прикрикнула на него Энни.

— Пусть говорит, — пожала плечами Бернадетта и снова углубилась в книгу. Ей действительно было все равно.

— Так что, она уже прилетела или еще летит? — не успокаивался мальчик.

Бернадетта притворялась довольной, но дети чувствовали, что она предпочла бы тишину.

— Дайте подумать. Лететь туда часов пять-шесть… Да, самолет уже приземлился. Наверное, она едет на автобусе в это место, как его…

— Стонифилд, — сказала Энни.

— Да, верно. — Бернадетта вернулась к чтению.

Больше говорить было не о чем. Папа должен вернуться часов в восемь, так что вечер предстоял долгий. От отчаяния Энни взяла книгу «Животноводческая ферма», которую мать положила в ее чемодан. «Не думаю, что она мне понравится», — сказала тогда Энни. Но, как ни странно, ей понравилось. Даже очень. А Брайан читал книгу о знаменитых футболистах.

Когда Дэнни пришел домой, усталый и полный дурных предчувствий, он увидел, что все сидят в креслах и мирно читают. Энни подняла взгляд и поняла, что отец доволен. Ничего подобного на Тара-роуд не было. Но он должен был тосковать здесь, конечно, должен был, даже если больше не любил маму и предпочитал Бернадетту. С приготовлением обеда тут не возились. Бернадетта просто доставала из морозильника два блюда и ставила их в микроволновку. И бесконечного потока людей здесь тоже не было. Ни Герти, вечно приходившей и уходившей. Ни Розмари, заскакивавшей на минутку и тут же убегавшей. Ни Китти, ни противных Майлса и Декко, ни бабушки с Плайерсом, ни Колма с корзиной овощей. Конечно, папа должен был тосковать по всему этому.

Но сейчас Энни поняла, что здесь отцу нравится больше. Он положил ключи на длинное овальное блюдо.

— Я дома, — сказал Дэнни, и все бросились к нему. Когда он приходил на Тара-роуд и говорил то же самое, там стоял такой кавардак, что его слов просто никто не слышал.

Все инструкции работали как часы. Стонифилдский микроавтобус стоял именно на том месте, которое указала Мэрилин, а плата за проезд оказалась именно такой, как она написала. Здесь было тепло и солнечно, намного жарче, чем в Дублине. Шум и количество людей, сновавших вокруг, превосходили всякое воображение. Однако Рия чувствовала, что справится; у нее были подробные указания, а система работала безукоризненно.

Шофер объявил, что они подъезжают к Стонифилду, и Рия облегченно вздохнула. Теперь здесь будет ее дом. Она хотела посмотреть на город без помех, а потому взяла два своих чемодана и пошла в кафе-мороженое, чтобы сориентироваться. Меню было очень экзотичное — в Дублине выбор у Мэрилин будет куда менее богатый. Но Рия пришла сюда не за мороженым. Она следила за входившими и выходившими людьми. Очень многие из них знали друг друга. Похоже, женщина, стоявшая за прилавком, была местной знаменитостью; она обменивалась с посетителями шутками, как в комедийных телесериалах.

Итак, Рия в Америке. Не стоит начинать все сравнивать с домом и искать отличия. Она даже постарается считать в долларах, не переводя их каждый раз в привычные фунты. Из окна «Хэппи Сода-Хауса» Рия видела позолоченную вывеску «Салон красоты Карлотты». Дом выглядел элегантно и немного таинственно; казалось, каждая женщина, вошедшая туда и скрывшаяся за плотными кремовыми шторами, получит хороший совет: как не дать себя в обиду свекрови или сохранить мужа. Интересно, как она выглядит, эта Карлотта. Жаль, что Мэрилин не догадалась прислать ни одной фотографии своих знакомых.

Рия собралась с духом и перешла улицу. Ее дорожный костюм — темно-зеленый джемпер и юбка — казался здесь неуместным. Тут ходили в шортах-бермудах или в накрахмаленных платьях из белого хлопка. Все выглядели так, словно только что вышли из салона красоты. Рия, утомленная долгим полетом, чувствовала себя усталой. Она толкнула дверь салона и вошла. Карлотта оказалась высокой, пышногрудой смуглой дамой экзотической внешности. Она извинились перед клиенткой, с которой разговаривала, и тут же подошла к Рии.