Читаем без скачивания Макроскоп - Пирс Энтони

– Мы белые?

– Да. А черные – некая чужая цивилизация, где-то в четырнадцати световых годах от нас.

– Разрушитель?

– Именно. Кто-то поставил этого ферзя, и он угрожает нашему королю через всю доску, по диагонали. И у нас всего две пешки сдерживают его.

– И мы уже потеряли шесть.

– Правильно. Седьмая и восьмая на седьмой горизонтали. И одна из них – связанная – очень важна. Проходящая в ферзи.

– И кто же она в жизни? – спросил Иво.

– Вы! – Гротон указал толстым пальцем на Иво.

– Я? Потому что умею немного обращаться с макроскопом?

– Потому что вы можете поставить на доску белого ферзя – Шена.

– Но как же я связан? – Гротон шел по следу и был так настойчив, как и Афра.

– Я об этом думал. Вы, очевидно, и есть пешка Шена, это подтверждают его зашифрованные послания. Думаю, он пришел бы к нам, если бы смог. И он сообщил нам, почему не может прийти, если мы его правильно понимаем.

Гротон посмотрел на чертеж.

– Так же, как пешка связана ферзем, вы связаны разрушителем. Но если она подвинется на клетку, она станет ферзем. Так что фактически связан ферзь в образе пешки. Они одно и то же, одно происходит из другого...

– Предположим, но...

– И это объясняет многое, в частности, расхождения в гороскопах. Должно быть так оно и есть.

– Что?

– Что вы Шен. Стихия огня.

– Разумеется. А связка?

Неосторожные слова, но игра-то все равно кончена.

– Вы посмотрели программу, которая убила сенатора и разрушила мозг Брада. Вероятно, вы выжили потому, что находились ниже критического уровня. Но в вашем сознании заперт Шен, он спит в вас. Он не пострадал, потому что ваш мозг принял удар, а вы всего лишь пешка. Но если он выйдет, и вы станете ферзем, – тут-то память о разрушителе и поджидает его, чтобы убить. Он это знает, и потому пешка связана. – Иво кивнул. – Не сразу, но вы все-таки поняли это.

– Так вы все знали? Я признаться думал, что это вполне могло быть как-то скрыто от вас.

Гротон посмотрел в иллюминатор, на ледяной мир и, казалось, совсем не радовался своему успеху.

– Разумеется, на эти мысли меня натолкнул гороскоп. Нужно было объяснить расхождение между предсказаниями и наблюдениями, и, как часто бывает, ошибка была в наблюдениях. Сейчас вопрос стоит так: как разорвать связку? Мы не можем получить ферзя, и на доске мало наших фигур. Естественно, реальная ситуация сложнее, чем то, что я изобразил на доске, даже с шахматной точки зрения здесь есть неточности, я мог бы привести более корректную аналогию, если это стоит усилий. Но, мне кажется, если мы что-то собираемся предпринять, то это нужно делать всем вместе. Вы согласны?

– Думаю, вы правы. Но как вы собираетесь стереть память? Даже если это вам удастся, Шен ведь не сможет сам работать с макроскопом, до тех пор, пока существует разрушитель.

– Не знаю. Боюсь, что это выходит за рамки знаний инженера. Но мы можем все вместе обсудить это, пусть Афра попробует что-то придумать. Еще один вопрос...

– Я знаю. Что случится, когда появится Шен, со мной.

– Да.

– Я умру. Дело в том, что я существую только в воображении Шена.

– Это, опять же, подсказал гороскоп. Он предсказал, правда в необычной форме, скорее Шена, чем Иво. Тем не менее, мне вы кажетесь довольно реальным.

– Это не так. Когда Шену все надоело и он решил уйти – это случилось, когда ему было пять лет, – он осуществил это, создав посредственную личность и подставив ее вместо себя. Некто, не слишком способный, чтобы не привлекать внимание воспитателей, но и не подозрительно тупой. Некто более или менее бесцветный, но опять же, не настолько, чтобы вызвать подозрения. Некто средний в своей исключительности, если вы понимаете, о чем я. Он все это соорудил в одной из частей своего сознания, а сам пошел спать. А я – то, что осталось, самый настоящий запрограммированный человек. Он как-то все уладил с другими детьми, так что все забыли о нем и воспринимали меня так, будто я таким был всегда. Кроме Брада, конечно. Он как будто видел меня насквозь. Выходит, я родился пятилетним, и у меня не было детства в проекте.

– Многие говорят, что возраст от пяти до десяти лет это золотое детство.

– Но только не на базе Пекер 330! Все уже было кончено, когда я попал туда. Это то, что я имел в виду, когда сказал вам, что не помню детства.

Гротон решил сменить тему беседы:

– А Шен никогда не возвращался?

– Его нужно позвать. Это моя работа – решать, когда подойдет время. Но у него нет причин возвращаться. Обычная жизнь невыносимо скучно для него, и он оставляет рутину мне.

– Значит, он ушел от скуки? Но это неубедительно, не так ли? Почему мир должен быть скучен для Шена? И почему возвращение – это не добровольный акт; с его стороны, я имею в виду? Я бы предположил, что у него были более веские причины уйти.

– Что еще за причины? – беспокойно спросил Иво. Его представления о своем месте в этой жизни несколько пошатнулись.

Гротон тоже был явно неудовлетворен своими объяснениями.

– Я еще раз тщательно изучу гороскоп.

– Удачи. Ну а я буду влачить свое существование.

– Влачить? Я бы сказал, что вы нашли свое место в жизни, так же, как и я.

– Это самое утешительное описание той ситуации, в которой я нахожусь. Когда он проснется, если время придет – он проглотит меня, всю мою память, все мои желания – я умру. Я буду как планета, упавшая на Солнце.

– Вы боитесь этого. Когда пешка станет ферзем, это будет уже не пешка, даже в малой своей части. Я понимаю, почему вы не очень то стремились разбудить Шена.

– Я самолюбив, это так. Но я здесь, и я хочу жить. Я хочу доказать свое право на жизнь. Мне не нравится Шен.

– Наверное, я бы чувствовал себя так же, – Гротон задумался. – А этот фокус со спраутом?

– Это один из немногих талантов, оставленных мне в наследство Шеном, чтобы я не был полной посредственностью. Это и игра на флейте. Воспитатели просто разругались, пытаясь понять, почему я так успеваю в этих областях и не успеваю в других. Думаю, они развили целую теорию о задатках ребенка, из которой следует, что в нормальной семье этим талантам не дали бы развиться. Точно не знаю. Теперь вы видите истинное могущество Шена – он таков во всем.

– И вы выиграли чемпионат станции по спрауту после одной тренировочной игры даже не вспотев.

– Я бы не сказал. Существуют пределы, спраут иногда сильно усложняется.

– Да-да. И моя жена говорит, что вы играете на флейте лучше, чем те, кого она слышала. А она слушала многих мастеров. Она просто помешана на классической музыке.

– Она мне не говорила об этом.

– Она бы вам никогда этого не сказала.

– Ну и ладно, я ни от кого не требую вечно хранить секреты.