Читаем без скачивания Белая как снег - Самюэль Бьорк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот, пошло дело…
Патрик улыбнулся, быстро записав.
– Еще есть мысли?
– Искусство, – сказала Миа, чуть приподнявшись в кресле.
– Так.
– Ну, общество ведь превозносит художников, так? Они загадочные, особенные… Раньше считалось, что у художников есть связь с Богом.
Она разошлась.
– Продолжай…
Патрик размашисто писал фломастером на стене.
– Например, картины Эдварда Мунка продают за сотни миллионов, люди часами стоят в очереди, чтобы увидеть маленькую «Мону Лизу»…
Миа встала и начала ходить кругами по комнате.
– Что, если он…
Она остановилась.
– Если он?..
– Может, все просто?
– Как просто?
– Может, он просто ноль. С грандиозными замыслами. Хочет быть великим, сам ничего из себя не представляя. Может, здесь надо искать?
– Где?
– Ну, ничего не значащий ноль. Никто. А мнит из себя кого-то важного.
– Ты имеешь в виду… его работу?
Она пожала плечами.
– Ну да. Если у него вообще есть работа.
– Хорошо, Миа, – улыбнулся Патрик. – В этом что-то есть.
– Да?
У шведа был такой вид, словно ему страшно хотелось обнять ее.
– Конечно, давай, продолжай.
Миа улыбнулась.
– Ладно, только принесу кофе.
6
51
Журналист газеты «ВГ» Альф Инге Мюрен, сорока лет, никак не мог определиться со своим отношением к услышанной им два дня назад новости: отделение в Молде собираются закрывать. Потянувшись за будильником, он выключил его и, полностью пробудившись, стал смотреть в потолок. Тридцать лет работы по всей стране, всю редакцию будут зачищать, и безусловно тех, кто работал мало, уволят первыми. Мюрен встал с постели и пошел на кухню. Достал все необходимое для завтрака: яйца, молоко, сок, булочки, которые он купил накануне вечером. Все только полезное. Бутылка виски так и стояла неоткрытая на подоконнике. Он старался как мог расслабиться после этой новости. Ведь он может потерять работу. Так называемого журналистского гена у Мюрена не было. Он не любил ночи напролет проводить в баре за обсуждением политики и всех превратностей мира. Напротив, предпочитал рано ложиться спать, чтобы утром встать на пробежку. Высыпав кофейные зерна в кофемолку, он достал из шкафа френч-пресс. Нет уж, никаких фокусов. Надо отдать кому-нибудь этот виски.
Молде. Невероятно красивый городок на побережье океана. Да и весь регион внутри полуострова так же прекрасен, с его живописными фьордами, с блестящей гладью воды и величественными отвесными скалами. Мюрен хоть и был преданным болельщиком «Волеренги», смирился с футбольным клубом «Молде»: тот, несомненно, придавал городу определенный колорит. Как и джазовый фестиваль, конечно. Лучший в Европе. И ждать осталось недолго. Каждый год в июле спокойный тихий городок превращался в настоящий Рио-де-Жанейро, с уличными шествиями и плакатами с мировыми звездами. Майлз Дэвис. Без сомнения, те два интервью с ним – самая заметная журналистская работа Мюрена. Его серия репортажей про местного водителя музыканта тоже встретила одобрение у читателей. Мюрен с нетерпением ждал начала фестиваля в этом году, если, конечно, еще будет работать к тому времени. Никаких сроков ему не озвучили. Сказали, что скоро, а по его опыту это означало от пары недель до осени.
Альф Инге Мюрен завязал шнурки на кроссовках, зевая спустился по лестнице и только успел выйти на улицу, как ему позвонили.
– Альф Инге слушает.
– Алло, это «ВГ»?
Пожилой мужской голос.
– Да, все верно. С кем я разговариваю?
– Меня зовут Улаф Эриксен, я звоню из Кристиансунна.
– Добрый день, Улаф, чем могу быть полезен?
– Это правда, что вы платите тысячу крон за наводку?
– Правда, но вам нужно позвонить по специальному номеру, он на последней странице газеты.
На другом конце на секунду наступила тишина.
– Я видел, но это номер в Осло, да?
– Ну да…
– Нет, я не хочу говорить с такими людьми.
– Понимаю. О чем вы хотели сообщить?
– Вы мне заплатите, правда же?
Альф Инге на секунду задумался.
– Да, это должно быть возможно, но мы платим не всем звонящим, а только тем, кто сообщает важную для дела информацию. О чем вы хотели сообщить?
Снова пауза, на этот раз короче.
– Я был тренером Уле Гуннара Сульшера, когда тот был маленьким.
– Так? Не знаю, я….
– Да-да, – раздраженно продолжил мужчина. – Я понял, но ко мне за этим приезжал тот полицейский из Осло. Насчет тех мальчиков, которых нашли убитыми на поле, знаете?
В Мюрене проснулся журналист.
– Так-так? К вам приходил следователь по этому делу?
– Да.
– И что он хотел?
– Спрашивал про того, кто хромал.
– Так?
– Они подозревают одного парня. Хромого, который сказал, что в детстве играл в команде с Сульшером.
Мюрен развернулся, взбежал по лестнице вверх и взял блокнот на кухонном столе.
– А как его звали?
– Кого?
– Прошу прощения, того полицейского?
– Уксен. Карл Уксен. Неприятный тип. Его больше интересовали другие вещи, если вы понимаете, о чем я.
– Нет, я не уверен, что понимаю вас, но, значит, Уксен спросил вас о?..
– О том, были ли в команде парни того же уровня, что Уле Гуннар. Мог бы кто-то из них стать таким же профи, но ему помешала травма. Разрушила карьеру. Мне тот полицейский не понравился. И я никого не вспомнил. По крайней мере, тогда. Но потом я просмотрел старые фотографии команды, мне вдруг пришло в голову. Черт, так и есть. Я вдруг понял, кого он имел в виду.
– Того, кто получил травму и стал хромать?
– Да.
– Откуда вы звоните, я забыл?
– Из Кристиансунна.
– Вы не против, если я к вам приеду?
– Нет. Думаю, можно. Когда хотите приехать?
Альф Инге сбросил кроссовки, достал из шкафа аккуратно сложенные рубашку и джинсы и бросил взгляд на часы у холодильника.
Кристиансунн?
Час двадцать?
– Буду у вас чуть раньше десяти, хорошо?
– Да, приезжайте.
– Хорошо. Спасибо, что позвонили. До встречи.
52
Выйдя из ледяного душа, Миа Крюгер, вся дрожа, встала перед большим зеркалом. Черт. Головная боль напомнила Мии, почему она не пьет. Ей нравится чувствовать себя в форме. С ясной головой. Чтобы текущая по жилам кровь была чистой. У нее колотилось сердце так, что пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Может, два пальца в рот? Она наклонилась над раковиной, но в желудке ничего не было. Они вчера забыли поесть. Двое суток безвылазно провели с Патриком в ее огромной квартире, пока наконец не зашли в тупик.
– Давай откроем? Может, поможет?
– Что это?
– Королева всех арманьяков. Domaine de Pantagan тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Тридцать пять лет выдержки. Знаю, что ты не пьешь, но…
– В верхнем шкафчике
