Читаем без скачивания Великий диктатор - Alex Berest
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня и так было чем заняться. Я тут надумал принять всех своих братьев-рыцарей в пионеры. В финские пионеры. Ну а что? Почему нет? Ведь сам им обещал создать тайную политическую партию. Чем пионеры хуже? Вот теперь мучительно вспоминал клятву, девиз и устав, которые учил в далёком будущем.
Кое-что вспомнил, но долго ломал голову, как исправить текст под местные реалии. А то в девизе: «Пионер, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов!», что исправлять? К чему должен быть готов финский пионер? Отзыв и салют, можно оставить прежним, вот девиз…
Писать — «Пионер, к борьбе за независимость Финляндии — будь готов!» — нельзя! Сепаратизм чистой воды. А что тогда? Вот и ломал голову. Из пионерских законов вспомнил только три, вот их, исправив и записал:
Пионер предан Родине.
Пионер настойчив в учении и труде.
Пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду.
Легче всего оказалось с атрибутикой. Купил на рынке в Улеаборге двухцветную шёлковую ткань, одна половина синяя, а другая белая, и с помощью сестрички Аньи наделал двухцветных галстуков в национальных цветах. Из отходов этой же ткани сестрёнка вырезала маленькие финские флажки, которые можно было нашить куда придумаем. У брата Нильса, который по совместительству являлся командиром роты местной национальной армии, разжился нарукавными нашивками с цифрами от одного до четырёх. Сначала думал разбить свой отряд на четвёрки, а затем решил всем будущим пионерам раздать только нашивки с цифрой один. Будут первым отрядом. Мало ли, а вдруг ещё какие отряды у нас заведутся в округе?
Анью, кстати, совершенно не заинтересовалась зачем мне сдалась вся это атрибутика. У неё случилась великая любовь. Ну, так пятнадцать лет девке. Втюрилась она в Пентти Элстеля. Тихого и скромного парнишку её лет. Был он сиротой и проживал у дальних родственников. Когда-то давно, ещё до моего рождения, вся его семья умерла от малярии, выжил только он один. И вот теперь очень переживал, как и моя сестра, что наша семья будет согласна на такой неравный брак.
Так как после залёта Тюуне сестра опасалась подходить к матери за советами, то вываливала свои проблемы на меня. А что я мог ей посоветовать? У меня был только опыт воспитания мальчишек. Вот, я, в основном, и молчал, давая ей выговориться. Единственно, не забывал напоминать, что надо подождать. Ещё хотя бы годик. А там что-нибудь придумается.
С пионерской песней, которая «Взвейтесь кострами, синие ночи», получилось легче всего. И вспомнить, и перевести и, изменить:
Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры — дети Суоми.
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: Всегда будь готов!
Мы поднимаем финское знамя,
Дети Суоми, смело за нами!
Близится эра светлых годов,
Клич пионеров — Всегда будь готов!
Грянем мы дружно песнь удалую
За пионеров семью боевую,
Будем примером борьбы и трудов.
Клич пионера: Всегда будь готов!
Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры — дети Суоми.
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: Всегда будь готов!
Осталось дело за малым, организовать этот самый пионерский отряд. А то я напридумывал всего, а мои братья-рыцари возьмут и не захотят становиться пионерами. И останусь я с кучей никому не нужной атрибутики…
…..
Через неделю после выхода статьи о парижской выставке к нам нагрянул Георг Стокманн в компании со своим старшим сыном Карлом. Как по мне, так два дедка. Одному семьдесят пять, а второму пятьдесят пять. Оба бородаты, усаты и с одинаковыми орлиными носами. В отличие от прошлых приездов со мной поздоровались как с взрослым, пожали руку и подарили серебряные часы с дарственной надписью и монограммой Стокманнов.
Прям, год часов. Если так дело и дальше пойдёт, то к концу года, кто-то может мне и золотые часы подарить. Подаренные же я сначала принял за германские, из-за названия «Paul Buhre». И только через пару недель до меня дошло, что это марка российского производства, фабрики Павла Буре.
Приехавшие Стокманны поздравили меня с получением золотой медали парижской выставки, хотя я её и в глаза ещё не видел. И рассказали, что им пришло предложение от французского издательского дома «Леви» об издании во Франции моих книг. Вот они и приехали согласовать это дело с моим представителем.
Оказалось, что Ээро Эркко перевел мои книги на французский и убедил Георга Стокманна напечатать сотню экземпляров и отправить на выставку, с Леопольдом Мехелином. Как он там распространял мои книги — неизвестно, но зато известен результат — предложение от издательства Кальмана Леви.
— А я не знал, что дядя Экко владеет французским, — высказал я своё удивление деду, когда наши гости отправились спать.
— Эка невидаль, — пробурчал дед Кауко. — Я тоже в школе изучал французский.
— Ты? Французский? Но зачем? Финского и шведского, что, недостаточно было?
— Финский тогда вообще практически не давали в школах. А французский приходилось учить, потому что всё делопроизводство в княжестве до шестидесятых годов было на французском.
— Почему? Зачем? — моему удивлению не было предела.
— Пф, если бы я знал. Всё, хватит языком чесать! Бегом, ноги и уши мыть, и спать!
Так просто, заключив новый договор с Стокманнами на продвижение моих книг за рубежом, отделаться от них не получилось. Сразу после подписания всех документов они насели на деда и на меня, выясняя, не изобрёл ли я ещё чего-нибудь наподобие скрепки. А то, по их словам, в следующем году должна состояться Панамериканская выставка в Буффало, и было бы очень неплохо поучаствовать в ней, и чем перкеле не шутит, что-нибудь выиграть.
У меня было в загашнике несколько товаров, которые в будущем могли принести неплохой доход мне и нашему клану. Но Стокманнов я в числе выгодополучателей не видел. Пока не услышал про выставку в США.
— Херра Стокманн, у меня есть одна придумка, которая может принести в Соединенных Штатах очень хорошую прибыль. Но её надо очень тщательно патентовать, чтобы никто не смог обойти наш патент.
— Матти, что ты там такое придумал? Почему от меня скрывал? — возбудился не на шутку дед Кауко.
— Деда, тот сарай, который мы
