Читаем без скачивания Великий Магистр - Елена Грушковская

Телефон… Ну, кто там ещё? О, президент, легка на помине.

— Каспар, что там за буза у "волков"?

— Уже разбираюсь, госпожа президент, — отвечаю я.

— Есть что доложить?

— Немного.

— Ко мне, быстро!

— Слушаюсь.

На полпути — снова телефон. Гм, странно… Регина. Почему мне кажется, что она не по поводу развода?

— Каспар… — Всхлипы.

— Что случилось? Ты там плачешь? Что? Ну?

— Каспар, наша дочь… пропала.

Всё моё нутро будто кипятком обдало.

— КАК ЭТО ПРОПАЛА?!

— Утром Анхель как обычно сопроводил её в школу, а когда прилетел забирать… Её там не было! Кас, её похитили!

Сплошные всхлипы и рыдания.

— Регина, возьми себя в руки. Что говорит Анхель? Он искал её?

— Искал…

— И что?!

— Не нашёл…

— Чёрт! За что я ему плачу такие деньги? Ладно, держись там… Я скоро буду.

— 8.17. Из ряда вон выходящее

Через полчаса я дома. Регина с порога падает мне на грудь. Отлично… Ещё неделю назад видеть меня не желала, а как проблемы — сразу Каспар стал нужен.

И вдруг из своей комнаты выбегает Лола.

— Папочка!

Я стою, как идиот… Ничего не понимаю!

— Кас, прости, — бормочет Регина. — Я это придумала… Чтобы ты пришёл домой.

— Регина! Ты что, совсем обалдела?! — взрываюсь я. — Если ты хотела, чтобы я пришёл, так бы и сказала! Зачем было придумывать какое-то похищение?

— Ты слишком занят! — восклицает она знакомым тоном, который я в последнее время только и слышу от неё. — Нужно что-то из ряда вон выходящее, чтобы ты появился дома! Что-то вроде похищения ребёнка!

— Па-ап, — встревает Лола. — Ты надолго пришёл или только на минутку?

— Иди в свою комнату, — говорю я ей.

Кажется, резковато… чёрт. Она, надувшись, разворачивается и убегает. Я медленно бреду в гостиную и опускаюсь на диван, а Регина стоит в дверях.

— Ну и что такого ты мне хотела сказать, что нужно было придумывать такую замануху? — спрашиваю я. — У меня чуть инфаркт не случился!

Она присаживается на подлокотник, и её ладонь скользит по моей голове. Я уклоняюсь.

— Так, давай без этих прелюдий!.. Сразу к делу, хорошо?

Она горько морщится.

— Всегда у тебя — "дело", "дело"…

Я вздыхаю.

— Милая, у меня очень мало времени и очень много проблем, которые нужно решать. Поэтому давай, говори побыстрее. Что у тебя? Ты нашла адвоката для ведения бракоразводного процесса? Или что там ещё?

— Кас, я не знаю… Может быть, мы поторопились с этим.

— С чем?

— С разговором о разводе…

— Вот как! То есть, ты уже не хочешь этого?

— Кас, я…

Регина соскальзывает с подлокотника и забирается на диван, поджав под себя ноги. Обалденные ноги, кстати. Грациозно-кошачьи изгибы тела. Огромные, прозрачно-серые глаза, а лицо сейчас какое-то растерянно-доверчивое, детское.

— Кас, я беременна.

— Это тоже… из ряда вон выходящее? — усмехаюсь я. — Вроде похищения?

Но внутри что-то сжимается… А если правда? Регина утыкается лицом в округлую выпуклость спинки дивана и всхлипывает. Устало, тихо и, кажется, по-настоящему. Вот теперь во мне что-то ОЧЕНЬ СИЛЬНО сжимается.

— Регина, погоди плакать… Скажи, это точно? — Я пытаюсь повернуть её лицо к себе, заглянуть в глаза.

Она всхлипывает, шмыгает носом и кивает. Закрывает глаза, из-под век выдавливаются две крупных слезы и стекают по щекам. Я вытираю их.

— А реветь-то зачем?

Она морщится, как котёнок, собравшийся чихнуть.

— Я думала, ты… будешь не рад, — бормочет она. — Скажешь, что сейчас не время, война и всё такое… Зачем нам ещё один ребёнок…

— Ну и дурочка.

Регина порывисто стискивает меня, обняв за шею, её губы сплющиваются о мои. Я обнимаю её, и поцелуй получает страстное продолжение.

— Давай не будем разводиться, — шепчет она.

— Не будем. — Я пропускаю меж пальцев прядки её шелковистых чёрных волос, подстриженных под каре с густой чёлкой. Чёрные волосы и светло-серые глаза.

— Прости меня… Я люблю тебя… — Опять всхлипывает.

— Ну, ну, всё… Не реветь! — Чмокаю её в правильный прямой носик с тонкими изящными ноздрями, зарываюсь губами в чёлку. — А Кир где?

Она смахивает остатки слёз.

— В Академии… Каникулы уже кончились.

— Жаль… Я бы хотел с ним увидеться.

Потом я заглядываю в комнату Лолы. Она всё ещё дуется, делая вид, что читает, не отвечает на мои объятия, недовольно морщится.

— Отстань…

Если бы её на самом деле похитили… Представить страшно.

— Лол… Ну, поцелуй меня. Сейчас война, кто знает, что может случиться…

Зря я это сказал… Тут же — слезинки в уголках глаз и судорожно крепкие объятия. Горячий шёпот:

— Папочка, будь очень-очень осторожен… пожалуйста!

Я смеюсь:

— Папа почти всё время протирает штаны в кабинете, зайчишка. Волноваться не о чем.

Входит Регина и обнимает нас обоих. Идиллия… У меня там "волки" вот-вот с цепи сорвутся, Юлия ждёт меня с докладом, а я — дома.

— 8.18. Новость

Как говорится, помяни чёрта…

Звонит телефон, и это, конечно, президент.

— Где ты там?!

— Буду очень скоро, — отвечаю я.

У Регины вытягивается лицо. Я целую её в нос.

— Прости, долг зовёт.

— Чёрт бы побрал этот долг, — морщится она.

— Не будем снова на эту тему, — хмурюсь я.

Она, устало махнув рукой, выходит. Я, чмокнув Лолу, догоняю её и обнимаю сзади, прижимаюсь к ней. Она оборачивается, мы сливаемся в поцелуе и долго не можем оторваться друг от друга. Думаю, не стоит ей знать про сон об Авроре.

Через сорок минут я вхожу в кабинет президента.

— Сколько можно тебя ждать? Где тебя носит? Что там с "волками"? — не дав мне отрапортовать о приходе, обрушивается она на меня.

— Госпожа президент, "волки" не желают признавать меня своим командиром, — отвечаю я. — Они требуют возвращения Алекса. Но, учитывая недавние события, их требование вряд ли выполнимо.

— Ты должен заставить их повиноваться! Не знаю, как ты это сделаешь, но ты должен их удержать! — требует она нервно.

— Как, по-вашему, я должен ухитриться это сделать? — спрашиваю я холодно. — Я просил вас не горячиться с Алексом, но вы меня не послушали. Теперь "волков" ничем не удержать.

— Отправь туда своих бойцов! Пятьсот… тысячу… да хоть всех! — психует она.

— И что? — усмехаюсь я. — Устроить бойню? Отличная идея, госпожа президент. Давайте, наши бойцы начнут крошить друг друга! А Орден посмеётся.

Юлия в изнеможении падает в кресло.

— Что-то нужно сделать.