Читаем без скачивания Простые сложности - Алина Аркади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обвинения во всём и всегда ‒ плохая со всех сторон. Сначала Красовский успокаивал меня после каждого такого выпада, затем отвечал на звонки сам, а потом и вовсе мы сменили квартиру, а адрес знали лишь близкие.
Неделю назад пришла новость о смерти Юры. Игнат отговаривал ехать на похороны, но мне отчего-то хотелось проститься с человеком, который когда-то был для меня всем. Но и в скорбный час бывшая свекровь не постеснялась устроить скандал, обвиняя во всём меня. Люди смотрели и понимали, что не я являюсь причиной жизненного падения Орехова. Обидно, горько и гадко ‒ те самые ощущения, которые сопровождали меня последнюю неделю.
‒ Хватит вспоминать, ‒ шепчет над ухом, просчитывая каждую мою эмоцию. ‒ Всё в прошлом. Слушай, я теперь Егора усыновить могу.
‒ Ага, ‒ усмехаюсь, ‒ в потом Лидия Павловна нас по судам затаскает, желая продолжения их великолепной фамилии.
‒ Что-то я не заметил неземной любви бабушки и желания видеть внука за эти четыре года. Оскорблений ‒ выше крыши, а вот любви ни грамма.
‒ Она не упустит момент сделать по отношению ко мне какую-нибудь гадость.
‒ Не думай об этом сейчас, ‒ целует в макушку, прижимая крепче. ‒ Спросим мнение Егора, а потом решим. Ладно?
‒ Ладно.
‒ Поехали. Постарайся провести этот вечер максимально приятно.
Последний раз заглядываю в комнату младшего сына. Крепко спит, мирно посапывая. И лишь убедившись, что дети под присмотром няни, спешим на праздник к Алиловым.
‒ Что ты задумал? ‒ пытаю Игната по дороге в ресторан.
‒ Приятный вечер. Во всех смыслах. Большой праздник с музыкой, танцами и вкусными блюдами, а дальше номер в отеле, и мы вдвоём.
‒ Но мальчики… ‒ пытаюсь возразить.
‒ Родная, мальчики под присмотром. Они здоровы, спокойны и найдут, чем заняться. А я хочу заняться тобой, ‒ стонет, упрашивая меня.
‒ М-м-м, ты подготовил что-то романтичное и безумно приятное? ‒ мгновенно переключаюсь на сладкие обещания Игната, зная его способность меня удивлять.
‒ Да, но это сюрприз, ‒ прерывает меня и даёт понять, что проще мёртвого разговорить, чем вытянуть из него информацию заранее. ‒ И, возможно, после этого сюрприза мы подумаем о ещё одном малыше.
‒ Стоп! ‒ выставляю ладонь вперёд. ‒ Давай без фанатизма. Как Алиловы.
‒ Пф-ф, нам до Алиловых два ребёнка не хватает. Хотя, ‒ задумчиво постукивает по рулю, ‒ если будет двойня, мы сравняем счёт.
‒ Игнат, ‒ по машине разносится мой стон. ‒ Это ваше ребяческое соперничество с Сергеем меня когда-нибудь до нервного тика доведёт. Сколько можно?
‒ Что? ‒ удивлённо смотрит на меня. ‒ Когда такое было?
‒ Когда? ‒ готовлюсь к длинной тираде. ‒ Сейчас скажу…
‒ Всё-всё, я понял. А то мы всю ночь потратим на ненужные разговоры. Согласен ‒ пока рано.
Подъезжаем к ресторану, около которого вереница машин выстроилась в бесконечный ряд.
‒ Алилов, что, полгорода пригласил? ‒ помогаю Игнату найти свободное место, чтобы припарковаться.
‒ Видимо…
По прошествии двадцати минут, всё же останавливаемся и движемся в ресторан, который забит битком. Среди знакомых лиц ищу родное, и машу рукой Янке, показывая, что мы здесь.
Праздничная обстановка, музыка, веселье делают своё дело, и вот я уже вливаюсь в общее веселье. Танцую, сливаясь со звуками музыки, а затем чувствую кожей горячий взгляд. Повернувшись, наблюдаю Игната за столиком. Восхищённо пробегаюсь по фигуре мужа, который, как и обещал четыре года назад, встал на ноги и закончил со спортивными увлечениями, безоговорочно соблюдая предписания врачей.
Красивый. Желанный. Мой.
Наконец, поворачивается, и мы сталкиваемся взглядами. Улыбаюсь, получая знакомые эмоции в ответ, и произношу одними губами:
‒ Люблю.
Игнат
‒ С днём рождения, друг, ‒ похлопываю по плечу Алилова. ‒ Ты в курсе, что сорок лет отмечать не принято?
‒ Это ты моей жене скажи, ‒ закатывает глаза, ‒ она во всякие приметы и суеверия не верит. Сказала отмечаем, значит, отмечаем.
Серёга подталкивает меня в дальний угол зала, показывая на стул. Кажется, здесь даже музыка тише, и никто не обращает на нас внимание.
‒ Что чувствуешь?
‒ В смысле?
‒ Что чувствует человек, который ступил на порог пятого десятка?
‒ Тебе сорок через два месяца ‒ вот и узнаешь, ‒ отшучивается, но тут же становится серьёзным. ‒ А если честно… Мне сорок, у меня есть семья, четверо детей, ‒ показывает четыре пальца, на одном из которых красуется широкое обручальное кольцо, ‒ успешный бизнес и друг, в котором я уверен, как в себе самом. У меня есть всё.
‒ Планы?
‒ Пятый ребёнок.
‒ Вы безумные, ‒ оторопело смотрю на Алилова.
‒ Не я ‒ она, ‒ указывает пальцем куда-то в зал, где в центре веселится сестра моей жены. ‒ И сделает, поверь. По-моему, пора присматривать квартиру побольше… ‒ бурчит под нос. ‒ И вы не отставайте.
‒ Нина сомневается.
‒ До сих пор?
До сих пор… Купила квартиру в Твери, которую сдаёт приличной семье, потребовала, чтобы машина была оформлена на неё, счёт в банке открыла. Опасения остаться одной с детьми на руках, не имея ничего, въелись намертво, и пока я неспособен вселить в неё уверенность и доказать, что в одиночестве моя любимая женщина не останется. Обожглась, чему подтверждение я вижу ежедневно. Но я терпеливо жду, когда защитная стена рухнет, обнажив глубокое и живое, и Нина перестанет бояться. Скоро, очень скоро, последние сомнения исчезнут.
‒ До сих пор, ‒ подтверждаю, зная, что Серёга поймёт, проникнется. ‒ Пока не знаю, что с этим делать.
‒ Когда не знаешь, что делать ‒ не делай ничего.
‒ Так просто?
‒ После гибели семьи, ты три года никого близко к себе не подпускал, уверяя, что не готов. На самом же деле, ты просто боялся: потери, повторения случившегося и вероятности остаться один на один с самим собой. Ты, как никто, должен её понять. Сам знаешь, страхи не уходят по щелчку, а советы не помогают вырвать удушающие мысли. Прими это, как факт, и даже не заметишь, как всё решится само собой.
‒ Как всё просто у тебя.
‒ Ты счастлив? ‒ прилетает вопрос от друга.
‒ Да.
‒ Значит, не усложняй. Просто живи.
Поднимается, чтобы через минуту закружить в танце свою жену под громкие овации собравшихся. Зная Алилова практически всю жизнь, только рядом с Яной увидел его настоящего, мягкого, открытого, способного делиться.
