Читаем без скачивания Крокодильчик в перьях - Ива Лебедева

― Ну че, че вы там? ― за дверью меня ожидал Тайгри.

И еще неожиданно хмурый Карма.

― Детей отцу показали. Он впечатлился результатами и притащил на инкубацию еще.

― Пипец, ― резюмировал золотой грифон. ― Пипец нам всем. Столько лет стремились принять настоящий облик, получить силу, затрахали всех и собственных детей первых. А все для чего?!

― То есть ты знал?

― Ничего я не знал. Мне одновременно с вами сообщили. Осчастливили осознанием собственной неполноценности, блядь!

М-да. Обычно Карма не матерится. Значит, еще что-то произошло.

― Рассказывай. Явно новости не из приятных.

― Да зашибись вообще. Наши под куполом все мозги себе проели, как вернуться в большой мир. Чтобы узнать в конце концов, что за пределами нашего сектора никакого мира больше нет.

― Как это нет? ― удивился Тайгри.

― А так. Судя по рассказам фениксов, там настоящая вакханалия. Уже лет пятьсот как произошло что-то вроде конца света и вымирания. Городов как таковых не осталось, только разрозненные укрепления и кланы. Еще вот такие вот семьи мификов по пещерам и территориям. Скатились чуть ли не до состояния животных. И почти не рождается детей. Многие яйца просто не проклевываются. Откуда, думаешь, Аде приперли целый короб?

― Это получается, раз мы вывели саламандр, теперь нам постоянно будут тащить чужих детей?! ― вычленил я самое страшное из этого монолога.

― Поздравляю, ― мрачно усмехнулся Карма.

― Так, погодите. ― Тайгри переварил новости и по своему обыкновению полез разъяснять непонятные моменты. ― А как же суд, про который говорили главы? Ну тот, который наказывает внешних, если они пристают к больным детям, то есть к нам? А как же эти наши… бабочки, пауки и прочие, которые вне купола живут?! Они куда смотрели и почему молчали?!

― Ну, вот ваш саламандр — один из судей. Сам видел, каков уровень. Иногда нормальный мужик, рассуждает, выводы делает. А иногда — словно его дубиной по башке двинули. Наш глава сделал предположение, что это как-то связано с его магическим обликом. Если Иррай слишком много времени проводит в шкуре ящера, его мозг начинает мыслить примитивнее, ― начал пояснять Карма.

И ему неожиданно помог мой собственный дед, появившийся из-за угла:

― Скорее всего, он просто медленно забывает, зачем и как быть человеком. Ну а бабочкам на конец света откровенно пох… похрен. Пауки же заняты охраной сектора. Они во внешний мир не совались. И пчелы тоже. Уф-ф-ф…

― Плохо выглядишь, ― сказал я, оглядев предка с ног до головы. ― Ты когда последний раз спал?

― От Адэрин заразился? ― хмыкнул дед. ― Впрочем, я не против, заботься обо мне. Меня уже ноги не держат.

― А толку от того, что вы теперь бегаете? Ничего это уже не изменит. Внешнего мира, считайте, уже нет.

― Да. И мы теперь единственный осколок развитой цивилизации мира прежнего. Придется что-то с этим делать. Если не хотим окончательно вымереть… ― сказал дед и таки потерял сознание.

Адэрин Дон Энго

― Ну, ты же сама видишь, что делается с мозгами у тех, кто долго живет в шкуре магического зверя. ― Я погладила бабушку по руке и поцеловала в щеку. ― Вот и у мамули мозги все через зубы вытекли.

― Когда я предлагала ей замужество и нормальную жизнь, она была человеком! ― вскинулась старшая ящерица нашего гнезда. ― Просто я никогда не думала, что человеком настолько бессовестным! Столько лет… столько лет! Хоть бы весточку! Я никак не могла бы помешать ей сидеть в пещере хоть с фениксом, хоть со всеми зверями плоскогорья! Но она обо мне даже не вспомнила! А теперь явилась не запылилась! Причем даже не сама, паршивка такая, ее дочь за шкирку притащила!

― Но ведь вы этого и хотели, ― я вкрадчиво подлезла бабушке под руку и обняла ее за талию, ― чтобы дети стали самостоятельными магическими существами и не нуждались в куполе.

Мы сидели в нашей с Дейленом комнате. В одном углу ждал своей очереди короб чужих яиц. В другом притулились все три моих брата. Они не меньше бабушки обиделись на маменьку и не хотели даже встречаться с ней. Так что прятались там, куда ящерица бессовестная гарантированно не сунется без направляющего пинка.

С тех пор как в пещере фениксов меня окончательно взбесили сборы с яйцами и родственниками, а моя курица разом опушилась новыми перьями, шарахаться от меня народ перестал. Но и не лез больше с тисканьем и писком. Смотрели спокойно, пока я прицельно не начинала кого-то обхаживать и «запихивать под теплые крылышки».

Вот тут и включалась странная смесь прежнего дара с новыми способностями. Я больше не воспринималась всеми вокруг ребенком. Но на контакт со мной существа любого пола и вида шли охотно и обнимались с удовольствием. И успокаивались на глазах. Даже самые задерганные и свирепые. Вот так и вырастаем мы, курочки. Полжизни ты цыпленок, полжизни — общая любимая матушка. Если уже не бабушка. Ну и где ж моя бурная юность потерялась, спрашивается?

― Я так и не понял, через какое место эти придурки провернули ее побег, ― видя, что бабушка перестала метать молнии из глаз, поделился Сахлиэ.

― Придурок. Один. Второй тогда только родился, ― поправил Тимсаху. ― Послали же предки родственничка. Истеричный ребенок. Ада такой никогда не была. Да никто из нас не был! Правда же, бабушка?

― Правда. Вас я воспитывала. Что касается побега — дочь сама справилась, ― скривилась динозавриха. ― Просто я и подумать не могла, что эта бессовестная девчонка осмелится использовать один из семейных секретов ради какого-то мальчишки. Этот секрет предназначен для самого крайнего случая. Когда клан и ты сам в смертельной опасности. Можно применить особую технику и впасть в подобие вечного сна, похожего на кому так, что даже приборы не отличают. Наши далекие предки так зиму переживали. Замерзали в ледниках на весь холодный сезон. А этот сезон иногда мог длиться несколько сотен лет.

― Ага, понятно, ― кивнула я. ― Возможно, она посчитала ситуацию смертельной для своих чувств, не знаю. Но тело-то куда пропало?

― А тут наверняка Сполох постарался. Выкрал, ― фыркнула бабушка. ― Это неважно, я даже не хочу знать подробностей. Только себя корю за наивность: могла бы догадаться. Но я и представить себе не могла… а еще не знала, что моя дочь