Читаем без скачивания Вариант единорога - Роджер Желязны

– Да, наверное, надо мне посмотреть, – говорит он и подходит к окошку кассы.

Кассир поднимает на него глаза, когда он протягивает деньги.

– Охота вам деньгами сорить… Фильм-то старый.

Мужчина утвердительно кивает.

Кассир забирает монету, протягивая входной билет и сдачу.

Мужчина входит в фойе, смотрит по сторонам и направляется в зал следом за остальными.

– В зале курить нельзя. Пожарная безопасность.

– Ох, извините.

Бросив сигару в ближайшую урну, он отдает билет контролеру и входит в зал. В начале прохода он останавливается, чтобы взглянуть на экран, но его подталкивают сзади, и он продвигается вперед, находит свободное место слева и усаживается.

Он откидывается на спинку и позволяет теплому чувству охватить его. Странная ночь. Сбился с пути. И зачем он сюда пришел? Посидеть? Спрятаться? Согреться среди людской суеты? Из любопытства?

Видимо, по всем этим причинам вместе, решает он наконец. А мысли тем временем бредут, перебирая события жизни, и грусть, всегда наступающая после восторгов страсти, постепенно тает, сменяясь благодарной нежностью.

Кто-то трогает его за плечо. Он быстро оборачивается.

– Это я, – говорит студент. – Фильм сейчас начнется. Вы когда-нибудь читали маркиза де Сада?

– Да.

– И что вы о нем думаете?

– Декадентствующий дилетант.

– Ах вот как.

Студент снова откидывается назад и принимает задумчивую позу. Мужчина переводит взгляд на экран.

Через некоторое время свет в зале меркнет и гаснет. Вспыхивает экран. На нем возникают слова: "Поцелуй смерти". Потом вместо них появляются человеческие фигуры. Мужчина наклоняется вперед, хмурит брови. Он оборачивается и изучает пучок света, струящийся из будки киномеханика; в нем пляшут пылинки. Он видит часть проектора. Поворачивается обратно к экрану; теперь он дышит глубже,

Он следит за всеми поворотами сюжета, демонстрирующего различные проявления страсти; время течет медленно. Зал притих. Ему кажется, что он перенесся в волшебное царство. Люди вокруг приобрели какой-то сверхъестественный вид, их лица бледны и пусты в отраженном от экрана свете. Шее становится холодно сзади, и он чувствует, как шевелятся волосы у него на затылке. Но все же подавляет желание встать и уйти, потому что на экране происходит нечто пугающее. И ему представляется важным и необходимым досмотреть все это до конца.

Он вновь откидывается в кресле, по-прежнему глядя на мелькающие кадры действа, разворачивающегося перед ним.

В животе у него холодеет, когда он понимает, что именно должно произойти в конце, тем более когда видит нож, выражение на лице девушки, внезапные резкие движения, мучительные судороги, кровь.

Пока это продолжается, он кусает кулак и начинает потеть.

Все это как в жизни, совсем как в жизни…

– О Господи! – восклицает он и обессиленно откидывается назад.

Потом к нему вновь возвращается ощущение приятного тепла.

Он продолжает смотреть, пока последний кадр не исчезает с экрана и в зале вновь не зажигается свет.

– Ну и как, вам это понравилось? – спрашивает голос сзади.

Он не оборачивается.

– Удивительно, – произносит он наконец, – как это им удается вот так передвигать картинки по экрану,,.

Он слышит знакомое хихиканье, затем вопрос:

– Не хотите ли выпить со мной кофе? Или чего покрепче?

– Нет, спасибо. Мне надо идти.

Он встает и поспешно идет по проходу, назад, в объятый туманом город, где он каким-то образом заблудился.

– Эй, вы забыли свой пакет!

Но человек уже не слышит.

Он ушел.

Студент поднимает сверток, взвешивает на руке, размышляя.

Когда он в конце концов разворачивает "Таймс", в который это завернуто, у него перехватывает дыхание: не только потому, что там человеческое сердце, но и потому, что номер газеты датирован ноябрем 1888 года [Вероятный намек на знаменитого лондонского убийцу конца девятнадцатого века Джека-потрошителя].

– Господи! – произносит он. – Помоги ему найти дорогу домой!

Туман на улице начинает приподниматься, редеть, и ветер слабо шуршит, проносясь мимо. Длинная тень человека, охваченного чувством любви и ощущением чего-то чудесного, удивительного, движется, как лезвие ножа, сквозь город, сквозь ноябрь, сквозь ночь.

Желязны Роджер

Последний защитник Камелота

Роджер Желязны

Последний защитник Камелота

1995 И. Тогоева, перевод

Трое уличных грабителей, остановившие его той октябрьской ночью в Сан-Франциско, никак не ожидали подобного отпора, несмотря на внушительный рост старика. Он был хорошо одет, и этого им оказалось достаточно.

Первый приблизился к нему и протянул руку. Остальные двое держались чуть позади.

– Гони бумажник и часы, – сказал грабитель. – И не вякай – избавишь себя от лишних забот.

Старик поудобнее перехватил свою трость. Плечи его распрямились. Взметнулась копна седых волос, и он повернулся лицом к грабителю:

– Ну что ж, попробуй возьми.

Грабитель сделал было шаг вперед, но так его и не закончил. Трость мелькнула в воздухе так быстро, что он даже не заметил этого. Удар пришелся в левый висок, и он упал.

Не останавливаясь, старик перехватил трость левой рукой за середину, шагнул и ткнул ею второго грабителя в живот. Когда тот согнулся пополам, он врезал ему наконечником трости под челюсть, в мягкие ткани слева под подбородком – так боксер проводит хук. А когда бандит рухнул на землю, старик добавил ему еще – рукоятью трости по черепу.

Третий грабитель схватил старика за плечо, но тот, бросив трость, взял его левой рукой за ворот рубашки, а правой за пояс брюк, оторвал от земли, вскинул на вытянутых руках над собой и грохнул о стену здания, стоявшего справа.

Затем старик привел себя в порядок, пригладил ладонью волосы и поднял с земли трость. На мгновение его взгляд задержался на тех троих, что лежали на тротуаре бесформенными кучами, потом он пожал плечами и продолжил свой путь.

Откуда-то слева доносился шум уличного движения. На углу он повернул направо. Над высокими зданиями появилась луна. В воздухе чувствовался запах океана. Некоторое время назад прошел дождь, и мокрый тротуар все еще блестел, отражая свет уличных фонарей. Старик двигался медленно, изредка останавливаясь и рассматривая темные витрины.

Минут через десять он поравнялся с боковой улочкой, где было более оживленно, чем на тех, которые он миновал, Аптека на углу была все еще открыта, дальше светились окна закусочной и витрины магазинов. На противоположной стороне улицы он заметил нескольких прохожих. Мимо проехал мальчик на велосипеде. Старик свернул и пошел по этой улице; его светлые глаза внимательно посматривали по сторонам,