Читаем без скачивания Приют Одиннадцати - Вячеслав Ракитянский

— До сих пор не могу понять, почему Завьялов не воспользовался рукописью Хирта? Ведь двадцать лет прошло, — бросил он через плечо.

— Скорей всего, ему, так же как и вам, отшибло память. А если он и узнал о содержании записей, то слишком поздно, вероятно, перед смертью. Возможно, он и погиб в тот день, когда прятал тетрадь на Эйгере. Этого мы уже не узнаем.

Ракеш в очередной раз остановился, чтобы перевести дух. Посмотрел на пик Калицкого.

— Вы знаете, что на тибетских знамёнах вход в Шамбалу изображался как торчащая из воды скала с плоской вершиной?

Лист сбавил темп, равнодушно пожал плечами. Его больше занимал предстоящий поединок с Завьяловым. Ракеш нагнал его и продолжил:

— На Тибете есть нечто похожее. Называется Большой Кайлас, это гора. Если доведется там побывать, можете сравнить.

— Меня вершины интересуют только с точки зрения их неприступности. Ходами и калитками в иные миры я сыт по горло. Если когда-нибудь окажусь в Тибете, буду держаться подальше от этого места, мне хватило. Сегодня воспользуюсь последний раз, если получится.

К десяти часам они подошли к пику Калицкого и разбили палатку.

Путь от подножия Эльбруса к скале они проделали вдвоём. Манфред поднимется на пик, а индуса подберёт группа туристов, следующая на базу в Терскол. Они будут проходить по ледовому озеру через несколько часов.

Манфред встал у подножия западного склона и просчитал маршрут. Восхождением это можно было назвать с большой натяжкой. До вершины всего двести метров местами совершенно пологого склона. Тем более всего "неделю назад" он здесь уже проходил. Небо не предвещало внезапных изменений погоды, хотя всякое могло случиться. Пожалуй, впервые в жизни Манфред смотрел на небо с некоторым сожалением.

— Больно уж чистое.

Ракеш остановился рядом, разглядывая скалу. Услышал слова Манфреда и спросил:

— А что не так?

— Мне казалось, что для подобного мероприятия нужен снежный буран или ещё какие-нибудь катаклизмы.

— Думаю, всё повторится, как и в прошлый раз, — ответил Ракеш. — Что-нибудь необычное уж точно произойдёт, и мне бы очень хотелось это увидеть.

— Увидите.

Индус задумался и внезапно сказал:

— Возможно, мы совершаем ошибку…

Манфред удивлённо посмотрел на Ракеша, криво усмехнулся.

— Не поздновато ли спохватились?

— Я не об этом. Не исключено, что ваше внезапное появление на передовой повлияет на ход войны. Немцы возьмут Москву…

— Да вы свихнулись! Сами агитировали меня! Всё должно идти своим чередом — это ваши доводы, не мои.

В голосе Манфреда чувствовалось раздражение.

— У вас с юмором плоховато стало в последнее время, Манфред. Это завьяловские штучки, скорее всего.

Манфреду и вправду было не до шуток, он достал из рюкзака лист бумаги и карандаш, набросал маршрут, показал индусу. Даже расписал время, за которое он собирается подняться на пик. Пока Ракеш изучал рисунок, Лист вытащил из кармана небольшой конверт, протянул Ракешу.

— Это вам.

— Что это?

— Теперь моё время выдавать вам конверты. Здесь договор и ключ от банковской ячейки. Банк находится на Бёрзенштрассе во Франкфурте. Ячейка оформлена на вас и на меня. Думаю, не имеет смысла говорить, что находится в ящике.

— Тетрадь Хирта?

Манфред кивнул, и Ракеш на минуту задумался.

— Зачем она мне? Я же сказал — единственное, что меня беспокоит…

— Я это уже слышал, причём не один раз. Можете уничтожить записи, если их появление противоречит вашей вере. Меня это уже не касается. Прощайте, Ракеш.

Манфред подхватил верёвку и ледоруб, направился к скале. Оглянулся назад и увидел небольшое тёмное облако — чуть севернее вершины Эльбруса. Он надеялся, что облако превратится в грозовой фронт и принесёт с собой снегопад или град.

Треть пути он преодолел быстро — чуть левее был отвесный склон, а справа пологий ледник. Его можно было пройти, не применяя кошки. Лист ещё внизу выбрал более сложный маршрут, проходивший слева. Он прошёл склон и по кулуару взобрался на полку. Стало темнеть: туча и впрямь увеличилась в размерах и теперь ползла в сторону пика, наливаясь свинцовой тяжестью.

Посмотрел вниз. Ракеш стоял возле палатки и наблюдал за Манфредом в бинокль.

Первые хлопья снега начали падать, когда Лист пошёл по карнизу на север. За выступом полка будет сужаться, затем несколько каменных ступеней вверх, а дальше — широкая площадка.

В этот момент он увидел, как из-за выступа ударил яркий сноп света. Манфред отвернулся, прижался к скале и почувствовал спиной сильный жар. В следующий момент световое облако прошло прямо над его головой и исчезло за поворотом.

Как только он миновал узкий участок, повалил настолько густой снег, что в двух шагах ничего не было видно. Манфред подумал о Зигфриде — будет он спускаться вниз или останется на скале. Скорее всего, останется. В любом случае с русским Манфреду придётся столкнуться один на один.

Он потянулся к поясу, достал пистолет. Сквозь снегопад он заметил тёмный силуэт. Прибавил темп и вскоре сократил расстояние почти вдвое. Если так и дальше пойдёт, он нагонит русского уже на восточном склоне.

Фред шагнул за выступ и оказался на широкой площадке, которая слева отсекалась пропастью, а впереди и справа уходила вверх отвесной стеной. Дальше пути не было — чтобы добраться до вершины, нужно преодолеть крутой склон. А без снаряжения и в такую погоду совершить подобный трюк было невозможно. Завьялов это понял и теперь возвращался к повороту, из-за которого на полку вышел Лист.

Он увидел Фреда, когда между ними было не больше шести шагов, настолько сильно снег слепил глаза. Ширина полки позволяла вести борьбу. Павел попытался достать его ледорубом, но Лист отклонился в сторону, и удар пришёлся по скале. Манфред ногой выбил ледоруб, который закрутился на льду и скользнул с обрыва.

Противник продолжал наседать, навалился всем телом. Фред упал, ударился головой о камень. В глазах на секунду потемнело. На его счастье Завьялов поскользнулся и теперь лежал на самом краю площадки.

Манфред приподнялся на локте и нащупал в снегу рукоятку пистолета. Русский встал, но поскользнулся на мокром камне. Снова попытался подняться и опять упал. Видимо, силы его были на исходе. Ещё одна попытка, последняя. Когда Павлу удалось встать, он увидел равнодушное чёрное отверстие ствола.

Оставалось одно из двух — либо идти под пулю, либо бежать к скале, попробовать преодолеть её без страховки. Это был выбор обречённого, выбор смертника. Он двинулся вперед, прежде чем Манфред успел выстрелить.