Читаем без скачивания Так начиналась война - Иван Баграмян

При виде этой картины я почувствовал невольное восхищение. Какое сознание своего долга! В обычной обстановке эти девушки способны были упасть в обморок, завидев безобидную мышь, а тут они проявляют величайшее самообладание. Недавно мои бывшие сослуживцы напомнили мне фамилии двух из этих девушек — Ани Резниченко и Жени Ночвиной.

Прошел к аппарату, по которому поддерживалась связь со Ставкой, и начал диктовать. Телеграфистка уверенно застучала клавишами. Передав информацию, поспешил к себе. Воздушная тревога кончилась, и вокруг наступила удивительная тишина, какая бывает обычно после грозы. Только густой, едкий дым и пыль, расщепленные деревья, догоравшие машины да стоны раненых напоминали о жестоком вражеском налете.

Не успел я проверить подготовленные для армии боевые распоряжения и приказы, как меня пригласил Пуркаев. Он был расстроен. Оказывается, только что командующего вызывала на провод Москва. Ставка считает наши действия нерешительными. По ее мнению, если 6-я армия удар в направлении на Романовку будет наносить лишь силами двух ослабленных дивизий 49-го стрелкового и сводных отрядов 4-го механизированного корпусов, то он не достигнет цели: не удастся ни закрыть брешь в линии обороны, ни соединиться со своим окруженным корпусом. Однако иного выхода мы не видели. Можно было бы подкрепить ударную группировку 6-й армии силами, которые имеются под Бердичевом. Но в таком случае пришлось бы ослабить здесь наш нажим, а этим обязательно воспользуется противник для удара в тыл главным силам фронта.

— Да, это слишком большой риск, — сказал Пуркаев. — Но что делать? На войне без риска не обойдешься. К тому же приказ есть приказ. Ставка считает, что мы должны усилить шестую армию. А, кроме шестнадцатого мехкорпуса, у нас ничего нет. Поэтому командующий решил передать Музыченко этот корпус, чтобы он завтра в пятнадцать часов нанес удар на Романовку и к вечеру закрыл брешь севернее Нового Мирополя.

— А как же с бердичевской группировкой врага?

— Против нее по-прежнему будет действовать группа Огурцова. Для обеспечения стыка между ней и своей ударной группировкой Музыченко должен развернуть четырнадцатую кавалерийскую и двести сороковую моторизованную дивизии.

Далее начальник штаба сказал, что Ставка требует усилить удары по прорвавшимся к Киеву войскам противника. В связи с этим командующий приказал подтвердить Потапову задачу на завтра: решительно продолжать начавшееся наступление силами мехкорпусов и 31-го стрелкового корпуса, а также спешно подготовить удары 15-го стрелкового корпуса с рубежа Крапивня, Турчинка на юг, вдоль шоссе на Житомир, и 87-й стрелковой дивизии* — из района Малин на Радомышль. Остальным армиям и Киевскому укрепрайону задачи остаются прежние.

— Уяснили, Иван Христофорович? В таком случае через час все вытекающие из этого решения боевые приказы и распоряжения войскам должны быть у меня на столе. Поторопитесь. Да, — остановил он меня, — вы читали новое постановление ГКО? Создано три главных командования: Северо-Западное во главе с товарищем Ворошиловым, с подчинением ему Северного и Северо-Западного фронтов; Западное во главе с товарищем Тимошенко, с подчинением ему Западного фронта, и наше — Юго-Западное — во главе с товарищем Буденным, с подчинением ему нашего и Южного фронтов, а также Черноморского флота. В связи с этой реорганизацией Ставка Главного Командования переименована в Ставку Верховного Командования.

Пуркаев на минуту задумался, потом убежденно заявил:

— Я думаю, что это к лучшему. Семен Михайлович Буденный будет поближе к нам, и руководство войсками станет оперативнее.

В восьмом часу вечера я доложил проект новой оперативной директивы начальнику штаба. Документ был утвержден Военным советом и направлен в войска.

КИЕВЛЯНЕ СЧИТАЮТ СЕБЯ МОБИЛИЗОВАННЫМИ

Уже глубокой ночью мне удалось на время отключиться от непрерывной цепи самых срочных дел и засесть наконец за подготовку к выезду в Киевский укрепрайон. Плотно закрыв за

— — — —

* 87-я стрелковая дивизия сумела вырваться из вражеского кольца и принять участие в отражении наступления фашистов на Киев.

собой дверь, разложил схемы. От усталости шумело в голове. Я и не заметил, как заснул, уткну вшись лицом в карту. Очнулся, когда в окне уже брезжил рассвет, и, наскоро умывшись, поспешил к машине.

Вливаемся в медленно текущий поток войск. Тягачи с пушками на прицепе, машины, конные упряжки заполнили все шоссе. По обочине устало шагают запыленные пехотинцы. Время от времени из-за горизонта выскакивают одиночные фашистские самолеты, проносятся над самыми головами идущих и едущих. Разрывы бомб, струи пуль заставляют людей разбегаться. Но вскоре сплошная река людей, машин, повозок снова заполняет шоссе и упорно продолжает свой трудный путь. Так сейчас на всех дорогах, стекающихся к Киеву. Днем и ночью спешат по ним наши войска, выполняя приказы командования.

Припомнилась недавняя поездка в 5-ю армию. Разыскивая штаб, мы свернули на проселок. Внезапно пронесшийся ночью июльский ливень расквасил полевую дорогу. Мы ехали вдоль колонны войск. Бойцы с трудом вытаскивали ноги из липкого месива, напрягая все силы, тащили и толкали орудия, повозки, машины. Казалось, если их остановить, они упадут и больше не поднимутся: настолько измучены. Многие были ранены. Мелькали повязки — и совсем белые, свежие, и серые от пыли и пота, и побуревшие от засохшей крови.

Когда мы, обгоняя колонну, подъезжали к ее голове, медленный ритм движения вдруг нарушился. Павшую от истощения лошадь, запряженную в повозку с боеприпасами, бойцы пытались оттащить с дороги. И до того все были утомлены, что не было даже обычных в таких случаях суеты и шума. Красноармейцы обступили «обезлошадевшую» повозку и потащили по непролазной грязи. Воспользовавшись заминкой, я подъехал к невысокому худенькому лейтенанту, который отдавал распоряжения еле слышным, хриплым от усталости голосом, спросил его, что это за часть и куда следует.

Он медленно повернул голову. Совсем еще юное лицо строго и угрюмо.

— А кто вы такой и почему вас интересует наша часть? — Воспаленные глаза с подозрением ощупывали меня.

Я назвал себя. Лейтенант потребовал предъявить документ. Только убедившись, что я именно тот, за кого себя выдаю, он доложил, что это полк 193-й стрелковой дивизии совершает перегруппировку с целью занять рубеж для новой (бог знает какой уже по счету) контратаки.

Пока мы разговаривали, красноармейцы, услышав, что я еду из Киева, обступили меня. Я взял у адъютанта коробку «Казбека», раскрыл и протянул бойцам. Коробка мгновенно опустела. Стоявший рядом со мной черноволосый старшина с забинтованной шеей с наслаждением затянулся.