Читаем без скачивания Миллионы рождают власть - Алекс Шу

— С голубым бантиком, — подсказал Елизаров — Как у обожаемой вами соседской болонки.

— Что вы несете? — рассердился Питерс. — Нет никакой болонки.

— Вот поэтому вы и такой раздражительный, — понимающе улыбнулся молодой человек. — Потому что у вас болонки нет. С голубым бантиком. Это, конечно, ужасно. Но я готов исполнить вашу мечту, купить и подарить вам собачку, если пообещаете, что любовь к псинке будет сугубо платонической. Помните: никакого насилия, жизни собачек тоже важны. Если будет совсем невтерпеж, можете, в крайнем случае, поцеловать ей лапку.

— Так, — врач раздраженно хлопнул ладонью по столу. — Меня собаки не интересуют. Прекратите сейчас же!

— Понятно, — погрустнел Елизаров. — Значит, все-таки мочитесь в постели. И как к этому относится ваша супруга? Надеюсь, она не сильно сердится, из-за вонючей влажной простынки?

— Замолчите, — рявкнул Питерс. — Обследование проводить будем? Если нет, я звоню охране, пусть вас выведут отсюда к чертовой матери.

— Я же сказал, что абсолютно здоров, — наполнил Елизаров. — Но если надо, давайте.

— Возьмите, — психолог придвинул к пациенту стопку листов бумаги и ручку. — Я буду называть слова, а вы рисуйте.

— Хорошо, — покорно согласился молодой человек.

— Любовь, — произнес доктор.

Елизаров увлеченно заелозил ручкой. Через минуту он остановился и подвинул лист к психологу.

— Это, что? — ошарашено спросил доктор, держа рисунок так, что камере удалось ухватить его крупным планом. На листе был изображен худющий негр заплетенными в узел ногами, со ртом раскрытым в беззвучном паническом крике. Искаженная страданием рожа бедняги с вытаращенными белками глаз очень напоминала лицо доктора Питерса. Сверху, на негре, горой жира восседала, обтекая костлявую тушку несчастного многочисленными складками, обнаженная чернокожая баба со свисающими пудовыми сисями и злобной торжествующей улыбкой.

— Любовь, — скромно пояснил Елизаров. — Нарисовал, как вы и просили. Правда, здорово вышло?

— Понятно, — проскрипел доктор. — А теперь изобразите то, что вы понимаете под несчастьем.

Молодой человек снова заскрипел ручкой по листу. Через две минуты подвинул его к доктору. На этот раз орущего и заливающегося слезами худого негритенка с лицом Питерса, охаживал плетью по голой заднице самодовольный белый плантатор, фигурой напоминающий надутый шарик.

— Это, значит, по-вашему несчастье? — уточнил психолог, всматриваясь в рисунок.

— Конечно, несчастье, — подтвердил Елизаров. — Какое же это счастье, когда плетью да по голой жопе?

— Ладно, — скрипнул зубами доктор. — Давайте проведем другой тест.

Он достал из портфеля пачку картинок и придвинул одну к молодому человеку.

— Что вы видите?

Елизаров с сочувствием глянул на Питерса и ответил:

— Одинокого черного человека в белом халате, мечтающего о сексе с болонкой.

— Я о рисунке говорю, — проскрипел Джон, непослушными пальцами расстегивая ворот халата.

Оооо, — протянул молодой человек, рассматривая картинку. — А вы извращенец доктор.

— Почему, это? — язвительно поинтересовался Питерс.

— Ну как же, — удивился Елизаров. — Показываете мне порнографические картинки.

— И что это, по-вашему?

— Белый член с крылышками в черной заднице, — ответил молодой человек.

— Что? — растерялся доктор, подвигая картинку к себе. На ней была изображена клякса с белыми пробелами. — И где тут член в заднице?

— Ну вот смотрите, — Елизаров снова придвинул картинку к себе и обвел ручкой цветовые контрасты кляксы и белых пятен. — Вылитый же член, а тут крылышки. И задница вот.

— Действительно, похоже, — ошарашено пробормотал Питерс, рассматривая рисунок, — А вот этот?

— Я не буду это комментировать, — молодой человек с брезгливым лицом отодвинул картинку от себя. — Вы не только извращенец доктор, но ещё и гомосексуалист.

— Почему это? — переспросил психиатр.

— Вы Фрейда изучали? — с любопытством уточнил Михаил.

— Изучал, конечно, я же психиатр.

— Тогда должны знать, что в своих рисунках вы подсознательно проецируете свои сексуальные мечты. А они у вас мерзкие и гомосексуальные.

— Это не мои рисунки, — разозлился доктор.

— Вы их из своего портфеля доставали у меня на глазах, — обличительно заметил молодой человек. — Значит ваши.

— Это тест Роршаха, — прохрипел доктор.

— Не знаю, никакого Роршаха, — стоял на своем молодой человек. — А вот как вы вытащили рисунки из портфеля, видел.

— Вы надо мною издеваетесь? — врач чудовищным усилием попытался сохранить остатки самообладания. — Мистер Елизаров, почему вы так относитесь к психиатрам?

— Видите ли, — молодой человек остро глянул на доктора. — Люди с небольшими психическими отклонениями строят воздушные замки, психопаты — в них живут, а психологи — взимают за эти здания арендную плату. Проще говоря, здоровым людям они абсолютно не нужны. Пустая трата денег за разрешение влезть к себе в душу. Я слышал об одном эксперименте, где-то в Африке. Подопытных разделили на две группы. Одну лечили психологи, другим просто давали денег. Через год вторая группа полностью избавилась от депрессии. А у первой никаких сдвигов не было. Понимаете, о чем я говорю?

— Вроде да, — доктор с шумом выдохнул воздух. — Но поясните подробнее.

— А чего тут пояснять? — снисходительно ухмыльнулся молодой человек. — Я абсолютно здоров. Мне психолог не нужен. А попытки нарушить личное пространство и залезть грязными пальцами в душу, считаю неприемлемыми. Они вызывают у меня острый внутренний протест. Мои американские партнеры попросили меня с вами побеседовать. Отказать им не могу. Вот и беседую с вами. Как умею. Но на возможность вывернуть наизнанку мою жизнь и разрешение копаться в душе не рассчитывайте.

Майерс щелкнул кнопкой пульта, ставя воспроизведение на паузу, и повернулся к Хартману.

— А чего это, доктор Питерс, такой нервный? Непохоже это на психолога.

— Меня тоже заинтересовал этот вопрос, — проскрипел старик. — Здесь все удачно для Елизарова сложилось. Я беседовал с Питерсом. Оказалось, он на грани развода с женой. Сын тоже добавил проблем. Недавно разбил отцовский «шевроле». В общем, у Питерса сейчас в жизни сплошная черная полоса. Он даже недавно просился в отпуск за свой счет по личным обстоятельствам.

— Понятно, — криво усмехнулся Уолтер. — Спасибо, профессор. Мы все поняли. Больше вас не задерживаем.

Дождался когда дверь закроется, и шаги старика в коридоре стихнут вдали и повернулся к Моррису.

— Что думаешь, Харольд?

— Елизаров очень опасен. Как гремучая