Читаем без скачивания Копия (СИ) - Алиса Гордеева

— Пока ты с собой договориться не можешь —  цветок в твоих руках всё сильнее увядает, — проворчала Зухария. — Доверься мне и следуй за моим голосом.

Как бы скептически ни был настроен эмир, сегодняшний день в полной мере убедил его, что иногда и вправду лучше довериться голосу  сердца, нежели доводам разума. Он подхватил Энни на руки и, укрыв её лицо тканью, чтобы та не надышалась пылью, сделал несколько шагов, как ему казалось,  в сторону старухи.

— Я уже лет десять ничего не вижу, — не давая эмиру сбиться с пути, Зухария продолжала говорить, а Адам несмело шагать на её голос. — Но ещё ни разу не заплутала в этом месте, так что не бойся.

— Откуда ты узнала, что мы здесь? — закашлявшись, спросил эмир.

— Да я всё знаю, — усмехнулась старуха. — Сейчас,  как в скалу упрёшься, налево поверни. Да, всё правильно. Теперь иди прямо.

Адам был поражён, как совершенно слепая дряхлая старуха умудрялась не только сама ориентироваться в темноте, но и так точно подсказывать ему. Идти, совершенно не видя земли под ногами, было непривычно и боязно, но с каждым шагом и новым словом Зухарии в движениях эмира прибавлялось уверенности, а сознание непроизвольно начинало рисовать то, что не видели глаза.

— Думаешь, почему я от людей прячусь? — подсказывая, куда идти, вновь заговорила ведьма. — Знать чужие судьбы наперёд, видеть людские страдания и быть бессильной что-либо изменить — страшная кара. А так, совсем  одна на десятки миль вокруг, я могу слушать звуки ветра, а не чужие мысли, видеть солнечный свет, а не проносящиеся мимо человеческие жизни. Сейчас нагнись — слишком большой ты для моего жилища.

Стоило Адаму послушно наклониться и сделать шаг вперёд, как в нос тут же ударили неприятные запахи: гнили, сырости и чего-то ещё. Он понимал, что оказался внутри шатра, где уже однажды ему приходилось бывать. Несмотря на вонь, дышать в жилище старухи было гораздо легче, но при этом здесь было так же темно, как и снаружи. Почуяв, что эмир невольно скривил нос от неприятного запаха, Зухария ворчливо заметила:

— Это для неё сварила, чтобы жизнь в теле удержать. Тяжело ей, а я помочь могу.

Спорить Адам не стал. За спасение Энни он готов был продать душу дьяволу, не то что потерпеть какое-то там зловоние.

— Вот сюда её клади, — на сей раз голос ведьмы раздался совсем близко и тут же Адам ощутил прикосновение дряхлой прохладной руки к своему запястью. — Вот так! А сам рядом садись. Сейчас воды принесу.

— Давай помогу, куда ты слепая? — вскочил эмир, но тут же сел обратно, заслышав дикий смех старухи.

— Это ещё глянуть надо: кто из нас слепой! Ты глазами на мир смотришь, да ничего возле носа своего не замечаешь. Я же, закрыв свои, вижу  то, что тебе и не снилось. Сиди, сказала, не мельтеши!

— Как же ты одна здесь живёшь? — решив не спорить, спросил Адам.

— Привыкла уже, — отмахнулась Зухария. — На, пей!

И снова неприятный запах ворвался в сознание эмира, а губ его коснулась металлическая посудина.

— Что это? — выдохнул он, не испытывая никакого желания пить вонючую жидкость.

— Вода, что же ещё? — вновь рассмеялась старуха, а потом серьёзно, даже, как показалось эмиру, угрожающе рявкнула: — Пей!

Перехватив кружку в свои руки, Адам сделал глоток, потом второй. Он понимал, что Зухария обманула, и была там не вода, но словно сам не свой он продолжал поглощать настой до последней капли, ощущая, как телу его становилось легче, а на душе спокойнее.

— Бедная девочка! Натерпелась,  — запричитала старуха, проводя руками вдоль тела Энни. То ли она снимала с неё  лохмотья, то ли просто изучала и смотрела руками заместо глаз, — Адам не видел и мог лишь догадываться.

— Ты сможешь ей помочь?—  с надеждой спросил он.

— Смогу, не переживай! Жить она будет. Больше тебе скажу: и месяца не пройдёт, как затянутся все ее раны здесь и здесь, — Зухария продолжала водить руками, пока не замерла: — Только вот тут болеть будет долго, а ежели не отпустишь её, то никогда не заживёт!

Адаму даже не нужно было видеть, где именно остановились руки старухи. Он всё прекрасно понимал: слишком много боли скопилось в сердце его девочки.

— Ты же знаешь, что не смогу отпустить!

— Сможешь, — протянула уверенно старуха. — Сам отпустишь — других вариантов у тебя не останется!

— Но разве не ты говорила, чтобы я привёз её? Для чего тогда всё это было нужно? — в голове у эмира роилось много вопросов, но тот напиток, что выпил он из рук старухи, явно размывал его сознание.

— Всё так, Адам! Всё так!

— Ты сказала, что она утолит мою жажду, воскресит к жизни целую страну! Где всё это, Зухария? Где? Кроме слёз и страданий, боли и мучений ничего вышло из этой затеи, да и стране никакой пользы враньё моё не принесло! – язык постепенно начинал заплетаться и почти  не слушался Адама, но мужчина не мог остановиться.

— А разве мало она сделала? — удивилась Зухария. — Сам посуди: сердце твоё разбудила,  врагов среди друзей тебе показала, вторую дочь Саида от гибели спасла. А ведь это не её судьба была...

— О чём ты?

— О том, что не пошёл бы ты за Алией через целую пустыню, да и той не хватило бы сил продержаться так долго. А потеряй Саид свою дочь, вновь полилась бы рекой кровь на наших землях.

— Но Энни тоже дочь Саида! Где справедливость?

— Дочь, — согласилась Зухария. — Только разве любит он её или знает? Да и сердце девочки другого отцом своим выбрало, как ни жаль.

— Ты поспи, — почуяв, что Адам едва справлялся с наваливавшейся на него усталостью, прошептала Зухария. — До утра всё равно ничего не изменишь, а там и видно будет, что вас дальше ждёт!

Как ни боролся эмир с действием снадобья, как не пытался оставаться он в сознании, всё же постепенно глаза его закрылись, а мысли рассеялись.

Зухария, дождавшись наконец тишины, завела свою песню, обращаясь к богам, о которых никто и не слыхивал из ныне живущих, дабы облегчили они страдания Энни, а еще помогли Юсуфу, который вместе с верблюдом Саида так и не успел добраться до своего дома, и сейчас не видела его старуха ни в мире живых, ни в мире мёртвых.

Сквозь дряхлые стены, обтянутые ветхим тряпьём и полусгнившими шкурами животных, тонкими лучиками внутрь шатра пробивался свет. Он щекотал Адама, поторапливая проснуться.

Открыв глаза, эмир тут же наткнулся взглядом на старуху. Та сидела спиной к нему и держала в своих сморщенных руках тонкую, почти прозрачную ладонь Энни. Еле слышно Зухария что-то нашёптывала, но как ни вслушивался эмир в её слова, ни одного понять не сумел.

— У неё могла быть совсем другая судьба, — произнесла Зухария, словно почувствовав, что Адам очнулся. — Саид не послушал меня однажды. Не отпустил свою любовь. Теперь тебе придётся отпустить свою!

— Как она? — спросил эмир, не обращая внимания на присказки старухи, но отмечая про себя, что мерзкий запах, заполонявший шатёр ночью, полностью выветрился.

— Спит пока, — отмахнулась Зухария. — Ошибка Саида слишком дорого обошлась ей.

— Расскажи мне!

— О чём, Адам? О том, что должна была эта девочка жить со своей сестрой в огромной и любящей их семье? Или о том, что её мать могла остаться живой, а названый отец не озлобился бы настолько, чтобы поднимать тяжёлую руку на близких ему людей? А может, о том, что Саид успел бы спасти своего отца во время великого пожара, если бы не сорвался к Джоанне, и тем самым освободил бы страну от своего недальновидного правления? — говорила Зухария много и весьма эмоционально, что раньше за ней мужчина не замечал. —  Знаешь, Адам, никогда не нужно считать себя умнее и хитрее собственной судьбы. Саид вопреки всему решил изменить её, а платить за его ошибки сейчас приходится этой девочке.

— Если ты знала, что девочек двое, то почему не сказала Саиду? Почему допустила, чтобы забрал он только одну?

— Много ты знаешь, Адам! — вскинула руки Зухария. — Забери Саид обеих —  ни одну бы не довёз! Хоть в этом я смогла помочь! Пусть не вместе, пусть на разных берегах, но обе живы!