Читаем без скачивания В глубь времен - Рене Баржавель

… В лифте было тепло. С них стекал налипший снег и лед. Леонова сняла перчатки. Ее руки были теплыми. Гувер пытался дыханием согреть свои. Они оставались неподвижными и белыми. Он не чувствовал ни своих ушей, ни своего носа. А через несколько минут нужно действовать. Он должен подготовиться.

— Отвернитесь, — сказал он.

— Почему?

— Отвернитесь, черт возьми! Вы так любите много говорить!

Она покраснела от обиды, чуть было не отказалась, потом послушалась, стиснув зубы. Гувер повернулся к ней спиной, кое-как засунул обе руки в трусы и защепил двумя ладонями револьвер. Револьвер выскользнул и упал. Леонова подскочила.

— Не оборачивайтесь!

Гувер запихнул рубашку в брюки и схватил молнию на брюках двумя указательными пальцами, зная, что держит ее, но совершенно ее не чувствуя. Он дернул вверх, но молния ускользнула от него. Он снова и снова повторял это движение, выигрывая каждый раз по полсантиметра. Наконец, его внешний вид стал достаточно приличным. Он посмотрел на индикатор спуска. Они были на отметке девятьсот.

— Подберите револьвер, — попросил он, — я не могу.

Она повернулась к нему:

— Ваши руки?..

— Сразу мои руки! У нас нет времени!.. Подберите эту штучку!.. Вы умеете им пользоваться?

— За кого вы меня принимаете?

Оружием она владела достаточно хорошо. У них был пистолет большого калибра, оружие профессионального стрелка.

— Снимите предохранитель.

— Вы думаете, что?..

— Я ничего не думаю… Я опасаюсь… Все будет зависеть от доли секунды.

Лифт затормозил на трех последних метрах и остановился. Дверь открылась.

Мины охраняли Ос и Шанга. Они обезумевшими глазами смотрели, как из кабины вышел замерший Гувер, волочивший руки, как посторонние предметы, и Леонова, направившая на них огромный пистолет.

— Что случилось? — спросил Ос.

— Нет времени!.. Дайте мне зал, живо!

Ос снова стал флегматичным. Он вызывал реанимационный зал.

— Мистер Гувер и мисс Леонова хотят войти…

— Подождите! — крикнул Гувер.

Он попытался взять микрофон, но руки были ватными, и тот вылетел и упал на пол. Леонова подняла его и поднесла к его губам.

— Алло! Здесь Гувер. Кто меня слышит?

— Маисов слушает, — ответил голос по-французски.

— Отвечайте! Кобан жив?

— Да! Он жив. Конечно.

— Не спускайте с него глаз! Следите за всеми! Пусть каждый следит за своим соседом! Следите за Кобаном. Кто-то собирается его убить!

— Но…

— Я не могу доверять только вам. Дайте мне Фостера.

Он повторил сигнал тревоги Фостеру, потом Лебо. И каждому он повторял: "Кто-то собирается убить Кобана. Не допускайте к нему никого".

Он добавил:

— Что происходит в Яйце? Что вы видите на контрольном экране?

— Ничего, — сказал Лебо.

— Ничего? Как ничего?

— Камера сломана.

— Сломана? Черт возьми! Откройте мины! Живо!

Леонова вернула микрофон Осу. Красная лампочка перестала мигать. Минное поле отключилось. Но Гувер все же опасался. Он поднял колено и протянул свой ботинок Шанга с легкостью, которая была следствием влияние двадцати поколений работорговцев.

— Брось мой ботинок, малыш.

Шанга подскочил и отошел от него. Леонова разозлилась.

— Сейчас не время чувствовать себя негром, — она положила револьвер, взяла ботинок обеими руками и бросила. Не пытаясь вникнуть во все детали происходящего, полностью доверившись Гуверу, она понимала, как важно действовать без всяких промедлений.

— Спасибо, сестричка. Ложитесь все! — и он показал пример. Испуганный Шанга, помедлив, присоединился к нему, Ос тоже, хотя на лице его было написано недоверие. Леонова, стоя на коленях, все еще держала в руках ботинок.

— Бросай его в дырку!..

Дыркой называли верхнюю площадку лестницы, которая объединяла дно Колодца с доступом в Сферу. Мины были на лестнице под ступенями. Леонова бросила ботинок. Ничего не произошло.

— Идем, — сказал Гувер. — Сними мне второй и сама сними свои. Мы должны быть тихими, как снег. Ос, вы не должны никого пускать, вы слышите? Никого.

— Но что?..

Не тратя времени на ответ, Гувер, разведя руки так, чтобы они ничего не касались, уже спускался по лестнице. Леонова шла за ним…

В Яйце лежал мужчина, из его груди торчал нож, на пол стекала кровь. Рядом стоял человек, лицо его было закрыто маской. Двумя руками он держал плазерную пушку, направляя пламя на гравированную стену. Золото таяло и текло вниз.

Леонова держала револьвер в правой руке. Она боялась, что держит его недостаточно уверенно. Она взяла его двумя руками и выстрелила. Три первые пули вырвали плазер из рук человека, четвертая попала в запястье, почти полностью раздробив руку. Удар отбросил мужчину на землю, и пламя плазера прожгло ногу. Он завопил. Гувер устремился к нему и локтем выключил ток.

С ножом в груди лежал Хой То. Человек в маске — Люкос. Гувер и Леонова узнали его сразу, как только увидели. На МНЭ не было ни одного человека, хотя бы немного похожего на него фигурой. Ударом ноги Гувер сбил с него маску, открыв потное лицо с широко раскрытыми глазами. От жесточайшей боли в ноге, которая превратилась в пепел, гигант потерял сознание.

— Симон! Вы же его друг, попробуйте!..

Симон попробовал. Он наклонился к Люкосу и умолял его сказать, как обезвредить мины приклеенные к блокам памяти Переводчика, для кого он сделал эту бессмысленную работу, был ли он один или вместе с сообщниками. Люкос не отвечал.

С тех пор, как он пришел в сознание, его постоянно спрашивали Гувер, Эволи, Хенкель, Ос, Леонова, но он только подтвердил, что мины взорвутся, если к ним прикоснуться, и взорвутся, даже если к ним не прикасаться. Но он отказался сказать, через сколько времени они взорвутся, и не ответил ни на какие другие вопросы. Склонившись над ним, Симон всматривался в его умное мужественное лицо, в его черные глаза, которые глядели на ученых без боязни, без стыда, без бахвальства.

— Почему, Люкос? Почему ты сделал это?

Люкос молчал.

— Ведь это же не из-за денег? Ты же не фанатик? Тогда?..

Люкос не отвечал. Симон вспомнил их совместную битву со временем, которую они вели, чтобы понять два коротеньких слова, чтобы спасти Элеа. Изнурительная, гениальная работа, безграничная преданность. Как он мог убить человека и возглавить заговор против людей? Как? Почему? Для кого? И для чего?

Люкос смотрел на Симона и молчал.

— Мы теряем время, — напомнил Гувер. — Сделайте ему укол пентотала.

Снмон встал. В тот момент, когда он собирался отойти, Люкос своей мощной рукой, сильной как у четверых мужчин, схватил его за руку, повалил на кровать, выхватил револьвер из кобуры, прижал дуло к своему виску и выстрелил. Удар был очень сильным. Верх его черепа был полностью снесен, и часть мозга розовой струей текла по стене. Люкос нашел способ сохранить молчание.