Читаем без скачивания Святая тайна - Майкл Бирнс

А затем Шарлотта сделала то, чего Конти никак не ожидал. Она завизжала.

На мгновение Конти остолбенел.

— Помогите! — опять завизжала Шарлотта, на этот раз еще громче.

Гвардейцы у ворот услышали ее. Двое из них, в синей форме и черных беретах, бросились к ней, на ходу вытягивая из кобуры «беретты» и расталкивая толпу испуганных туристов.

Конти решил было вырвать у нее сумку. Но куда потом деваться? Сам себя наказал, идиот, что не захватил оружие.

— А как же ваше соглашение о конфиденциальности, доктор Хеннеси? — спокойно спросил он. — Забыли? Могу напомнить.

Как только Шарлотта заметила, что его внимание на мгновение отвлеклось на приближающихся охранников, она решилась проделать то, о чем не переставала думать с первого момента, когда познакомилась с этим подонком. Чуть присев, левой ногой она нанесла преследователю сильнейший удар в пах.

Конти переломился пополам. От жуткой боли ему пришлось опереться обеими руками на землю, чтобы не рухнуть ничком.

— Сука! — Вены на его побагровевшем лице вздулись, когда он поднял злобный взгляд на американку.

Двое подоспевших охранников встали по обе стороны от Конти, направив пистолеты ему в голову.

— Не двигаться! — скомандовал один из них, сначала по-английски, затем — по-итальянски.

Хватая ртом воздух, Конти сразу узнал в нем cacasenno[75] того самого умника, что стоял на воротах в день, когда они с Донованом прибыли в Ватикан. Охранник его тоже припомнил и довольно ухмыльнулся.

— Что здесь происходит? — по-английски спросил Шарлотту второй гвардеец.

— Этот человек угрожает мне и пытается отобрать мою сумку, — твердым голосом сказала она.

Первый охранник попросил у Конти удостоверение личности.

— У меня не… — его вырвало желчью, — …нет с собой.

Конти был уверен, что Сантелли не одобрит, если он воспользуется таким неподходящим моментом для упоминания своей связи с ним. Звонок кардиналу он потребует чуть позже. Он также решил не сообщать охране о том, что в ноутбуке содержится чрезвычайно важная информация, разглашение которой грозит куда более серьезными проблемами, если они будут настаивать на разъяснениях. Ну а пока можно поиграть по правилам.

Второй охранник попросил Шарлотту предъявить удостоверение, что она с готовностью сделала. Витиеватый папский герб на гостевом пропуске свидетельствовал о том, что она является приглашенным лицом секретариата.

— Вы можете идти, доктор Хеннеси. — Он повернулся к Конти: — А вам придется пройти с нами, синьор.

Конти вынужден был подчиниться.

Гвардейцы помогли ему подняться на ноги и остались стоять по бокам, не убирая пистолетов.

Шарлотта вздохнула с облегчением и быстро зашагала к воротам. Очутившись за пределами Ватикана, она направилась к Виа Делла Кончильяцьоне, поймала такси и велела водителю отвезти ее прямо в аэропорт Фьюмичино.

— Rapidamente![76]

Водитель вдавил акселератор, и машина рванулась вперед — это был единственный раз, когда ей не пришло в голову обвинять в безрассудстве римских водителей. Ей не терпелось как можно скорее убраться отсюда.

И только сейчас Шарлотта осознала, что ее просто трясет от страха.

Глядя в заднее окно на то, как уплывает назад собор Святого Петра, она судорожно сжимала сумку с ноутбуком.

Такси выскочило на федеральную автомагистраль, и Шарлотта увидела, как стрелка спидометра добралась до отметки «160 км/час». Она откинулась на спинку сиденья и пристегнула ремень безопасности. Когда Рим остался позади, Шарлотта достала мобильный телефон и позвонила Эвану Олдричу. Не важно, что в Финиксе сейчас ночь в разгаре. Он ответил почти сразу же.

— Эван?

— Привет, Чарли. А я как раз думал о тебе.

Его голос мгновенно успокоил ее.

— Привет. — Голос Шарлотты дрогнул.

— У тебя все в порядке?

— Нет. Все очень плохо. — Отвернувшись от водителя, она шепотом вкратце рассказала Эвану о том, что произошло. — Сейчас еду в аэропорт.

— Хотел сделать тебе сюрприз, но… на самом деле я на пути к тебе и сейчас только что приземлился во Фьюмичино.

— Что?! Ты шутишь! — Она с облегчением расслабила плечи.

— Стою получаю багаж. Слушай, где меня найти…

В часе езды на северо-запад от Рима черный седан «альфа-ромео», взятый Конти напрокат, выбрался на автостраду SS5, которая тянулась вдоль Апеннинского хребта к Монте Скунколе. Сквозь матово-серую дымку, подернувшую послеполуденное небо, проглядывал белесый солнечный диск. На лобовом стекле оседала морось.

Пытаясь собраться с мыслями, Патрик Донован глядел в запотевшее окно на лоскутное одеяло виноградников раскинувшейся внизу долины.

После неожиданного и стремительного бегства Шарлотты Хеннеси и довольно хлопотного вызволения Конти из камеры предварительного заключения Швейцарской гвардии крайне встревоженный кардинал Сантелли дал ему необычные инструкции относительно дальнейших действий: «Следует принять все необходимые меры для того, чтобы эта глава истории церкви исчезла бесследно. Можете использовать любые методы, Патрик. Конти поможет вам уничтожить оссуарий и его содержимое… И манускрипт. Никаких материальных улик; единственное, что должно остаться, — легенда. Вы все поняли?»

Реликвии и книга могли быть легко уничтожены в ватиканской лаборатории, и Донован чувствовал, что цель этой поездки намного серьезнее, чем простая ликвидация улик.

Поглядывая на наемника, он понимал, что рана на голове, происхождение которой Конти не удосужился объяснить, напрямую связана с таинственным исчезновением доктора Берсеи.

Конти снизил скорость и повернул с автострады направо, на узкую немощеную дорогу. Густая трава и низкорослый кустарник зашуршали о брюхо машины. Они ехали молча, пока грунтовка не вывела их к небольшой буковой рощице. Конти остановил машину, заглушил двигатель, оставив ключи в замке, и нажатием кнопки открыл багажник.

Выбравшись из машины, они направились к багажнику — в нем были уложены по диагонали лопаты и кирки. Конти вытащил инструмент и сунул в руки Доновану лопату.

— Копать будем глубоко.

— Так, с этим все. — Конти вытер пот со лба тыльной стороной грязной ладони. — А теперь у меня к тебе пара вопросов.

Он воткнул лопату в землю и облокотился на нее. Остро пахло сырой землей. Снова стал накрапывать дождь.

Донован поднял на него взгляд поверх запотевших очков.

— Вам разве недостаточно увиденного, чтобы разобраться самому?

— Не-а. — Наемник помотал головой. — Скажи-ка мне, только честно: ты как думаешь, чьи кости в этом оссуарии?

Сальваторе Конти не подвергал сомнению собственную веру. Эти проблемы он давным-давно оставил за бортом. Просто кража оссуария, результаты его научного исследования, а также открытия Берсеи в катакомбах Торлония разожгли его любопытство.

— Вы видели то же, что и я. — Донован развел руками. — Сами-то что думаете?

— Думать — не моя работа, — ухмыльнулся Конти.

— Если честно, я не знаю.

— Тогда к чему столько возни?

Немного подумав над его вопросом, Донован ответил:

— Доказательства серьезные. Все указывает на то, что это останки Иисуса Христа. Наш долг — защищать церковь. Сами понимаете, что другого выхода у нас не было.

— Ну, если там Иисус, — наемник указал на багажник машины, — то защищаете вы офигенную кучу вранья. Хотя мне-то что…

Донован никак не ожидал, что такой человек, как Сальваторе Конти, в состоянии понять глобальные последствия происходящего. Оссуарий и его содержимое способно кардинально изменить двухтысячелетнюю историю человечества. А человечество нуждается в истинах, которые объединяют людей, а не в полемике и разногласиях. Он убедился в этом на личном опыте, еще на улицах Белфаста. Патрик Донован был весьма сведущ в истории католической церкви, но то, что он защищал, имело мало общего с древними книгами. Существовал некий моральный долг, исполнять который он должен был так, чтобы праведная вера в этом суетном материалистическом мире не оскудевала.

— Вы меня удивили. Вы не похожи на человека, которому на все это глубоко насрать, — бросил Донован.

Конти обжег его взглядом, несколько смущенный неожиданной грубостью священника. Возможно, это облегчит его задачу.

— Ну, не знаю… Кроме того, если бы на свете был Бог, — с сарказмом продолжил он, — таким, как я и ты, уж точно не поздоровилось бы. — Наемник вновь взялся за лопату.

Доновану претила сама мысль о том, что у него с Конти может быть что-то общее, но он понимал: вполне вероятно, наемник прав. «Я ведь часть всего этого, один из них». В конце концов, Конти не действовал самостоятельно, он был всего лишь рядовым исполнителем. И ведь не Конти упрашивал Сантелли предпринять меры по извлечению оссуария, а он, Донован. Даже принимая во внимание, что Донован и представить себе не мог, на какие экстремальные меры решится.