Читаем без скачивания Марс пробуждается - Сергей Буренин

И тут внезапно зазвучал громкий и торжественный голос Киры. Этот голос заглушал все остальные звуки, становился осязаемым и щекотал уши. Голос говорил:

— Я знаю пророчество. И ты знаешь это пророчество. И они знают это пророчество, —но боятся его. Марсу нужна жизнь. Новая жизнь! Твоя жизнь, Рик! Без нее он умрет. А ты — такой живой! Твоей жизни хватит на всех! Не бросай нашу планету на произвол судьбы!

Рик почти не понимал слов. У него вдруг участилось сердцебиение, и бьющая в виски кровь заглушила все звуки. Внезапно Кира, Майо и вообще весь мир начали тонуть в горячем потоке желания… желания Марса, Власти, Богатства… В одно мгновение Ричард Гунн Укхардт превратился из простого космолетчика в Императора Вселенной…

Рик разразился гомерическим хохотом. Он от всей души смеялся над марсианами, этими затюканными, недоразвитыми «марсиками». Он издевался над ними. Он придумывал для них все новые и новые обидные и унизительные прозвища. Он изрыгал в их адрес проклятия на языках трех миров. Он строил им рожи. Он делал такие жесты, за которые в любом кабаке ему бы не только разбили лицо, но и вырвали бы даже те конечности, которые в этом не участвовали. А кровь в висках выстукивала только одну фразу: «Марс умирает и ждет своего конкистадора!»

Рик протянул руку, чтобы схватить Обруч Власти и больше уже не выпускать. Но тот неожиданно проскользнул между пальцев и исчез. И Кира, улыбнувшись, исчезла за занавесом, как перед этим точно таким же образом исчезла Майо.

И снова, как и в предыдущий раз, Рик сорвал занавес, за которым не обнаружил ничего, кроме голой каменной стены. И снова, как и в предыдущий раз, он бил кулаками по голому камню и захлебывался в собственном крике. И опять зрители хохотали до колик, походя на стаю гиен, которая тявкает на окруженного волка, но боится к нему приблизиться.

Рик вернулся в центр воронки. Это напоминало какую-то забытую детскую игру: он водил и никак не мог заставить водить другого. Он не плакал и теперь уже не проклинал своих мучителей. Он глядел на «зрителей» пустыми глазами, их лица казались ему серыми бесцветными масками, у которых вместо глаз вставлены сверкающие алмазы, а оскаленные зубы инкрустированы перламутром. Рик смотрел на них и вдруг почувствовал страх.

Дурманящий аромат перебирал нежными пальчиками его нервы, как арфистка при исполнении адажио перебирает струны своего инструмента. По всему телу, как морской прибой, катились волны наслаждения. Под воздействием этого сладкого аромата даже страх превращался в неведомое доныне наслаждение. В Рике проснулись животные инстинкты. Но одним из них был инстинкт опасности, который так помог многим победить в смертельной борьбе за выживание. И этот инстинкт шептал на ухо Ри-ку: «Это всего лишь приманка… А за ней непременно стоит ловушка! Берегись!.. Не поддавайся на обман! Будь умнее!»— ,

Рик вспомнил о сигарете и ее странном действии. Он попытался поднести ко рту окурок, но это никак не удавалось. В этот момент он друг понял, что стоит на четвереньках посреди воронки, и от такого открытия его объял ужас. Отчаянная затяжка дымом сигареты, которая продолжала тлеть в душном влажном воздухе, вызвала тошноту и головокружение, но благодаря этому он смог подняться на ноги.

Когда Рик встал, то увидел перед третьей портьерой обворожительную нагую девушку, волоокую вакханку с изумрудными глазами и бронзовыми густыми волосами, каскадом спадающими на белые плечи. Загадочная усмешка легким ветерком скользнула по ее алым, пухлым губам. Девушка приглашающим жестом откинула занавес третьей ниши. В глубине ниши он разглядел улицу Тридцати трех удовольствий. На улице был вечерний час, и горели фонари. Виднелись казавшиеся такими знакомыми двери, за которыми скрывались человеческое тепло и безопасность. Он услышал отголоски ссор и музыки, ему даже показалось, что он почувствовал слабый запах крепкого вина и пота. Это была улица, на которой он был, как и большинство ее клиентов, просто космическим бродягой с судьбой, похожей на сотни других судеб. Он тут же забыл о всяких пророчествах, о безжалостных и хитрых врагах, о своем великом предназначении. Он знал, что самое неприятное, что его здесь может ждать, так это похмелье, которое наступит только завтра утром. Это был такой заманчивый выход из всех передряг! Внутренний голос, который только что кричал об обмане и опасности, смолк.

«Иди туда и стань опять просто Риком, — заговорил другой, новый, таинственный голос. — Забудь ты этот Марс и Обруч Власти! Забудь женщину по имени Майо, которая, кроме опасностей и тревог, ничего тебе еще не дала. Напейся до чертиков и забудь обо всем! Зачем тебе все это надо? Все эти приключения, которые ничего, кроме опасностей и тревог, тебе не дали и не дадут? Главное — это собственное спасение, а все остальное может гореть синим пламенем! А спасение — вот оно, за этими дверями, на этой улице, в объятиях этой жрицы любви! Может, конечно, завтра и наступит похмелье, но ты же знаешь, как с ним бороться. Иди сюда!»

Девушка гордо и соблазнительно вскинула изящную головку и направилась к занавесу. Рик двинулся за ней, он умолял ее не торопиться и подождать его. Движения Рика были неуверенными, его качало из стороны в сторону, ноги подкашивались, он с трудом сдерживал безотчетное желание разрыдаться. Но девушка оглянулась, насмешливо тряхнула кудрями и скрылась в неверной тени ниши. Рик, собрав все силы, рванулся следом.

И снова он услышал взрыв лающего, напоминающего тявканье голодных гиен, смеха. Он хотел остановиться, но было уже поздно, и он опять со всего размаха врезался лбом в прочную каменную стену. И снова, как и в два предыдущих раза, все исчезло, как по мановению волшебной палочки. Во влажной духоте в мгновение ока растворились и девушка, и фонари, и сама улица. Перед глазами снова была пустая ниша, а в ушах — безудержный, отвратительный смех марсиан.

Рик рухнул на пол и больше не пытался подняться. Он сидел на полу и рыдал, широко раскрыв рот и пуская слюни, рыдал беспомощно и горько, как это умеют только грудные младенцы. Да и чувствовал-то он себя таким же беспомощным и слабым, как младенец.

И опять смех утих так же внезапно, как и начался. Марсиане застыли в ожидании нового акта.

Дурманящий волшебный аромат баюкал и успокаивал. Он ласкал, как могут ласкать только женские руки, руки матери. А в мозгу уже навязчиво рождался образ четвертой двери. Уж за нею-то Рик точно найдет покой и отдых. Именно за ней прекратятся все волнения и тревоги. Именно оттуда и исходит чарующий, манящий аромат. Рик почти физически чувствовал, как он отодвигает портьеру, как проползает внутрь и остается в обволакивающей темноте, в убаюкивающем покое и безмятежном одиночестве. Там он уснет и забудется… Медленно-медленно, как бывает только во сне, Рик начал ползти на четвереньках к четвертой нише. Зрители наверху замерли в гробовой тишине: следили за ним затаив дыхание, ожидая чего-то еще, очевидно, кульминации.