Читаем без скачивания Африканский казак - Виктор Лаптухин

Навели порядок и в самой зерибе. Рабов выпустили еще в первый же день и предложили им разойтись по домам. Но все они отказались вернуться в свои разгромленные селения и просили оставить их в этом краю. Сказали, что будут обрабатывать окрестные поля и заниматься ремеслами. С этим согласились, а затем Айчак собрал все окрестное население и от имени английских властей предупредил, что с работорговлей покончено. Приказал честно трудиться и исправно платить налоги. Одного из старых воинов баккара назначил управляющим и велел наблюдать за порядком, охранять дом паши, запасы слоновьей кости, тканей, зерна и другое имущество.

Можно было отравляться в поход, но Дмитрий решил дождаться прибытия писаря-египтянина и официально передать ему все это хозяйство. Отлично знал повадки местных чиновников и не хотел, чтобы в будущем кто-нибудь обвинил его в расхищении трофеев, на часть которых он имел законное право.

Писарь, уже немолодой господин с широким желтым лицом и редкими зубами, явился в зерибу во главе целого каравана тяжело груженных ослов. Держался он очень важно и сразу же сделал выговор Айчаку за то, что для его охраны выделено мало воинов и все они до безобразия прожорливы, ленивы и глупы. Тем не менее гостя встретили с почетом, усадили в парадном зале, поднесли угощение и кофе. При виде убранства покоев паши и дорогой посуды глаза писца округлялись. Пальцы сами собой прилипли к массивному подносу. Кривые ногти царапали его поверхность. На толстых губах мелькнула довольная усмешка… Вещь ценная, не базарная дешевка, а чистое золото!

Слуги вносили одно блюдо за другим, а тем временем Айчак старательно играл роль хозяина, представлял гостю паломников и вожаков баккара. Когда слуги удалились, он рассказал о последних событиях в зерибе. Его дополнили старейшина баккара и Хасан. В ответ последовали милостивый кивок и длинная речь о значительных непорядках, уже замеченных во дворе и в самом доме. С большим вниманием было выслушано сообщение Дмитрия о том, что тело английского офицера засыпано солью, завернуто в бычью шкуру и может быть отправлено майору Вингейту. Упоминание о том, что на следующее утро паломники продолжат свой путь на запад, казалось, не вызвало особого интереса.

Но тут опять заговорил Айчак:

— Вместе с некоторыми родственниками я решил присоединиться к этим святым людям. Здесь мне больше нечего делать, приказ майора исполнен, Бегит-паша мертв. Для охраны зерибы остается достаточно воинов.

— Кто оплатит ваши долги?

— Майор нам денег не давал, а за все остальное мы полностью расплатились. Навели порядок в этой глуши, так что англичанам остается только поднять здесь свой флаг и начать собирать налоги.

— Ничего подобного! — живо возразил египтянин. — Сколько твои головорезы растащили добра, сожгли домов и сожрали овец? У меня все это записано. Проверю и сумки паломников. До тех пор пока я не перепишу все имущество, никто не выйдет из ворот зерибы!

— Англичане сами должны заплатить нам за то, что мы отомстили за убитого офицера, — возразил Хасан. — Из имущества паши берем только то, что необходимо для дальнего пути. В зерибе остаются полные кладовые, много скота и сотни рабочих рук.

— Без расписки не возьмете и горсти зерна! — Рука писаря намертво вцепилась в поднос. Блеск золота отражался в его широко раскрытых глазах. Голос дрожал от возбуждения. — С англичанами шутки плохи! Они беспощадно карают врагов и всех, кто покушается на их добро. Могущество британского льва…

— Говорят, ты сам родом из Каира? — перебил его Дмитрий. — Хочешь еще раз увидеть большой мост через Нил и лавки Старого города? Тогда пиши расписку в том, что не имеешь ко всем нам никаких претензий и все имущество в зерибе принял в полной сохранности.

— Ты упомянул о льве, — добавил Хасан. — Но забыл, что, найдя добычу диких собак, лев отступает перед их стаей. Здешнего добра хватит на всю жизнь и тебе, и английской королеве. Если даже немного обделишь ее, то Аллах простит такое прегрешение. Но как он посмотрит на обман единоверцев?

— Какой обман!

— Сейчас узнаем. В Каире и мне доводилось бывать. Открывай сумку, взглянем на твои счетные книги.

— Да что с ним разговаривать! — не выдержал старшина баккара. — Посадим египтянина в яму с кобрами, а потом пересыпим солью и отправим в Хартум вместе с телом офицера!

Такое откровенное высказывание наконец-то привело писаря в чувство. Только теперь он оторвал взгляд от золотого подноса и внимательно взглянул на собеседников. Увидел суровые и решительные лица, на которых не было ни малейших следов страха или милосердия. Все понял и побледнел. Трясущимися руками начал поспешно доставать из сумки письменные принадлежности.

На следующее утро отряд выступил на запад.

Первые два дня делали небольшие переходы. Люди и кони должны были втянуться в походный ритм, привыкнуть друг к другу, освоиться со своими обязанностями. Мешали племенные различия, и воины еще недоверчиво поглядывали друг на друга, по вечерам у костров садились порознь, держались поближе к своим прежним начальникам. Первым на это обратил внимание Хасан, который теперь ведал десятком навьюченных верблюдов и их погонщиками. Предупредил об этом Дмитрия, но тот отмахнулся. Все свое свободное время уделял серому красавцу Султану, взятому из конюшни паши. Сам лично поил его и чистил, угощал кусочками желтого тростникового сахара. Конь уже признавал нового хозяина, приветливо пофыркивал при его появлении.

Нападение на лагерь произошло на третий день. В полдень остановились на отдых у небольшой речки и, как обычно, выставили дозоры. Айчак с важностью, взглянув на свои массивные часы, объявил, что можно будет отдыхать целых четыре часа. Хасан и старшина баккара уселись в тени, принялись в полголоса обсуждать дальнейший путь, советовались о том, как обойти места, в которых обитает страшная муха цеце, погубившая на африканской земле не одно конное войско. С помощью камешков и травинок обозначали реки и населенные пункты. Дмитрий примостился рядом, слушал их разговор и прилаживал к седлу с каждой стороны по кобуре. После того как безоружным странствовал по саванне, решил максимально усилить свою огневую мощь и кроме маузера с карабином обзавелся двумя восьмизарядными кольтами из арсенала паши.

Сонную тишину нарушили испуганные крики и топот коней. Незнакомые всадники скакали от зарослей на берегу реки прямо к центру лагеря, где были сложены вьюки с патронами и другими припасами. Растерявшиеся воины, многие из которых еще толком и не проснулись после дневного сна, метались у своих палаток, бестолково хватались за оружие. Первым пришел в себя старшина баккара, бросился наперерез нападавшим с обнаженной саблей. Но тут же упал пронзенный копьем.