Читаем без скачивания Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

Пять месяцев мы шли, готовились и лечились.

Каждое утро по бортовому времени я тренировался с Леором в клетках для поединков, топор против топора. Иногда на нас бесстрастно глядел Ашур-Кай, порой же выжившие братья Леора наблюдали и радостно вопили, когда один из нас наносил особенно изящный или жестокий удар. Они никому не отдавали предпочтения и хвалили все стоящие удары, а не только подбадривали своего командира. Это вызывало у меня восхищение.

Вокруг них часто проявлялась боль, мучившая их внутри черепа. Когда церебральные имплантаты вгрызались по-настоящему глубоко, возникали трепещущие маленькие духи-частицы страдания, которые ползали по броне Пожирателей Миров. Эти безмозглые импульсы воплощенного ощущения носились по красному керамиту, словно ящерицы, а затем снова растворялись в насыщенном варпом воздухе. По большей части легионеры вообще не обращали внимания на эти несущественные явления — возникновение малых демонов эмоций едва ли являлось редкостью в Оке — но они часто кишели на помощнике Леора, воине по имени Угривиан. Как-то раз я увидел, что тот съел одного из них. Крошечное змееподобное создание билось в его кулаке, пока он не откусил щелкающую зубами голову и не проглотил лакомство, издав низкий смешок.

— Ты же знаешь, что Нерожденные не годятся нам в пищу, — заметил я.

Он заглотил остаток извивающегося белого трупа. Я наблюдал, как тот извивался вдоль мышц шеи, пока не провалился в пищевод.

— Хайон, ты хорош на топорах, и я это уважаю. Но ты слишком высок и могуч, чтобы признать, что нет лучшего способа оскорбить врага, чем превратить его в дерьмо после победы.

К моему стыду, я рассмеялся.

— Угривиан, ты омерзителен.

— Омерзителен. Честен, — он пожал плечами. — В этом проклятом Богами месте это одно и то же.

Ашур-Кай отвергал все предложения поединка. Я принимал их вместо него, часть выигрывал, часть проигрывал, и всегда наслаждался последующим жжением трудового пота. Мне этого не хватало, я слишком долго жил в обществе одних лишь рубрикаторов.

Никто из нас не говорил о дурацком стремлении Фалька отыскать Абаддона и «Мстительный дух». Никто не говорил о Лучезарных Мирах.

Однажды утром, когда мы с Леором стояли в изнеможении после схватки, которая длилась четыре часа и завершилась яростной ничьей, я увидел, что из дверей зала за нами наблюдает Нефертари. Вдали от шторма она исцелилась, утолив свою мучительную жажду за счет посланных ей мною рабов. Однако она все равно редко покидала Гнездо. В то утро она покачала головой, забавляясь только что увиденным спаррингом, и покинула нас, не получив вызова.

Покрытое шрамами лицо Леора было залито потом.

— Твоя мерзкая чужая наблюдала за нами.

— Наблюдала.

— Я мог бы ее победить.

— Нет, — честно ответил я. — Ты бы не смог.

Спустя несколько дней, в ходе поединка, где мы пользовались только неактивированными боевыми клинками, он попробовал старинный и прославленный трюк с простым отвлечением.

— Мне нравится твой топор, — сказал он в перерыве между столкновениями клинков.

— Что?

— Твой топор. Он мне нравится. Я его хочу.

Я разучился просто беседовать, и никогда не был одарен в этой области, чтобы учиться заново. Мало кому из Легионес Астартес это удавалось.

— Помнишь, как я нашел тебя на Просперо? — усмехнулся он. — Лежащим поверх мертвых Волков и сжимающим в руке топор того большого ублюдка. Волк-чемпион, которого ты убил — напомни-ка, как его звали?

Пока я отвечал, он вырывался, пытаясь воспользоваться отвлечением внимания и выиграть место для маневра. Я двигался за ним — клинок к клинку.

— Аярик Рожденный-из-Огня.

Я знал об этом, так как имя было написано на самом Саэрне. Волк также выкрикивал его, пытаясь убить меня. Вне всякого сомнения, он хотел, чтобы моя тень отправилась в загробную жизнь, зная, кто стал причиной моей гибели.

— Они все делали не так, как остальные из нас, да? У них даже имена были безумные.

— Это было духовное имя. Они пользовались ими как…

— Мне плевать на их оправдания, — проворчал Леор, когда наши ножи сцепились. Мы сходились, глядя друг другу в глаза, пока он не отшвырнул меня на несколько метров назад. Поединок продолжился.

Через десять минут он ни с того, ни с сего произнес:

— Спасибо.

Умно, умно. Я чуть не опустил клинок.

— За что ты меня благодаришь?

— За то, что вытащил меня с того корабля.

— Не за что. Если хочешь, мы можем провести еще формальные похоронные обряды для твоих погибших в битве братьев.

— Похоронные обряды, — его изуродованное лицо рассекла бронзовая ухмылка. — Хайон, война добирается до всех. Нет смысла упиваться горем. Это у вас, тизканцев, всегда было проблемой, а? Делать из горя искусство. Искусство жалости к самому себе.

Он не дал мне ответить.

— А кто такой Телемахон? — поинтересовался он.

— Старый враг.

— Это очевидно, иначе ты бы не заставил меня волочь его полумертвое тело через твои магические ворота.

— Прошу, не называй это магией.

Он ухмыльнулся, и наши клинки опять сцепились.

— Ну, так потешь меня. Я никогда не отказываюсь от новых объектов для ненависти. Кто он такой?

— Враг с Терры, — я подозревал, что этого ответа будет достаточно, чтобы навести его на верный путь, и оказался прав.

— А-а, — зло рассмеялся Леор. — Предполагалось, что капитан Лирас и те пурпурные ублюдки из Пятьдесят первой роты поддержат тебя, да? А они бросили вас трепыхаться на ветру и не выпустили по стенам дворца ни единого болта.

Эта история не была чем-то из ряда вон выходящим. Сотни отрядов во всех Девяти Легионах приступили к Осаде Дворца Императора, но обнаружили, что III Легион нарушил строй и вышел из боя. Пока мы сражались и умирали на стенах последней твердыни войны, Дети Императора прорывались по колыбели человечества в поисках рабов и удовлетворения от вырезания беззащитного населения.

Думаю, именно в тот день большинство из нас поняло, несмотря на безумие войны, которую мы вели, насколько глубоко пал III Легион. Не поддался Богам. Нет, этому нельзя «поддаться», разве что по незнанию. Я имею в виду, они опустились до того, что в первую очередь гнались за собственными желаниями. Отбросить все амбиции ради удовлетворения страстей смертных. Это подлинное, настоящее падение.

— Ты многих потерял на Терре? — спросил Леор.

— Да, — признал я. Мы оба тяжело дышали. Оба боевых ножа затупились и зазубрились почти до полной бесполезности. — Очень многих.

— Мы оба, колдун. Столько планирования, да? Столько военных советов на борту «Мстительного духа». Самые продуманные замыслы наших отцов превратились в мочу, стоило только нашим подошвам коснуться святой земли. После того боя мне доводилось видеть более крупные сражения, но поражение никогда не ранило сильнее, чем в тот день.

Боль в его голосе была такой реальной, такой искренней, что я сделал шаг назад, давая ему перерыв. Это заслуживало более рассудительного и полного обсуждения, чем…

Его локоть угодил мне в щеку, сбив меня на пол.

— Слишком просто, — сказал Леор. — Это по-тизкански: отвлекаться на сантименты и меланхолию. Понимаешь, что я подразумевал под превращением горя в искусство?

Я принял его протянутую руку, и он помог мне подняться.

— Урок усвоен.

Сперва мы направлялись на безопасную нейтральную территорию. Для нас это означало Галлиум. Ха`Шерхан, моя группировка, не имела собственного родного порта, но Галлиум был близок к этому. На орбите над богатым минералами шаром с оболочкой из охряных облаков располагался Ореол Ниобии, небесная крепость Правительницы Кераксии. В прошлом мы несколько раз вели дела. Я соответствовал ее взыскательным стандартам, и она всегда платила чрезвычайно хорошо.

Чтобы добраться до Галлиума, потребовалось пять месяцев, на протяжении которых мы быстро рассекали волны эфира. Пространство Ока не является ни реальным, ни нереальным — это невозможное сочетание того и другого, при котором возникает третья стихия, расположенная между законами физики и содержимым фантазий и кошмаров. Наше напоминающее чистилище царство — такое место, где сама реальность отзывается на капризы разумов смертных. Эмоции и мысли преображают затронутую варпом материю. Вокруг вас появляется то, что вы представляете. Происходит то, о чем вы думаете. Требуется некоторая сила, чтобы попросту не уничтожить самого себя непослушной мыслью, но со временем мы приспособились.

Я сокращу описание до чего-то более простого для тех, кто никогда не ступал там, где встречаются боги и люди. Для имперских провидцев и астропатов едва ли является чем-то необычным заглянуть слишком далеко, слишком глубоко и пострадать от последствий устремления взора в бездну. Они лишаются рассудка и вопят о невероятных картинах, которые объявляют панорамами загробной жизни. Извращенные башни из плоти и костей, которые поднимаются из покрытой черепами почвы адских миров Ока — это не сооружения, возведенные потом и работой инженерной мысли. Эти невообразимые конструкции не были построены рабами, мутантами и демонами. Твердыни преисподней воздвигнуты из амбиций и силы воли, а не из рокрита и дюрастали.