Читаем без скачивания Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли

— Значит, я заслуживаю солдата Джо? — принужденно улыбнулась Дорси.

Карлотта задумчиво склонила голову, разглядывая кукол.

— Знаешь, дорогая, — заметила она, — а ведь они оба — евнухи. — И с этими словами убрала и солдата Джо. — Взгляни, дорогая. Барби осталась одна. Она улыбается, но, кажется, ей не очень-то весело. И я ее понимаю. Как можно найти счастье с бесполым куском пластмассы?

Она помолчала. Дорси подняла глаза, догадываясь, что мать скажет дальше.

— Ей нужен мужчина, — со значением проговорила Карлотта. — Тебе нужен мужчина. Настоящий мужчина. Похожий на тебя.

— Адам Дариен, — договорила Дорси. Карлотта кивнула.

— Он — достойный соперник, Дорси, и достойный товарищ. Сильной женщине нужно и то и другое. — Она тяжело вздохнула. — Ты, дорогая, совсем не похожа на меня, и я этому рада. С каждым годом я все яснее вижу, какие мы разные. Совсем по-разному думаем, чувствуем, стремимся к разным целям. Но это прекрасно, Дорси. Это не мешает нам любить друг друга.

— Мне кажется, стремимся мы к одному и тому же, — возразила Дорси.

— Например?

— Например, к стабильности, — немедленно ответила она. — Зачем же еще, по-твоему, мы затеяли эту авантюру с книгой?

Карлотта покачала головой:

— Не ради стабильности, дорогая моя, а ради денег.

— Какая разница?

Карлотта загадочно улыбнулась.

— Боюсь, этого ты никогда не поймешь. Да, я хотела заработать немного денег, чтобы обеспечить свою старость. Но при чем тут стабильность? Если бы я хотела стабильности, вышла бы замуж за кого-нибудь из тех, кто предлагал мне руку и сердце…

— Так-так! — прервала ее Дорси. — Это что-то новенькое! Кто-то предлагал тебе руку и сердце? Их даже было несколько? Почему же ты не согласилась?!

— Я же говорила, что ты не поймешь, — покачала головой Карлотта. — Не согласилась, потому что не хотела. Никакой муж мне не нужен.

— Карлотта, что ты такое говоришь! — схватилась за голову Дорси. — Тебе предлагали выйти замуж, и не один раз, а ты… почему ты мне ничего не рассказывала?

Наступило короткое молчание. Затем Карлотта проговорила:

— Пожалуйста, Дорси, не обижайся, но, видишь ли… откровенно говоря, это не твое дело.

— Что?!

— Это не твое дело, — безмятежно повторила Карлотта.

— Но…

Карлотта ясно дала понять, что лучше оставить эту тему. Но прежде Дорси должна была получить ответ на один вопрос. Только на один.

— Скажи, пожалуйста, — осторожно заговорила она, — мой отец… он тоже делал тебе предложение?

Карлотта молчала, поправляя пеньюар на Барби. Молчала так долго, что Дорси уже хотела спросить еще раз (и повторять вопрос, пока не получит честного ответа!), но Карлотта подняла голову и взглянула ей прямо в глаза.

— Да, — ответила она. — В том числе и твой отец.

Дррси тяжело сглотнула, но промолчала, надеясь услышать что-нибудь еще.

— В первый раз он предложил, когда узнал, что я беременна, — начала рассказ Карлотта. — Долго уговаривал, но я стояла на своем.

— Но почему?

— Дорси, он был женат. Женат на женщине слабой, беспомощной, которая во всем от него зависела. Если бы он ушел из семьи, ей пришлось бы в одиночку растить троих детей. Он отвечал за свою семью.

— А… а как же я? — пробормотала Дорси, не в силах удержаться, хоть и понимала, как холодно и эгоистично это звучит.

— А за тебя, — спокойно ответила Карлотта, — отвечаю я. Так я и сказала Реджи.

— Но…

— И никаких «но», — твердо ответила мать. — В то время, Дорси, мир был не таким, как сейчас. Бросить жену и детей и жениться на беременной любовнице — значило вызвать скандал, надолго, если не навсегда, замарать свою репутацию. Твой отец — не сильный мужчина. Намерения у него были самые добрые, но я понимала: такого испытания он не вынесет. И все это плохо кончится. Плохо для всех нас.

— Но он остался с тобой! Я ведь его помню!

— Да, он не хотел с нами расставаться, и я не возражала. Но он по-прежнему упрашивал меня выйти за него замуж, твердил, что готов ради нас оставить жену и детей. Я каждый раз отвечала: «Нет», но он не отставал. Однажды я сказала: «Еще раз заговоришь об этом — и между нами все будет кончено». Скоро он заговорил об этом снова. И тогда я с ним порвала.

— Карлотта…

— Я не любила его. Точнее, может быть, и любила, но не настолько, чтобы прожить с ним жизнь. Не уверена, что ты меня поймешь, но все же постарайся. Я никого никогда не любила — так, например, как ты любишь Адама. Мне нравятся мужчины, Дорси. Все они. Нравится, как они говорят, как двигаются, как флиртуют, как занимаются любовью, нравится просыпаться с ними рядом. Но никто из них не нужен мне навсегда. Никогда я не отдам себя мужчине.

В каком-то смысле Дорси понимала и уважала решение матери. Но поняла она и другое: они действительно совсем разные. Потому что ей нужен один мужчина — и навсегда. Она хочет отдать себя любимому. Всю, без остатка. И столько же получить взамен.

И зовут этого мужчину Адам Дариен.

Но разве он уже не отдал ей свою душу и сердце? Разве не раскрылся весь, без остатка? Он поступил с ней куда благороднее, чем она с ним: не скрывал своих намерений, не притворялся кем-то другим. Не лгал.

Дорси опустила глаза на одинокую Барби в элегантном деловом костюме. Карлотта права: Барби улыбается, но вид у куклы не очень-то счастливый. Можно делать карьеру, можно спасать мир, но все это не согреет тебя долгими одинокими ночами.

— Что же мне теперь делать? — прошептала Дорси, словно обращаясь к самой себе.

Когда Адам закончил чтение последнего документа, неоспоримо удостоверяющего тождество личностей Мак и Лорен Грабл-Монро, за окном уже светало, а клуб «Дрейк» уж три часа как был закрыт. Последние полтора часа Линди сидела за столом напротив — посасывала сигару, потягивала «Арманьяк» и читала «Доктора Живаго» в бумажной обложке. Один раз Адам заметил, что она вертится на табурете и как-то странно шмыгает носом — должно быть, дошла до какого-нибудь трогательного эпизода. Приятно видеть, что и Линди Обри не чужды человеческие чувства

Да, ее сыщик поработал на совесть. Разузнал о Мак все, кроме разве что размера ее белья. Трусики — шестого размера, лифчик — 36В, вспомнил Адам и поздравил себя с тем, что знает о своей возлюбленной немного больше, чем ищейка Линди.

Он не прочел блокноты Мак, как обещал, с первого до последнего слова. Главным образом потому, что ничего там не понимал — настолько напичканы были ее записи всякими заумными социологическими терминами. Адам едва не заснул, разбирая первую страницу. Что взять с академических сухарей — они даже приятное местечко вроде «Дрейка» способны выпотрошить, засушить и засунуть под пыльное стекло!