Читаем без скачивания Огненные письмена - Маркус Сэйки

«В течение трех дней после страстного обращения бывшего агента ДАР Николаса Купера к американскому обществу между Соединенными Штатами и Новой Землей Обетованной идут непрерывные переговоры. Источники, близкие к президенту, говорят о своей уверенности в том, что это знаменует (кавычки открываются) начало новой эры взаимодействия и дружбы (конец цитаты). Хотя текст соглашения еще не выработан, предполагается, что его статьи будут включать обмен техническими деталями так называемой „Терапии Каузена – Парка“, процесса, с помощью которого можно воспроизводить одаренность в…»

Эрик Эпштейн движением руки переключил канал.

«…прибытие тюремного транспорта, доставившего отставного двухзвездного генерала Самюэля Миллера. Миллер, который спровоцировал людей на создание группировки под названием Новые Сыновья Свободы и возглавил ее, будет предан суду как военный преступник. Его арест вызвал двойственные чувства, как и всеобщая амнистия тем виджилантам, которые сложили оружие…»

Еще одно движение рукой – и новый канал.

«…сорок пять минут спустя над Теслой появились истребители. Страну убеждали, что военная интервенция невозможна.

Официальная история состоит в том, что министр обороны Оуэн Лиги преувеличивал последствия растехнологизации оружия, чтобы позволить Новым Сыновьям Свободы атаковать Новую Землю Обетованную. Но кто еще, кроме Лиги, состоял в заговоре? Можем ли мы быть уверены, что сама президент не участвовала в принятии этого решения и была вынуждена действовать только после пиратской трансляции?»

Еще движение.

«…Я согласен с тем, что речь мистера Купера тронула за живое. Но люди, кажется, игнорируют тот факт, что анормальные внедрились во все электронные приборы Америки. Это было не общенациональное вмешательство в частную жизнь, а преступление, использующее технологию компьютерного вируса, который убил семьдесят пять тысяч солдат и уничтожил Белый дом».

«Да, но не в этом ли суть? Их технологическое преимущество необходимо учитывать. Если бы НЗО не была остановлена, она бы использовала ту же технологию в агрессивных целях…»

Движение.

«…медиа изображают Ника Купера как некоего героя. Но этот человек – убийца. Он убивал людей для ДАР. Он открыто признается в убийстве активиста и автора Джона Смита. Но поскольку он объявил Смита террористом, мы должны радоваться…»

– Я устал от себя. Не могли бы вы меня выключить? – сказал Купер.

Эрик улыбнулся, приглушил звук и повернулся к нему, сунув руки в карманы кенгурушки. За ним, над ним и вокруг на десятках экранов продолжалась трансляция. На одном из них вертолеты кружили над улицами Теслы. На другом тысячи людей с плакатами протестовали у Зеркального пруда в парке Мемориала Линкольна. Оуэн Лиги в наручниках. Итан Парк, в шикарном костюме, жестикулирует на фоне диаграмм с вращающимися спиралями ДНК. Рабочие разбирают разрушенное здание ДАР. Братья Эпштейн в свете фотовспышек: Джейкоб, как всегда изысканно одетый, Эрик, помятый, как незастеленная кровать. И неизменное повсеместное изображение Купера, избитого вдрызг, говорящего в камеру, а за ним языки голубого пламени.

В ту ночь, когда Шеннон выключила планшетник, они уставились друг на друга. Разбитые, вымотанные и беспомощные. Чувство было ужасное. В километре от них продолжалось сражение. Где-то там была Натали, его детям все еще грозила опасность, а он больше ничего – в буквальном смысле – не мог сделать. Ничего – только ждать и надеяться.

Прошло всего несколько минут, как зазвонил его телефон, но то были самые долгие минуты в его жизни. Он услышал голос Милли, звучавший жизнерадостно, как никогда прежде. Она сообщила, что Эрик побеседовал с президентом и они договорились доверять друг другу.

– А они смогут?

– Да, я думаю, смогут, – ответила Милли после небольшой паузы.

Вскоре под рев форсажных камер и хлопки вертолетных лопастей появились силы быстрого реагирования. Установленные на вертолетах громкоговорители приказывали обеим сторонам сложить оружие. Твердые голоса с воздуха заверяли воюющие армии на земле, что воздушная армия полностью вооружена и готова открыть огонь.

Блеф. Растехнологизация армии зашла так далеко, что потребовался прямой приказ президента, чтобы командир базы ВВС в Элсуорте поднял вертолеты в воздух, хотя у них и не нашлось ни одной бомбы. Однако Новые Сыновья не знали этого, и кем бы еще ни считали себя виджиланты, они по большому счету были патриотами. Это-то и позволило генералу Миллеру соблазнить их, внушить им, что они – те самые крутые ребята, которые сейчас нужны Америке. Среди них было, конечно, и немало психопатов, но, услышав прямой приказ президента, а к тому же увидев воображаемую мощь ВВС США, они предпочли сложить оружие.

Президент Рамирес полностью амнистировала всех участников с обеих сторон (кроме Миллера, который, видимо, будет висеть рядом с Оуэном Лиги) при условии, что они сложили оружие. Эта часть договоренностей была для Купера как острый нож – мысль о том, что те люди, которые гнали впереди себя детей, которые пытались убить Натали, Тодда и Кейт, просто вернутся домой. Но ведь он сам призывал к компромиссу, а природа компромисса такова, что он никого не делает счастливым. Именно так ты и понимаешь, что достигнуто справедливое соглашение.

– Что показали анализы на аэродроме?

– Вирус гриппа погибает при температуре семьдесят пять – сто градусов Цельсия. Температура горения жидкого кислорода составляет две тысячи градусов.

– Но никаких следов не было обнаружено? Во время взрывов ничто не разбрызгалось? Не осталось на земле?

– Аэродром был закрыт и подвергся высокотемпературной обработке. Ничто не указывает на утечку вируса.

Купер с облегчением выслушал это. У них с Шеннон не было выбора, им оставалось только рисковать. Но с тех пор Купер не находил себе покоя, мучился вопросом: не сделали ли они, случайно, за Смита его работу?

– Теперь вы знаменитость и собираетесь на встречу с президентом. Как вы себя чувствуете, став публичным человеком?

Эрик поморщился:

– Я люблю людей.

– Я знаю, Эрик. Знаю, – улыбнулся Купер. – Ваше впечатление от Рамирес?

– Она действует очень эффективно.

– Опа, – сказал Купер. – В ваших устах это серьезная похвала. Условия договора согласованы?

– В общих чертах. Остаются всякие мелочи.

Об условиях сообщалось в новостях. НЗО согласилась не только поделиться результатами работы Итана, но и удалить все компьютерные вирусы из программ, подчиняться как федеральным законам, так и законам штата Вайоминг и отказаться от всех попыток добиться суверенитета. НЗО являлась американской территорией и таковой и будет оставаться. Кроме того, Эпштейн отдавал половину своего состояния на компенсации близким тех, кто погиб от вируса Протей.

Президент же со своей стороны согласилась отказаться от инициативы по надзору за перемещением и микрочипиро-ванием анормальных. «Убежища для анормальных» (вроде приюта в Мэдисон-сквер-гарден) ликвидировались, все их обитатели освобождались. Рамирес также должна была выпустить указ, снимающий все дискриминационные ограничения для сверходаренных. Технически четырнадцатая поправка к Конституции уже гарантировала равные права всем, но с учетом событий последних лет такое напоминание было нелишним.

Еще тысячи вопросов ожидали ответов – функционирование академий, будущее ДАР, процессы над военными преступниками, вопросы нарушения авторских прав и кибер-преступности, доступ к работе Итана и так далее, и так далее. Каждый из них грозил стать кошмаром публичной политики, горячей точкой, чреватой беспорядками. Но теоретически анормальные и обычные люди должны были жить бок о бок и, будучи гражданами Америки, иметь равные права. Немалое достижение.

– А что насчет первого декабря, армии и Белого дома?

Эрик опустил глаза и сказал:

– У меня не оставалось выбора.

– Вы могли бы сдаться и тогда.

– Статистичес… – Он оборвал себя на полуслове. – Возможно.

– Это были американские солдаты. И наш президент. Наша история. Хорошо, что вы отдаете двести миллиардов, а прощать и забывать – приятный маркетинговый ход. Но никто ничего не покупает. Включая меня.

– Виноваты обе стороны. «И обычные люди, и сверходаренные стоят на краю пропасти» – ваши слова. Пропасть пугает. Этого должно быть достаточно, чтобы начать перемены.

– Надеюсь, – сказал Купер, поднимаясь со стула и протягивая руку. – За перемены.

– За перемены, – пожал ему руку Эпштейн.

– Вы завтра в Вашингтон?

– Да.

– Удачи.

– «Удача» – неточное слово. А вы? Чем собираетесь заняться?

– В долгосрочном плане? Пока не знаю, – ответил Купер. – Но сейчас я отправляюсь к детям. И мне предстоит разговор, которого я боюсь.