Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2017, январь-сентябрь. - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анна Михайловна почувствовала странную силу. Просто нужно встать на чью-нибудь сторону, и дальше дело пойдёт само собой.
Вдруг Анна Михайловна оказалась за кулисами родного театра. На сцене кто-то бормотал, сбиваясь и мэкая, бесконечный монолог.
«Как бездарно», — успела подумать Анна Михайловна и выглянула.
На краю сцены, перед пустым залом, стояла Маргарита Николаевна в костюме пастушки. К её ногам жался барашек.
Неслышными шагами Анна Михайловна подошла и встала за спиной у подруги. Маргарита Николаевна всплеснула руками, будто отмечая конец речи, и тут бывшая подруга быстрым и коротким движением столкнула её в оркестровую яму.
Барашек оставался рядом и Анна Михайловна, решив его погладить, произнесла: «Бяша…»
— Бяша, бяша, — рыкнул барашек, показывая зубы. Морда его внезапно обрела черты переводчика Арнольда.
Сила росла в ней.
«Никого не нужно оставлять, баран говорящий, он — свидетель», — с внезапной предусмотрительностью подумала Анна Михайловна и подступила к барашку с острой стрелой в руке…
Она очнулась — переводчик спал, откинувшись в кресле.
Шатаясь, Анна Михайловна прошла по тёмному коридору в свою комнату и упала в качающуюся кровать.
Комната плыла и вертелась, альбом с фотографиями, случайно задетый, рухнул вниз, и родственники теперь прятались от неё под шкафом.
Её разбудил стук в дверь.
На пороге стоял милиционер.
Два брата-старика жались к стенам.
Унылый врач командовал санитарами, и шелестело военное слово «приступ».
Из-под простыни торчала нога переводчика в дырявом носке.
Ей объяснили, что это простая формальность, и она поставила подпись в непрочитанной бумаге. Милиционер помялся и ещё спросил, не замечала ли она за соседом чего странного, но она, разумеется, не замечала.
Старики забормотали что-то, а она сказала, что давала соседу книгу. Милиционер помялся, но книгу забрать разрешил — ему явно было скучно.
В театре её ждала ещё одна новость — Маргарита Николаевна попала под машину.
Теперь пострадавшая смотрела, не мигая, в больничный потолок и надежды на то, что раздробленный позвоночник как-то будет исправлен, не было никакой.
Анна Михайловна не преминула придти в больницу с апельсинами и заглянула в эти пустые глаза.
Она вернулась домой и принялась читать книгу.
Схемы и линии в книге казались ей понятными, как путеводные стрелы детской игры. Это была инструкция — не сложнее, чем к чайнику со свистком.
Действительно, нужно было сосредоточиться на своих желаниях. Желания — материальная сила, теперь ей было очевидно. Это куда интереснее, чем жалкие склоки в театре, лучше, чем одинокая жизнь по соседству с близнецами-маразматиками.
Прежняя жизнь выглядела выпитой, как стакан железнодорожного чая.
И, правда, должно было куда-то уехать. Сменять комнату на такую же в Москве вряд ли получится, но вот, рядом, в Красногорске, у неё была родня.
Можно съехаться с ней, события нужно лишь подтолкнуть и эта, как её… дхарма переменится.
Начать всё сызнова — как-нибудь по-другому.
А с морщинами она справится, наверняка про это написано в книге.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
27 марта 2017
История про то, что два раза не вставать (2017-03-30)
А вот кому про соль земли и прочие благоглупости?
(Ссылка, как всегда, в конце)
…Есть знаменитая фраза про глокую куздру, которую придумал академик Лев Владимирович Щерба * (у одних её повторяющих бокрёнка «куздрячат», у других — «кудрячат», а у третьих — и вовсе «курдячат» — но не в этом дело). Дело в том, что все разговоры о русской интеллигенции — это разговоры о глокой куздре и бокрах с бокрятами.
Глокая куздра — и есть русская интеллигенция. Никто точно не знает, что это за куздра, и зачем она кудрячит загадочную славянскую душу, как будланула она правду с истиной.
Но всяк имеет своё мнение….
Смыслы вчитаны. Налицо массовое психотерапевтическое выговаривание.
Все приписывают интеллигенции что-то, а она давно исчезла, как Союз писателей и колхозы.
Собираются круглые столы по её обсуждению, двигается поршень — от осуждения до похвального эпитета. Ан — нет ничего. Слово есть, а <…> нет.
Продолжая лингвистические аналогии — надо сказать, что притчей во языцех стала история про то, что у северных народов есть сотня слов для обозначения снега (на самом деле это не совсем так). В русском же языке для сотни совершенно различных групп людей нашлось одно и то же слово. Интеллигенция — это чеховская бородка, доски сцены, гнутые контуры венских стульев и шелест бутафорских веток над головой. Интеллигенция — это изнасилование гитары в лесу групповым способом, это и то, когда в свободное от формул время, физики выкидывают свои шутки, а лирики в загоне. Интеллигенция — это сельская учительница в исполнении Марецкой, и прости Господи, прослойка.
http://rara-rara.ru/menu-texts/razvodka
Извините, если кого обидел.
30 марта 2017
История про то, что два раза не вставать (2017-04-01)
А вот кому про графоманов?
(Ссылка, как всегда, в конце)
…Во-вторых, нет общего определения графомана. В последней редакции словаря Даля о нём говорится как о человеке, «помешанном на многописании, бездарный писатель, предающийся беспрестанному сочинительству, бумагомарака».
Но только всё равно эти определения — частные, и графоман теперь не зависит от признания обществом и от количества написанного: графоман может быть автором одной-двух компактных книг и множества томов. Может быть писателем сертифицированным и подпольным. Более того, слово «графоман» — будто слово «литература». И всякий часто слышал, когда в разговоре с ощутимым оттенком снобизма говорят: «Это — не литература», подразумевая, что вот есть где-то настоящая, очевидная всем в своей ценности, литература, а вот предмет разговора — «не это». То есть «литература» — это были тексты, которые нравятся говорящему, а «графоман» был человек, который нам не нравится.
http://rara-rara.ru/menu-texts/grafoman
Извините, если кого обидел.
01 апреля 2017
Радиометр (День геолога. Первое воскресенье апреля) (2017-04-02)
Фраерман поступил в институт в сорок четвёртом. Он был демобилизован по ранению и так и не добрался до чужих стран. Но при поступлении ему зачли все годы, что он
