Читаем без скачивания Кровь времени - Максим Шаттам

Монстр втягивал носом воздух позади него. Джереми затаил дыхание: оно позволяло врагу понять, где он находится, и, следовательно, делало его слишком уязвимым. Он шарил по полу ладонями в поисках оружия и очень медленно, в полной тишине продвигался вперед. Гул столкнулась с каким-то массивным предметом справа от него — в следующую секунду раздался оглушительный треск: деревянная бочка ударилась об пол и развалилась на части; вода быстро растекалась во все стороны; он тут же почувствовал, что его ноги и рукава стали мокрыми от влаги.

Мэтсон судорожно ощупывал каменный пол вокруг себя: оружие, нужно найти оружие! Дотронулся до теплой кожи — это лодыжка ребенка… Отступил и продолжил отчаянные поиски. В глазах заплясали искорки от нехватки кислорода — ему нужно больше воздуха… Еще немного, и он не сможет двигаться дальше, если не начнет дышать глубже. Гул шевелилась где-то у него за спиной, готовая вонзить смертоносные когти в его податливое горло.

Пальцы детектива скользнули по металлическому предмету… Кольт! Джереми схватил его и поднял вверх; голова кружилась. Но он не имел права дышать так глубоко, как требовалось организму, — звук дыхания выдаст его. Однако теперь охотников стало двое, и первая ошибка для любого из них окажется гибельной. Очень медленно детектив развернулся в том направлении, где, как ему показалось, за секунду до этого шевелилась гул: ничего… Между икрами у него струилась вода. Гул втянула в себя слюну, воздух с присвистом прошел меж зубов. Она здесь, прямо перед Джереми, между ними меньше метра…

Изо всех сил Мэтсон нажал на курок, затем еще дважды… в ушах зазвенело. Огромное тело с плеском рухнуло в лужу. Джереми открыл рот и сделал глубокий вдох. Из влажной тьмы донеслось хриплое дыхание, перемешанное с глухими булькающими звуками. Здесь, в этой холодной могиле, билось в агонии существо, изуродованное болезнью и обществом. Предсмертные конвульсии последний раз сотрясли его сгнившее тело, и наступила абсолютная тишина.

На несколько минут Джереми застыл без движения — никак не мог встать. Ждал, не подаст ли монстр признаков жизни. Все тело Джереми затекло, потому что руки и ноги остались почти без притока крови. Он встал и поднес зажигалку к фитилям свечей на столе — в комнату вернулся свет. Чернокожий гигант лежал, опрокинувшись навзничь: три пули угодили ему в грудь. Он унес в могилу собственные страдания и мучения своих жертв.

49

Джереми положил кольт на стол и бросился к ребенку. Джордж Кеораз распластался на соломенном тюфяке, покрытом множеством паразитов; ноги ребенка сползли на промокший пол. Обхватив голову мальчика двумя руками, он наклонился, пытаясь услышать дыхание: нет, не удалось уловить ни малейшего вздоха. Джереми собрался расстегнуть на нем рубашку и тут заметил, что это уже сделано. Резко развел полы рубашки в стороны, одновременно выкидывая из головы непристойные воспоминания, пришедшие на ум в связи с этим действием, и приник ухом к груди мальчика.

Кожа у него была теплая, но сердце не билось. На шее цепочка с крестиком. Джереми развел тонкие губы и прощупал изнутри рот указательным и большим пальцами: на первый взгляд внутри горла нет никакого предмета. И только теперь он заметил отметины на шее; сначала счел их просто игрой теней, но это оказались глубокие ссадины. Джордж Кеораз был задушен: гул развлекалась с ним, сажала себе на колени и, наконец, сжала хрупкое горло своими огромными руками. Постепенно давила все сильнее и не отпускала шею до тех пор, пока мальчик не перестал сучить ногами, не превратился в покорную куклу, которой чудовище могло играть без помех.

Джереми выпустил мертвое тело и закрыл лицо еще влажными руками. Яростный крик ударился о каменные плиты подземелья, эхо рикошетом отражалось от стен и, казалось, с каждым разом становилось все громче. Мэтсон вскочил и принялся громить комнату. Шлепая по залившим весь пол лужам, переворачивал мебель, но затем выбился из сил и сел возле стола на последний оставшийся стоять табурет. Вокруг него валялись разбитые сосуды, темная жидкость вытекала из них и смешивалась с водой. Внутренности разорванных на части кошек и собак слиплись в комки среди осколков стекла.

Охотник внутри него понял, что со всех трупов содрана шкура, причем монстр делал это, начиная с задних конечностей: гул вырезала у несчастных животных анальные железы. Джереми видел для этого только одну причину: существу нужно было напугать других зверей. Вероятно, таким образом чернокожий гигант, еще будучи ребенком, выброшенным на улицу, защищался от голодных бродячих псов. Это было детское воспоминание об охотничьих ритуалах в его деревне, о местном суеверии, предписывавшем обмазывать детей этим веществом, чтобы отогнать от них хищников. Подобный обряд Джереми уже видел на юге Судана: местные жители растирали железы в кашу и наносили жуткую мазь на человеческую кожу. Некоторые животные действительно не терпели этого запаха; значит, гул защищала себя таким варварским способом и бродила по улицам, распугивая собак.

Чуть дальше в воде плавала какая-то белесая шкура — в полутьме комнаты она напоминала медузу. Предмет медленно двигался в его сторону. В глазах у Джереми помутилось, но он сумел взять себя в руки. Это были штаны; он прыгнул вперед и подобрал их. Без всякого сомнения, именно они были на Азиме в ночь его смерти. Кеораз принес их сюда, в свое логово, в качестве жуткого трофея. Внимание Джереми привлек металлический отблеск: неровное пламя свечей отражалось на металлической поверхности какой-то вещи, лежавшей на полу. Задрожав всем телом, он опустился на колени и поднял железную коробочку: сигары «Нестор». Открыл крышку — внутри оставалось примерно два десятка сигар. На память пришел слащаво-любезный голос Кеораза: «Я закупаю их в «Гроппи» ящиками — это целое состояние! Зато табак стоит каждого потраченного на него пиастра…» Мэтсон закрыл глаза… Фрэнсис Кеораз пожертвовал сыном ради собственного выживания. Джереми взглянул на свой кольт: теперь он знал, что ему следует делать. Но прежде необходимо оставить подробные свидетельские показания, все объяснить, обеспечить будущее — свое и Иезавели. Вытащил дневник из кармана пиджака, сел за стол и писал целый час. Рассказал обо всем, что с ним только что произошло, тщательно проследил за тем, чтобы ничего не упустить.

Потом перелистал дневник назад и пририсовал стрелку к рассказу о ночи, проведенной им у Кеоразов. Стрелка указывала на историю Азима. Джереми изложил ее, основываясь на том, что ему той же ночью вкратце успел поведать по телефону напарник. Весомым дополнением послужили слова имама и Халиля, а также выводы, сделанные им самим в свете только что открытых фактов. Кроме того, он позволил себе несколько приукрасить повествование полностью выдуманными деталями.

Теперь в дневнике все: и личные ощущения, и объективные итоги следствия. Этого вполне достаточно, чтобы понять истинную сущность Фрэнсиса Кеораза. Богач действительно выглядел монстром, даже на фоне несчастного, больного создания, которым он манипулировал и чьими руками совершал преступления. Поставив финальную точку в дописанном при свечах рассказе, Джереми оставил блокнот открытым на столе и взял оружие. Он собирался уведомить своих коллег из полиции по телефону о существовании этого гнусного подземелья, чтобы они забрали тело ребенка и получили в свое распоряжение все неопровержимые факты. Но ничего больше говорить не собирался.

Пусть они исследуют место преступления, а он использует имевшееся у него время наилучшим для всех образом. Пока несовершенное человеческое общество не взяло дело в свои руки. Пока миллионер еще не воспользовался своими связями, чтобы уйти от наказания. Не успел воздействовать соответствующим образом на податливые сочленения системы. Трещина в восприятии зла, о которой он так красиво разглагольствовал, не расколола всю цивилизацию. Злокачественная опухоль коррупции бессильна заразить его, Джереми Мэтсона. Фрэнсису Кеоразу придется во всем сознаться — или исчезнуть.

Пламя одной свечи заколебалось, в вязком бортике вокруг фитиля образовалась выемка, по которой устремился вниз прозрачный воск. Фигура детектива растворилась во тьме за границами тусклого света. Расплавленный воск потек по столу, но с каждой секундой ему было все труднее двигаться дальше. Кровь свечки постепенно отвердевала по мере того, как удалялась от ее сердца. Дневник Джереми Мэтсона лежал чуть в стороне, и теплый ручеек направлялся к нему. В конце концов восковая прожилка застыла в неподвижности, стала совершенно твердой, белой и холодной. Вскоре обе свечи погасли.

50

«Фрэнсис Кеораз заговорит — или исчезнет. Я оставляю дневник здесь и готовлюсь отправиться в путь. За моей спиной остается безжизненное тело ребенка. Смерти присуща сдержанность, невиданная среди живых. Быть может, после того как я покину это место, смерть сама явится сюда и закроет могилу полой своего плаща, укутает комнату холодным саваном. А обе свечи разом погаснут, как по волшебству».