Читаем без скачивания История вторая: Самый маленький офицер - Лента Ососкова

— Я что, знал, что ты прямо сейчас её дашь! — Индеец вновь рванулся и затих ещё на какое-то время.

— Нормальная фамилия, — оборвал спор капитан. — И вполне боевая. Про Бородинскую битву слыхал?

— Би-итву? — Сивка даже перестал щуриться и нехотя мотнул головой: — А я про бороду подумал…

Заболотин расхохотался и сквозь смех пояснил, что Бородинская битва — это грандиозное сражение двухвековой давности между русскими войсками и армией Наполеона, желающего покорить всю Европу.

После таких пояснений Сивка согласился терпеть свою новую фамилию, хотя и ворчал, что она всё равно дурацкая. Заболотин отпустил одну его руку и продолжил то, что изначально собирался сказать:

— Итак, рядовой Бородин, с этого дня переходишь в подчинение прапорщика Кондратьева.

— А ты? — удивился Индеец и снова дёрнулся, проверяя, может ли вырваться. Убедившись, что по-прежнему это нереально, он опять затих.

— Я командую всем батальоном, а Кондрат — одним разведвзводом, — объяснил Заболотин. — Может, это и глупость — совать тебя в разведку, но ничего иного в голову не приходит. Ведь ты сам говорил, что здесь твои родные места.

Индеец оглядел наскоро разбитый лагерь, снующих военных, лес кругом и помрачнел.

Всё это было так… по-военному. Совсем не такие пейзажи, наверное, мальчик воскрешал в своей памяти. Заболотина охватило странное чувство, будто это он лично виноват в происходящем. Чушь, конечно, просто на лице Индейца слишком явственно читается отвращение к войне, вторгнувшейся в места, где он, быть может, несколько лет назад играл.

Пролетая вдоль реки, протяжно прокричала запоздавшая чайка. Вдалеке громовым ворчанием рокотали орудия, небо над дальним краем леса пересёк самолёт. Горизонт расцвечивали зарницы, тучи, синие, как густая гуашь, располосовали вечернее небо, а ветер крепчал и уже вполне ощутимо стал пробирать, запуская по-осеннему холодные пальцы за воротник. Капитан поёжился и с преувеличенной бодростью сказал:

— Идём. И помни, что ты теперь солдат.

— А если я не хочу слушать чьи-то приказы? — напустив в голос всю возможную наглость, осведомился Сивка.

— А солдат кто-то спрашивает, хотят ли они слушать приказы? А командиров кто-то спрашивает, нравится ли им отдавать такие приказы? — спросил в ответ Заболотин и потащил мальчишку в сторону палатки разведвзвода. Сколько Индеец не упрямился, выдрать руку из кулака капитана ему не удалось, и пришлось волей-неволей переставлять ноги.

— Кондрат? — позвал Заболотин у входа в палатку. Тут же из-за полога тента с ловкостью кота-рыболова выскользнул прапорщик и лениво козырнул старшему офицеру. Взгляд тёмных глаз цепко охватил пришедших.

— А я ведь обещал: будет мешать — пристрелю, — просипел разведчик. Сивка, которому такой оборот дел не понравился, вновь дёрнулся. Бесполезно, только вызвал насмешку на лице Кондрата, а Заболотин ничем не показал, что вообще заметил.

— Значит, рядовой Бородин тебе не помешает, — твёрдо сказал он.

Кондрат издал сиплый смешок, услышав фамилию, но никак не прокомментировал. Заболотин отпустил Сивку и подтолкнул к прапорщику со словами:

— Смотри, уцелей, Индеец.

Сивка впервые выказал испуг, живо обернувшись, но капитан уже размашистым шагом шёл прочь. Мальчишка съёжился под пристальным взглядом Кондрата, но постарался тут же выпрямиться.

— Заболец? — спросил Кондрат.

Мальчишка настороженно кивнул.

— Значит, будешь Маськой, — вывел разведчик.

— У меня уже есть прозвище! — немедленно взъярился Сивка.

— А я тебя не спрашивал! — рявкнул в ответ Кондрат. — Сказал Маська — будет Маська.

Пацан нахмурился, «окрысился», как называл такое выражение лица Заболотин, но в драку пока благоразумно не полез.

— Не такой уж я и маленький… — буркнул он, считая прозвище, на русский переводящееся примерно как «Мелкий», незаслуженным.

— А командиру не перечат! — оборвал его Кондрат и, сделав приглашающий жест, нырнул в палатку. — В нашем взводе это правило номер раз.

Внутри сидели пятеро бойцов, как по команде поднявшие головы, когда мальчик зашёл. Кондрат оглядел всех и буркнул:

— Что-то Крота давно нет.

Один из солдат пожал плечами:

— А он к санинструктору зачастил. Ну, новенькой.

Кондрат поморщился:

— Тогда пусть пеняет на себя, что пропускает всё самое интересное. Это Маська, — он кивнул на пацана, — Дядьков приблуда.

— А я помню, — неожиданно произнёс Сиф, когда Заболотин замолчал. — Что-то… помню.

Полковник ему ободряюще улыбнулся, но Сиф уже прикрыл глаза, стараясь вновь вызвать в памяти всплывшие недавно образы. Недовольно-насмешливый голос Кондрата и неприязнь, остро чувствующуюся в палатке. Ленивое любопытство разведчиков, считающих себя элитой элит в батальон, самыми крутыми ребятами на свете.

— Я помню… — зачарованно прошептал мальчик. Ему, конечно, говорили психологи, что когда-то память начнёт возрождаться, но он, признаться, этому не верил. Считал, что они его утешают несбыточным — вполне в их стиле. А ему утешения никогда не были нужны, по крайней мере он себя в этом всегда убеждал. Утешения — глупость, но если то были не просто утешения…

Выходит, ещё наступит момент, когда он всё вспомнит?.. «Никто тебе не сказал, что ты вспомнишь совершенно всё, — строго оборвал он свои мечты. — Не может человек помнить все дни шестилетней давности». Но даже это не испортило мальчику настроения. Он помнит!.. Пусть и смутно, с помощью рассказов полковника, но помнит!

— Поздравляю с попыткой выйти из общества склеротиков, — язвительно сказала Алёна. — Сидишь и повторяешь, как попугай: «Помню, я помню»…

— Ну и дура, — не остался в долгу Сиф, надеясь, что язвительность показная. — Не понимаешь — так молчи.

— Да ладно тебе, — ухмыльнулась девушка, проводя рукой по коротким волосам, словно её удивляло их наличие.

Но Сиф не ответил — он разочарованно понял, что в памяти всё равно один размытые образы — просто при рассказе командира показалось, что Сиф сам это всё помнит. Но даже если помнит…

— Ладно, потом ещё что-нибудь вспомнишь, — утешил Заболотин, видя разочарование на лице мальчика. — Не всё сразу. Пока тебе хватит проблем в настоящем.

— Да уж, — буркнул Сиф, вспоминая про Тиля и Хамелеона.

Больше не возвращаясь к вопросу о виновности Ивельского, Заболотин коротко пересказал всё, что узнал от Тиля. По большей части, рассказанное не оказалось для Сифа новым. Чем купил Хамелеон Тиля, Сиф видел воочию, то, что Ивельский вышел на Тиля через Леона, тоже было уже давно известно. Огромное облегчение испытал мальчик, когда понял, что про попытку подорвать машину князя разговор вообще не шёл, потому что это, всё-таки, уже дело подсудное… Но на Тиля никто не подумал.