Читаем без скачивания Повтор - Яна Каляева

— Расскажу, но давайте уже в полете! Отец ждет.

Отношусь к этой идее скептически: вертолет — не лучшее место для светской беседы. Однако Sikorsky отличается от всего, что я видел прежде. Салон защищен от шума и вибрации — словно в пассажирском поезде едешь. Между просторными, обитыми белой кожей креслами — компактный бар. Кристина гостеприимно распахивает его — напитки и закуски тут классом повыше, чем те, что предлагались в только что покинутом мной бизнес-классе.

Спецназовцы, разумеется, грузятся вслед за нами, но рассаживаются в задних рядах и не отсвечивают.

— Коньяка? Виски? Икры? Севрюги? — девчуля старательно исполняет обязанности радушной хозяйки.

— Нет, благодарю… Я вполне способен сорок минут обойтись без жратвы и выпивки, честное слово. Расскажи лучше, как ты познакомилась с отцом.

Кристина набирает полную грудь воздуха и начинает рассказывать. Она всегда, всегда знала, что не такая, как другие девчонки! И что отчим ей не родной отец, тоже знала, хотя об этом мать и не говорила — но Кристина сама подозревала, а потом группы крови их сверила и все поняла. Эти душнилы, которых она звала родителями, скрывали от настоящего отца существование ее, Кристины, и его от нее — тоже. А она всегда знала, что не должна жить по их унылым правилам — «помой посуду, ты же девочка!», «учись хорошо, тебе же ЕГЭ сдавать!», «в десять чтоб была дома, на улицах опасно!» Она, Кристина, не такая, ничего для нее не опасно, и учеба эта тупая ей не нужна, и супы эти тупые она варить не хочет, а хочет стрелять и драться, десантницей стать или морпехом! И никто, никто ее не понимал, пока не появился настоящий отец. Сам он красив, как герой комиксов, и имя у него красивое. Ну то есть он не прям сам появился, звонил ей сначала в телеграфе и говорил, что давно искал ее, что она не такая, как все, она талантливая, и он научит ее стрелять и драться круче супергероев — только бы она хотела этого сама. Кристина боялась верить — вдруг пранк какой-нибудь — но потом к ним домой явились солидные люди из какой-то серьезной конторы, и отчим ругался, а потом затих, и мама плакала, а Кристина, пока они разговаривали, собирала рюкзачок, чтобы уйти из места, которое никогда по-настоящему не было ей домом!

— Но ты хотя бы иногда звонишь маме?

— Да, отец говорит, что нужно, раз в неделю… Мобильников на базе нет, зато есть стационарный аппарат, с видео. Да не особо они с отчимом переживают за меня, у них своих двое, я им только мешалась… А отец! У него одиннадцать детей разного возраста, и это он пока не всех разыскал! Но его хватает на всех, на каждого — каждый по-своему гениален, с такими-то генами!

— Какой он, твой отец?

— О, он самый сильный, самый крутой… и самый добрый. Никогда не душнит, не истерит, не выносит мозг. Он каждого из нас… понимает, понимаешь, что это значит? Да что я тебе рассказываю! Ты же и сам его знаешь.

Хмурюсь:

— Да уж, знаю. Немного.

Смотрю в окно — великолепный обзор — и мысленно составляю карту местности: запоминаю, как расположены друг относительно друга леса, поля, городки, деревни, проселочные дороги… Вряд ли возвращаться доведется в вертолете ультра-класса. Если вообще доведется…

— А вот отец тебя знает! Сказал, ты — сильная самостоятельная фигура, — Кристина явно цитирует чужие слова. — И можешь сыграть важную роль в наших планах. Просил меня проследить, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Тебе комфортно? Может, осетринки все-таки или икры?

— Нет, не надо ничего. Но ты молодец, Кристина, здорово стараешься.

Теперь внизу — не база даже, а что-то вроде обширного поместья. На территории, обнесенной высоким забором, располагаются навороченные спортивные комплексы, парк с белыми павильонами и площадками для пикников, конюшня с манежем для выезда и десятка два зданий разного вида и назначения — от изящных уединенных домиков до трехэтажных казарм. Есть даже открытый всесезонный бассейн — полноценные 50 метров, не фигня декоративно-курортная. По центру территории — посадочная площадка на восемь вертолетов.

— Пора пристегнуться, — вскидывается Кристина. — Сейчас пойдем на снижение.

Спецназовцы выходят из вертолета первыми и выстраиваются по обе стороны от двери так, что это скорее напоминает почетный караул, чем конвой. Интересно, меня просто так возьмут и пропустят к хозяину всего этого великолепия — без досмотра? Всего-то вежливо попросили телефон и не проверили, не лежит ли у меня в кармане второй или что похуже? Вдруг я полон сюрпризов? Не в духе Кукловода такая безалаберность.

— Сейчас Егор даст добро, и проведу тебя к отцу, — чуть смущенно говорит Кристина. — Вон он, идет уже.

Действительно, от домика через поле к нам спешит мужичок средних лет.

Похоже, юная провожатая готова отвечать на все мои вопросы. Надо пользоваться детской наивностью, пока есть возможность.

— А кто такой Егор, почему он должен давать добро?

— Егор — усило́к. — Не сразу соображаю, что это сокращение от «усиленный». — Людей буквально насквозь видит, то есть не самих людей, а все, что на них есть постороннего. Понимаешь, к отцу же важные люди приезжают, каждого не будешь шмонать. Да и приблуды такие есть, которые от любого обыска спрятать можно. У отца врагов много, он — не такой, как все, вот ему и завидуют. Поэтому всех, с кем он встречается, Егор досматривает, вот так, издалека. У одного деятеля, прикинь, яд нашел в зубной коронке…

Остается надеяться, что Дар Егора действует не на самих людей, а на их одежду и прочее; иначе сразу станет ясно, что никакой я больше не свободный от Дара. Впрочем, бояться поздно — остается только надеяться.

Однако, усилок… Для всего мира сверхдары — темная, зловещая тайна, а здесь для нее уже небрежное разговорное сокращение придумали. Быстро же люди адаптируются…

Но вообще чертовски логично, конечно, что Прорывы были когда провокацией, а когда и тупо случайностью, а самых удачных и полезных усилков Кукловод приберег для личного использования.

— И много у вас тут усилков?

— Хватает… — до Кристины наконец доходит, что свободно болтать стоит не обо всем. — Тебе отец расскажет, океюшки?

— Не вопрос, океюшки, конечно.

Интересно, почему Ветер, располагая тысячами подчиненных, отправил встречать меня собственную дочку — преданную ему, но несколько наивную и расхлябанную? Что