Читаем без скачивания Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные - Нина Аленникова

6 января вечером Орфеевы устроили мне у себя девичник. Но на нем были только Женя, Таня Голова, конечно, Зоя и Маргарита. Остальные уехали на каникулы, так что я пригласила мальчиков, к ужасу отца и смеху полковника. Таня Савицкая уехала на зимний спорт в Финляндию, но вернулась в день моей свадьбы.

К свадьбе я приготавливалась весь день с утра. В четыре часа дня надо было быть в церкви. За мной должен был приехать Павел, мой шафер. Причесывать меня приехал отец Жени, это было трогательно. Женя присутствовала, помогая отцу. В эти минуты я почувствовала, что она моя самая близкая подруга. Сколько раз она давала мне возможность убедиться в этом.

Отец с посаженой матерью явились за полчаса до отъезда. Агриппина Григорьевна подарила мне чудесный золотой портсигар с изящно рассыпанными бриллиантами и рубинами, изображавшими цветок. Ждали с нетерпением шафера, но он все не ехал. Все сроки давно прошли. Отец волновался, сердился, говорил, что, верно, жених сбежал. Наконец, в четыре часа дня явился Павел, весь запыхавшись. Он объяснил, что у таксиста была авария с машиной и пришлось искать другую, что было нелегко.

Поспешили приступить к благословению. Отец, переволновавшись, держал икону обратной стороной, но после деликатного замечания Агриппины Григорьевны быстро поправил свою ошибку. Я стояла на коленях, и странное чувство овладело мной. Это был страх, страх необычный мне: как обойдется обряд венчания? Мой взгляд, на секунду скользнувший в сторону, встретился со злыми, полными ненависти глазами Павла. Он стоял в глубине комнаты.

Я знала, что внизу нас ждал жених Зои. Он любезно предложил отвезти меня с отцом и шафером в церковь. У Агриппины Григорьевны был экипаж; она предпочитала лошадей, да не только она. Были и другие любители старины. Таня ждала тоже внизу с Зоей и ее отцом, которые ехали с ними. Когда мы спустились вниз, к моему большому смущению и досаде, отец набросился на жениха Зои, приняв его за таксиста. «Ну что? Довезешь, не застрянешь по дороге?» – сердито выкрикнул он. Я бросилась ему с досадой объяснять, что это жених моей подруги, любезно предложивший нас доставить в церковь. Семенов с милейшей улыбкой сказал: «Не извольте беспокоиться, доедем благополучно». «Посмотри на машину, как ты мог принять ее за такси?» – говорила я с возмущением. Отец очень смутился, начал без конца извиняться, высказывая надежду, что Семенов будет на свадьбе и он сможет с ним ближе познакомиться.

Приехали мы с опозданием, но никто не был в обиде. Оказалось, что это было дело обычное. Просторная церковь Морского корпуса была переполнена. Все мои коллеги по школе, институтки, семья дяди Жоржа присутствовали.

Был Юра Григорьев, но Ляля не появилась. Она нарочно уехала в Гельсингфорс к отцу. «Так лучше, – сказала она мне, когда мы встретились за несколько дней до события. – Ты понимаешь, Вове приятно будет иметь своего лучшего друга на свадьбе. Кроме того, мне уже неприлично показываться с ним. Все знают о нашем разводе. Надеюсь, что он не сегодня завтра состоится. Я на это очень рассчитываю». Я спросила: думает ли она соединить свою судьбу с Питером Сэрком? На это Ляля рассмеялась и ответила, что «смешно в этом сомневаться. Но ты знаешь, с его разводом дело обстоит гораздо сложнее. Его жена сразу согласилась на развод, но его родители и слышать об этом не хотят. Они ему сказали, чтобы его ноги не было в Лондоне, пока он не помирится с женой». Посмотрев на меня задумчиво, она прибавила на прощание: «Я все-таки жалею, что ты за Шуру не вышла, много потеряла».

По желанию Вовы моим вторым шафером был Тизенко[39], приехавший в отпуск из Гельсингфорса. У самого Вовы шафером был мичман Горецкий и не помню, кто еще был другой[40]18.

Описать те чувства, которые охватывают все существо во время процедуры венчания, трудно, почти невозможно. Тут и тревога, и страх, и жажда счастливых переживаний.

Когда кончилась торжественная церемония, мы поднялись на ступеньку перед иконостасом, поцеловались, как полагается. Затем все стали к нам подходить и поздравлять. Я заметила среди толпы Женю Баженова. Он тоже подошел к нам, и я его представила мужу. Он сказал нам, что пришел от имени всей труппы пожелать нам счастья. Они прислали мне большой букет цветов. Затем мы вышли в соседний зал, где был накрыт большой стол белоснежной скатертью. На нем было много всяких угощений с многочисленными бутылками шампанского. Распоряжались наши отцы, Бовин и мой. Они усердно всех угощали и уговаривали пить. Я только дотрагивалась губами, по необходимости, со всеми надо было чокаться. Шампанское я давно перестала пить, оно на меня скверно действовало.

Многие спрашивали: не уезжаем ли мы куда-нибудь? Вдруг отец, услышав эти вопросы, обратился к нам с громогласным воззванием: «Отчего вам не поехать со мной в Шнаево? Что вы будете тут киснуть в меблирашках». Это было так неожиданно. Я попробовала отговориться тем, что не успею собраться, на это отец сказал: «Сущая ерунда. Поезд отходит в полночь, времени сколько угодно». Я вспомнила об отсутствии Клеопатры Михайловны. Мне стало жаль отца. Мы посмотрели с Вовой друг на друга, засмеялись и согласились.

После всех поздравлений мы отправились к родным Вовы. Там нас ждала его мать с хлебом-солью. Она мне сделала очень ценный подарок. Это был старинный широкий браслет, усыпанный бриллиантами и сапфирами. Драгоценные камни находились на квадратике, который раскрывался, и в нем был крохотный портрет Вовы.

За ужином много пили. Я заметила, что больше всех пил Павел. Они с Вовой как-то недружелюбно переговаривались. Несмотря на абсолютное нежелание этой свадьбы с двух сторон, все сошло вполне корректно и даже с некоторой теплотой.

За ужином немного подтрунивали над моей театральной карьерой. Всем было ясно, что она не состоится. Но никто не находил странным, что я остаюсь в Петрограде до окончания школы. Все явно понимали, что я хочу сдать экзамены и получить диплом.

После ужина я помчалась в свою меблирашку укладываться. Вова остался со своими. Отец уехал на Литейный, условившись с Вовой заехать за мной. Моя хозяйка ужаснулась столь неожиданному отъезду и прислала служанку Машу помочь мне.

Я сразу же решила надеть мою новую светло-серую шубу. Она понравилась отцу. У него был большой вкус на дамские наряды. Отец и Вова за мной заехали из разных мест. Мы спустились к Орфеевым; Семенов тоже был у них. Меня очень огорчило то, что Зоя снова себя скверно чувствовала. Все заметили, как она плохо выглядела в церкви. Поговорили о свадьбе, и все решили, что самая красивая дама была Агриппина Григорьевна. На ней было прелестное лиловое платье и модная высокая прическа. Мне было приятно слышать похвалы моей посаженой матери. Даже отец что-то одобрительно промычал.