Читаем без скачивания Абуджайская шаль - Татьяна Любушкина

— Бечёвку надобно, — озабоченно проговорил Дмитрий Степанович, направляясь к стоящему столбом управляющему, — один конец здесь закрепим и, потихонечку разматывая, по проходу пойдём. Коли никого не сыщем, по бечёвке той назад вернёмся. В пещерах все эдак делают!

Генрих Карлович нехотя вынул из кармана моток крепкой бечёвки, совершенно не разделяя Перегудовского энтузиазма.

— Ну, те-с! — Дмитрий Степанович энергично потёр ладошки, — с которого прохода начнём исследование? Предлагаю с того, что крайний справа! А после остальные, так справа налево всё и обойдём!

— Помилуйте, Дмитрий Степанович, — возразил ему управляющий, — из правого прохода мы только что вышли! Этот путь к выходу из пещеры ведёт!

— Да что вы тут мне толкуете, милейший! — вздёрнул косматые брови Дмитрий Степанович, — мы с вами вышли из того прохода, что слева! Уж я то помню!

Встревоженный Генрих Карлович умоляюще глянул на Перегудова.

— Ох, Дмитрий Степанович! Не заблудиться бы нам! Давайте хоть по верёвке этой, хоть по-другому как, да только назад пойдём! Уж больно здесь нехорошо, камни со всех сторон так и давят!

— Ну, полно вам, голубчик, — ласково попенял ему Дмитрий Степанович, — не пугайтесь вы так! Сейчас я вас на волю выведу, уж больно вы бледны, видно, что под землёю вам худо. Вы, стало быть, снаружи подождёте, авось углядите чего интересное. А я опять вниз спущусь, да с помощью этой бечёвки все ходы исследую! Так-то оно вернее будет…

Проговорив это, Перегудов решительно повернул в левый проход и уверенно зашагал, освещая ярким факелом себе дорогу.

— Дмитрий Степанович, — управляющий торопливо нагнал Перегудова, боясь отстать, — верно ли мы идём? Давайте хоть бечёвку размотаем!

— Да что это ты, Генрих Карлович? — недоумённо глянул на него Перегудов, — пути не узнаёшь? Ведь мы только здесь проходили!

Некоторое время Дмитрий Степанович с ехидной насмешкой распространялся о странностях человеческого характера, что пугаются собственной тени, припомнил управляющему и его страх перед Чёрной Плешью, но, внимательно взглянув на бледного Генриха Карловича умолк, и более не издевался над несчастным немцем, продолжая путь в совершеннейшем молчании и лишь изредка восклицая: Ну, уж немного осталось, Генрих Карлович, скоро и на свет божий выйдем!

Однако вскоре Генрих Карлович вновь заметил дрогнувшим голосом, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

— Дмитрий Степанович! Гляньте-ка, новый проход в стене! Когда мы сюда шли, такого не было!

— Да верно не заметили спервоначалу! — отмахнулся Перегудов, но в душу его закралось первое сомнение.

Вскоре сомнение в правильности выбранного пути переросло в непоколебимую уверенность — выбранная дорога привела в ещё более широкий зал, посередине которого мерцало чёрной водой глубокое озеро.

— Вот так штука! — смущённый Дмитрий Степанович потёр ладонью потрёпанные бакенбарды, — ну да ничего! Повернём назад, да и вся недолга! Теперь уж, Генрих Карлович обещаю во всём вас слушаться!

Усталый и поникший управляющий стоял молча, не в силах произнести ни слова. В отличие от несколько легкомысленного Дмитрия Степановича он много был наслышан о беспредельном коварстве Летохиной пещеры и потому не на шутку испугался. Да и Перегудов притих, оглядываясь по сторонам и прикидывая, как бы им выбраться наружу.

Горько пожалели путники, что так опрометчиво вступили во владение загадочных Стражей! Да и где им было тягаться с ними в этих бескрайних лабиринтах, что они хотели разузнать, неудачливые и неумелые разведчики! Холодно и страшно было вокруг! Величественные и мрачные стены давили на одиноких путников со всех сторон, тёмное озеро бесшумно простиралось перед ними, его неровные очертания терялись во мраке исполинской пещеры, сверкая гладкой поверхностью, и не единый звук не нарушал безмолвие подземного обиталища.

Внезапно невдалеке прямо над неподвижной поверхностью озера мелькнул яркий свет, озарив на мгновение высокие стены каменного зала. В тот же миг подул такой сильный ветер, что друзья не в силах удержаться на ногах прижались к холодному камню, обеими руками вцепившись в его влажную шероховатую поверхность. Упавшие светильники с гулким стуком покатились по неровным ступенькам вниз и с шипеньем и бульканьем в один миг погрузились в бездонное озеро. Тьма окутала подземное царство…

Глава 15

Встреча в развалинах

Отец Никон сидел у открытого окошка в своей избёнке и, прищуривая от удовольствия жёлтые глазки пил горячий, обжигающий чай, временами черпая серебряной ложкой густой тёмно-коричневый мёд из большой деревянной плошки.

Напротив сидела его супруга. Полная противоположность щуплого и юркого священника, матушка Евдокия была женщиной крупной, дородной, с густыми чёрными волосами, едва тронутыми сединой, маленькими чёрными усиками над полной верхней губой и густым, раскатистым басом. Она снисходительно смотрела на своего супруга и временами отгоняла тяжёлой рукой настырных мух, норовивших сесть на плошку с мёдом.

— Я вот, Дуняша, что тебе толкую, — важно растягивая щёки и дуя с присвистом в горячее блюдце, выговаривал ей отец Никон, — живёшь ты со мною, ровно у Христа за пазухой! Сидишь вот, чай пьёшь, да не абы как впустую воду гоняешь, тут тебе и медок, и прянички с белой муки испечённые! Всё у Никона есть! Всё имеется! И вся семья, заметь, в достатке! Захотелось тебе, к примеру, давеча платок шёлковый, изволь! И ведь просто так, не в праздник там или ещё как по случаю, по простоте душевной, да по широте души моей, всё тебе бесценная моя супружница!

Расчувствовавшись, отец Никон капнул слезою прямо в блюдце.

— А от тебя всю свою жизнь я и крохи хлебной не спросил! Я ведь каков? Супруге своей, да детишкам, портки последние сниму, да отдам! Вот я каков! А мне от вас и надо-то самую малость — немного чуткости душевной!

При последних словах матушка Евдокия насторожилась. Бесстрастное лицо её посуровело, и через широкий лоб пролегли две продольные морщины.

Тут надобно сказать была у отца Никона неистребимая страсть. Страстишка эта завелась у него года два назад и была бы вовсе безобидна, кабы не одно обстоятельство.

Проезжали как-то через Полянку по реке Верхнереченские мужики, и случись у одного из них с собою гармонь. Покрытая серым перламутром, с маленькими серебряными кнопками и мехами золотистого цвета, была та гармонь чудо как хороша! Да и гармонист попался знатный. Высокий, голубоглазый красавец-парень такие переливы на той гармони заворачивал, что девки Полянские прямо при первых звуках чувства теряли!