Читаем без скачивания Надежды и радости - Элисса Дин

– Все это можно было бы предотвратить, – сказал Гоф чуть позже Гаррисону, – если бы Кармайклу-Смиту не пришло в голову устроить подчиненным ему сипаям построение не после раздачи ружей, а накануне.[2]

Гаррисон только недоверчиво фыркнул на это замечание лейтенанта, после чего оба отправились ужинать. Несмотря на разное отношение к создавшейся ситуации, Колльер и Гоф сходились в том, что в конце концов здравый смысл должен возобладать и все окончится благополучно.

Уже сидя за столом, Гоф хитро посмотрел на Гаррисона и неожиданно спросил:

– А что, Колльер, вы женились на той девушке, которая проезжала тогда через Дели из Лахора со своим отцом? Ее, кажется, звали... Как же ее звали?.. А! Вспомнил! Оливия! Так?

– Да, так.

– Вы женились на ней?

– Нет, Гоф.

– Значит, предпочли остаться убежденным холостяком?

– Нет. Я женился. Женился на самой замечательной женщине на свете.

– Как ее имя?

– Роксана.

Помимо его воли перед внутренним взором Гаррисона возник образ Роксаны. Во тьме ночи, полной смертельной опасности, он вспомнил все подробности их взаимоотношений и короткие дни безоблачного счастья. Но тут же постарался отогнать от себя эти мысли, пришедшие совершенно не ко времени...

Когда Гаррисон и капитан Крейги, сумевший убедить своих солдат-индийцев последовать за командиром, вместе с лейтенантами Макензи и Мелвилл-Кларком пробились к тюрьме, то поняли, что опоздали. Ворота были распахнуты настежь, а заключенные бунтовщики уже смешались с толпой. Охрана тюрьмы, состоявшая из сипаев, оружейными залпами встретила отряд, сохранивший верность британцам. Последнему ничего другого не оставалось, как отступить и укрыться за стенами расположенных рядом конюшен.

Офицеры решили разделиться. Колльер со своими солдатами проводил Макензи и дюжину его добровольцев-сипаев до дома Крейги, где скрывались сестра лейтенанта и жена самого капитана. Они только что вернулись из церкви, служба в которой была отменена из-за разыгравшихся событий. Колльер взглянул на дом и с облегчением вздохнул: бунтовщики не успели его поджечь.

Отогнав толпу мятежников на приличное расстояние, офицеры вошли в дом, где увидели обеих перепуганных женщин. У их ног валялись два двуствольных ружья. Каким-то чудом сестре лейтенанта и жене капитана удалось пронести их в дом. Но ни та, ни другая не знала, как заряжать оружие.

Гаррисон поднял одно ружье, осмотрел его и потянулся за вторым. Тем временем лейтенант Макензи подвел обеих женщин к выходу. Приоткрыв дверь, он приказал двоим сипаям из своего отряда, ждавшим на крыльце, войти в дом и поручил им заботу о своей сестре и жене капитана.

Гаррисон зарядил винтовку и встал у стены напротив двери. В доме было темно. Лишь отблески пламени пожара освещали комнату колеблющимся светом. С улицы все громче доносились истошные крики обезумевшей толпы, ломавшей и громившей все на своем пути. Треск ружейных выстрелов перекрывался ревом сотен глоток, требовавших смерти иноверцам.

Лейтенант Макензи поднялся на второй этаж и вышел на верхнюю веранду. Оттуда, спрятавшись за колонну, он мог видеть все, что происходило вблизи дома. Верные англичанам верховые сипаи растянулись цепью по всему фасаду дома и ждали нападения. Их лошади храпели и тревожно ржали, в страхе взирая на отсветы пламени и пугаясь уже совсем близкого дикого рева толпы.

– Они подходят? – услышал Гаррисон женский голос и почувствовал прикосновение руки. Повернув голову, он увидел миссис Крейги. И почему-то сразу подумал о Роксане... Но тут же поспешил успокоить стоявшую рядом женщину:

– Пока еще нет! Но чувствуется, что их с каждой минутой становится все больше. Думаю, нам следовало бы попробовать подыскать более надежное убежище. Такое, куда бы не могли залетать пули и которое нельзя было бы поджечь. Миссис Крейги на мгновение задумалась и вдруг сказала:

– Я знаю такое убежище. Индийский храм в парке за городской стеной! Где лейтенант Макензи? Надо его срочно разыскать и посоветоваться.

Макензи появился через несколько секунд. Он тут же поддержал идею миссис Крейги.

– А где мой супруг? – спросила она.

– Вот-вот будет. Я его только что видел. Он скачет сюда.

– Один?

– Слава Богу, нет! С ним вся его конная команда.

– Интересно, какие новости он везет? – с тревогой проговорила вторая женщина.

– Лейтенант, в Дели уже сообщили об этих событиях? – спросил Гаррисон, не отрывая взгляда от двери.

Лейтенант не ответил. Гаррисон посмотрел на него, и их взгляды встретились. В комнате повисло тягостное молчание. Потом лейтенант покачал головой.

– Почему же, черт побери? – взорвался Гаррисон, забыв о присутствии женщин. – Давайте я прямо сейчас это сделаю!

– Ничего не получится, капитан! Телеграфная связь уже с утра прервана.

– Но надо же как-то остановить этих мятежников, пока они не ворвались в Дели!

– Почему вы так уверены, что они направятся в Дели? – пожал плечами лейтенант. Мне кажется более вероятным, что этот народ постарается поскорее расползтись по своим домам.

– Этот бунт – только начало, – покачал головой Колльер. – Я думаю, нам надо благодарить Бога за то, что он произошел сейчас, а не тремя неделями позже. Мятежники еще не успели толком организоваться. И если мы немедленно выступим против них, то сохраним не только время, но и жизни многих наших людей. При этом нам следует продемонстрировать максимум силы и уверенности. И в первую очередь надо оградить от их вторжения Дели. Нельзя забывать, что там находится Мохаммед Бахадур-шах – последний из великих моголов, завоевателей Индии. Если он поддержит бунтовщиков, большинство повстанцев станут под его знамена, чтобы бороться против европейцев.

На несколько минут воцарилось молчание. Даже шум приближающейся толпы, казалось, слегка затих. Лейтенант посмотрел на Гаррисона, потом по очереди на обеих женщин и глубоко вздохнул:

– Вся надежда на Бога!

После этого разговор прекратился. Колльер попрощался с лейтенантом, обеими женщинами и вышел на улицу, чтобы попытаться пробиться на учебный плац, где, как предполагалось, должен был собраться отряд из шестидесяти стрелков драгунского караула, готовых выступить против мятежников. Конь Гаррисона уже нетерпеливо бил копытом. Гаррисон легко вскочил в седло и тронул поводья. Адейн сорвался с места. И как раз вовремя, потому что в следующий момент над головой Колльера просвистела пуля и впилась в бревно коновязи. Гаррисон тут же пустил Адейна в галоп. Высоким скачком красавец жеребец перемахнул через довольно высокий забор и очутился на дороге. Гремели выстрелы, кругом свистели пули. Но Гаррисон, умело маневрируя, не давал бунтовщикам как следует прицелиться. А совсем недалеко догорали домики английского военного гарнизона. Колльер невольно подумал, что мир, похоже, начинает просто-напросто сходить с ума. Ибо войной в принятом понимании этого слова все происходящее назвать было нельзя...