Читаем без скачивания И плачут ангелы - Уилбур Смит

— Баба, отец мой, — заговорил индуна, — мы слышим твои слова, но, подобно детям, не понимаем их.

— Это еще кто? — раздраженно спросил Мунго у сержанта и, услышав ответ, кивнул: — Я его знаю. Он смутьян. — Повернувшись к Базо, генерал повысил голос: — Что тут непонятного?

— Ты говоришь, баба, что зараза убьет коров, и поэтому, пока они еще живы, ты хочешь их застрелить. Чтобы спасти наши стада, ты должен убить их Безмолвные ряды матабеле впервые пошевелились: один кашлянул, другой заерзал, третий отмахнулся от мух. Лица по-прежнему ничего не выражали — никто не улыбнулся, не сказал ни единого насмешливого слова, но Мунго понял, что это насмешка. Спрятавшись за бесстрастными масками, как принято в Африке, матабеле злорадно приветствовали притворно смиренные вопросы молодого индуны с лицом старика.

— Баба, твоя глубокая мудрость нам недоступна. Пожалуйста, будь терпелив с твоими детьми и снисходителен к ним, объясни нам свои слова. Ты говоришь, что если мы попытаемся спрятать стада, то ты заберешь их, чтобы заплатить большие штрафы, которые потребует Лодзи. И в то же время, если мы будем послушными детьми и приведем стада к тебе, ты убьешь их и сожжешь туши.

Седобородый старик, понюхав табак, громко чихнул, и в плотных рядах немедленно началась эпидемия чихания и кашля. Мунго Сент-Джон знал, что таким способом слушатели поощряют дерзость молодого индуны.

— Баба, наш добрый отец, ты предупреждаешь нас, что заставишь работать вдвое больше и мы станем рабами. Это тоже недоступно нашему пониманию: разве человек, который работает на другого один день, в меньшей степени является рабом, чем человек, работающий подневольно два дня? Разве раб не остается рабом, а свободный — свободным? Баба, объясни нам, разве рабы не все одинаковы?

Послышалось легкое жужжание, словно из пчелиного улья в полдень. Хотя губы слушателей не двигались, их гортани слегка вибрировали: так воины матабеле начинают петь боевую песню. Если их не остановить, то последуют пронзительные крики «Й-и-е! Й-и-е!».

— Я знаю тебя, Базо! — закричал Мунго Сент-Джон. — Я слышал твои слова и запомнил их! И донесу их до Лодзи.

— Я польщен, маленький отец, что мои скромные слова дойдут до самого Лодзи, великого отца белых.

На этот раз на лицах людей вокруг Базо появились лукавые и насмешливые ухмылки.

— Сержант! — заорал Мунго. — Приведите его ко мне!

Здоровенный сержант бросился вперед, но сидевшие матабеле безмолвно поднялись и сомкнули ряды. Никто не пытался остановить сержанта, и все же он застрял, пробиваясь сквозь толпу, будто сквозь зыбучий песок из черных тел. Наконец Эзра добрался туда, где стоял индуна, но Базо уже исчез.

— Ну ладно! — хмуро сказал Сент-Джон вернувшемуся сержанту. — Пусть идет. В другой раз с ним разберемся, а сейчас пора перейти к делу. Расставь людей по местам.

Десяток чернокожих полицейских выстроились в цепь, направив ружья на толпу. Одновременно другая половина отряда взобралась на колючие стены загона и по команде взвела многозарядные «винчестеры».

— Начинайте! — кивнул Мунго.

Грянул первый залп.

Полицейские стреляли в плотную массу скота в краале, и с каждым выстрелом одно животное вздергивало рогатой головой, падало на землю и тут же терялось в гуще тел. Обезумев от запаха свежей крови, коровы бросались на колючие стены загона и оглушительно ревели. В толпе раздались унылые крики.

Для матабеле стада воплощали в себе богатство и самый смысл жизни. Пастухи помогали при отелах, отгоняли гиен и других хищников. Муджиба знали каждое животное по имени и любили их той особой любовью, которая заставляет деревенского жителя пожертвовать жизнью ради защиты своего стада.

В переднем ряду стоял древний старик: ноги высохли, став тонкими, как у аиста, кожа приобрела цвет кисета для табака и собралась в сетку тонких морщин. Казалось, что в иссохшем дряхлом теле не осталось ни капли влаги, но при виде забиваемого скота по морщинистым щекам потекли крупные слезы.

Треск выстрелов не смолкал до заката. Наконец залпы стихли. Крааль был наполнен тушами, которые лежали друг на друге, точно пшеница после жатвы. Ни один матабеле не ушел, все смотрели на чудовищную бойню, давно перестав оплакивать потери.

— Туши надо сжечь! — Мунго Сент-Джон прошелся перед толпой. — Навалите сверху хворост. Все должны принять в этом участие, исключений не будет ни для стариков, ни для больных. Пусть каждый мужчина рубит дрова, а когда они будут уложены, я сам разожгу огонь!

В округлую хижину, крытую сухой травой, плотно набились люди.

— Что говорят в народе? — тихо спросил Базо.

Ему ответил Бабиаан, и от остальных не ускользнуло почтение в голосе старшего из прежних советников Лобенгулы.

— Народ охвачен горем. Теперь, когда убивают скот, в сердцах поселилось такое отчаяние, какого не помнили со времени смерти старого короля.

— Белые так и норовят напороться на собственный ассегай, — кивнул Базо. — Каждая их жестокость придает нам сил и подтверждает пророчество Умлимо. Кто-нибудь из вас все еще в нем сомневается?

— У нас больше нет сомнений. Мы готовы! — ответил Ганданг и поглядел на сына, ожидая подтверждения.

— Мы не готовы, — покачал головой Базо. — И не будем готовы, пока не исполнится третье пророчество Умлимо.

— «Когда великий крест поглотит безрогий скот», — прошептал Сомабула. — Сегодня мы видели, как уничтожили скот, который пощадила зараза.

— Это не то, о чем говорится в пророчестве, — возразил Базо. — Когда оно исполнится, у нас не будет сомнений в том, что именно произошло. А до тех пор надо продолжать подготовку. Сколько копий изготовлено, и где они спрятаны?

Один за другим индуны поднимались, давая отчет: перечисляли количество обученных и готовых к битве воинов, указывали местонахождение каждой группы и время, необходимое на то, чтобы ее вооружить и отправить в бой.

Когда последний доклад подошел к концу, Базо, повинуясь традиции, посоветовался со старшими вождями, а потом дал указания командирам отрядов:

— Суку, индуна Имбези! Твои люди пройдут по дороге от брода Малунди на юг, к шахте Гванда. Убейте всех, кто попадется вам навстречу, перережьте провода на каждом столбе. Работающие на шахте амадода готовы присоединиться к вам. В Гвайде двадцать восемь белых, включая женщин и семью на фактории. Потом пересчитайте тела, чтобы убедиться, что ни один не ушел.

Суку повторил приказ слово в слово, продемонстрировав исключительную память неграмотного человека, который не может полагаться на записи. Базо кивнул и повернулся к следующему вождю — каждый получил подробный приказ и повторил его наизусть.