Читаем без скачивания Два года на палубе - Ричард Дана

Они провели в море около восьми месяцев и поэтому не могли сообщить нам ничего нового. Перед возвращением на свое судно мы испросили у них позволения приехать погостить вечером и посмотреть на кое-какие диковины. После ужина, отработав у себя на борту, мы взяли шлюпку и отправились на китобоец, где провели час или два. Нам подарили пластины китового уса, зубы кашалота и прочие морские диковины. Кроме того, мы обменялись с китобоями книгами, что составляет обычную практику на судах, встречающихся в иностранных портах. Благодаря этому можно избавиться от надоевших зачитанных чуть ли не до дыр книг, а взамен получить новые, тем более что Джек-матрос не очень-то обращает внимание на их сравнительную ценность [44].

Четверг, 12 ноября. Сегодня еще с раннего утра похолодало, в небе появились черные тучи, но, поскольку такое бывало довольно часто, никто не обратил на это внимания, и все капитаны отправились на берег. К полудню горы заволокло тяжелыми тучами, спускавшимися чуть ли не до половины склонов, а с зюйд-оста начал накатывать мощный прибой. Старший помощник без промедления послал на берег вельбот, и одновременно мы увидели, как от остальных судов тоже отваливают шлюпки. Это послужило прекрасным поводом для состязания в гребле, и, конечно же, все старались превзойти самих себя. Мы обошли шлюпку с «Аякучо» и «Лориотты», но не могли догнать большую шестерку с китобойца, которая подошла к полосе прибоя раньше нас. Но тут мы получили преимущество, поскольку они, не имея необходимого навыка, были вынуждены дожидаться, чтобы посмотреть, как преодолеваются грозные буруны. Таким образом, в точности повторилась сцена, случившаяся на этом месте почти год назад, когда мы с «Пилигрима» радовались возможности поучиться у канаков.

Как только мы с трудом подошли к берегу и развернули шлюпки носом в море, наш старый приятель-англичанин, несравненный моряк Билл Джексон, рулевой в шлюпке «Лориотты», закричал, что его бриг дрейфует. И действительно, «Лориотту» дрейфовало на якорях в глубину бухты. Не дожидаясь капитана (поскольку на борту не оставалось никого, кроме старшего помощника и стюарда), Билл прыгнул в шлюпку, собрал своих канаков и попытался отойти от берега. Но канаки, несмотря на все их непревзойденные морские качества, так испугались при виде дрейфующего судна, да еще при столь грозных обстоятельствах, что, казалось, внезапно растеряли все свои навыки. Дважды их шлюпку заливало и выбрасывало лагом на песок. Джексон сыпал проклятиями, обзывая свою команду шайкой дикарей, и грозился перепороть всех до единого, но дело от этого не шло лучше. Тогда мы предложили свою помощь, и он велел канакам рассесться по банкам, а мы, встав по двое с каждого борта, потащили их на глубину, пока вода не дошла нам до плеч, и они, дружно заработав веслами, сумели вывести шлюпку на длинную и прямую волну. Тем временем к «Лориотте» уже спешили шлюпки с нашего судна и с китобойца. Совместными усилиями на ней отдали второй якорь, вытравили канат, обрасопили реи по ветру и, наконец, остановили судно.

А капитаны уже бежали к берегу. Нельзя было терять ни секунды, шторм обещал быть грозным, и прибой с каждым мгновением становился все выше. Первой отошла шлюпка «Аякучо» с четырьмя канаками на веслах, хотя, не имея ни руля, ни рулевого весла, они вообще могли бы остаться на берегу, если бы мы не протащили их шлюпку на руках, сколько позволяла волна. Потом наступил черед китобоев, а мы, будучи более опытными «завсегдатаями пляжа», не нуждались в помощи. Китобои — отличные гребцы, но отходить от берега в такую погоду им еще не приходилось, и, несмотря на пример канаков, их развернуло, подбросило — шлюпку, весла и людей всех вместе — и вышвырнуло на песок. Во второй раз они зачерпнули воды по планширь, и, чтобы вылить ее, пришлось переворачивать посудину. Мы ничем не могли помочь, поскольку их было так много, что и без нас они почти не давали друг другу повернуться. В третий раз они все-таки отошли, хотя и приняли на себя волну, наполовину затопившую суденышко, так что на всем пути до судна им пришлось непрестанно вычерпывать воду. Теперь приготовилась наша команда. Англичанин Бен и я, как самые рослые, стали по бортам шлюпки, чтобы удерживать ее носом к волне, двое других взялись за кормовые весла, а капитан — за рулевое весло. Стоявшие тут же на берегу трое мексиканцев, обмотанные своими одеялами, только смотрели на нас, качали головами и бормотали: «Caramba!» [45] Они вовсе не склонны к таким занятиям, водобоязнь — их национальная болезнь, проявляющаяся не только в их поведении, но и написанная у них на лицах.

Выжидая «спокойного момента», мы решили показать остальным, как надо преодолевать прибой, и, собрав все силы, бегом потащили шлюпку от берега, стараясь держать нос прямо к волне, в чем нам помогал рулевым веслом капитан. Кормовые гребли сильно и ровно, и, когда дно стало уходить из-под ног, мы, подпрыгнув, упали в нос шлюпки и старались не шевелиться, чтобы ничему не помешать. Некоторое время исход нашей попытки оставался неясен. Шлюпка то взмывала носом ввысь, становясь почти вертикально, то отвесно ныряла вниз, и волна била с такой силой, что, казалось, у нас вот-вот вылетит днище. Аккуратно протащив вперед два весла, чтобы не сбить с ритма других гребцов, мы вставили их в уключины и теперь уже с помощью четырех весел, направляемые сильной капитанской рукой, благополучно отошли от берега, хотя несколько раз нас все-таки накрывало волной и шлюпка почти наполовину была заполнена водой. Подойдя к борту «Лориотты», уже готовой спешно сниматься, мы высадили ее капитана и подгребли к своему судну. Наш старший помощник мистер Браун, у которого, как всегда, дело не стояло на месте, уже успел полностью приготовиться к съемке, и пока мы поднимали вельбот, раздалась команда ставить паруса. Стоя на реях, мы видели, как снялась «Лориотта», и сразу же вслед за ней расправил свои крылья «Аякучо». С круто обрасопленными реями он прошел у нас прямо по носу. На свете нет более прекрасного зрелища, чем клиперный бриг, идущий круто к ветру. Через минуту наш канат, заведенный дуплинем, был отдан, и мы забрали ход. Вслед за нами снялся китобоец, так что всего за полчаса, прошедших с тех пор, как четыре судна недвижимо стояли на якорях, не неся ни единого лоскута парусины, бухта совершенно опустела. Теперь же словно четыре белых облака удалялись в сторону открытого моря. Будучи уверены в том, что чисто прошли мыс, мы лишь слегка обрасопили реи, но «Аякучо» лег совсем круто и вышел нам на ветер. Весь этот день и большую часть ночи мы «развлекались» обычным зюйд-остом: штормовым ветром, временами дождем, перешедшим затем в настоящий ливень на три-четыре часа. К рассвету облачность рассеялась и стала исчезать, и солнце встало, когда было уже совсем ясно. Ветер, вместо того чтобы по своему обыкновению налетать от северных четвертей, ровно и сильно дул от нашего якорного места. Нам это было невыгодно, ибо «торчали мы высоко» из воды, то есть были почти в балласте, и поэтому не могли держаться на крутых курсах, и единственным нашим шансом первыми стать на якорь было поймать попутный ветер, когда можно поднять лисели и верхние паруса. «Аякучо» находился в доброй лиге на ветре и уже шел приличным ходом. Зато китобой оставался на таком же расстоянии с подветра, а «Лориотта» почти совсем исчезла из виду, прячась где-то в проливе между островами. Выбрав до предела брасы и булини и заложив хват-тали на каждый шкот и фал, мы смогли сохранить свою позицию и с каждым галсом выигрывали понемногу у подветренных судов. Но когда мы подошли к якорному месту, «Аякучо» уже пришел на якорь и на нем скатывали паруса, выравнивали реи и вообще у них все выглядело так, будто ровно ничего не случилось.