Читаем без скачивания Город падших ангелов - Кассандра Клэр

— Валентин пронзил его, — сказала Клэри полушепотом. — А затем ангел убил Валентина и сказал, что я могу заполучить все, что пожелаю. И я сказала, что хочу вернуть Джейса, я хотела вернуть его, и он сделал это для меня. — Ее глаза стали огромными на маленьком бледном лице. — Он был мертв всего несколько минут… это вообще почти не время…

— Этого было достаточно, — произнесла Лилит. — Я была возле своего сына во время его битвы с Джейсом; я видела, как он упал и умер. Я последовала за Джейсом к озеру и смотрела, как Валентин зарезал его, а затем ангел вернул его. Я знала, что это был мой шанс. Я помчалась назад к реке и достала тело своего сына из нее… Я сберегла его до этого момента, — она с любовью взглянула на гроб. — Везде равновесие. Око за око. Зуб за зуб. Жизнь за жизнь. Джейс это противовес. Если Джейс живет, значит и Джонатан должен жить.

Саймон не мог оторвать взгляда от Клэри.

— То, что она говорит — про Ангела — это правда? — сказал он. — И ты никому не рассказала?

К его удивлению ответ дал Джейс. Проведя щекой по волосам Клэри, он произнес:

— Это был наш секрет.

Зеленые глаза Клэри вспыхнули, но она не сдвинулась.

— Итак, ты видишь, Светоч, — сказала Лилит, — я только беру свое по праву. Закон гласит, что тот, кого первым вернули к жизни, должен быть в круге, когда возвращают второго. — Она указала на Джейса высокомерным движением пальца. — Он здесь. Ты здесь. Все в готовности.

— Значит, вам не нужна Клэри, — сказал Саймон. — Оставьте ее в покое. Дайте ей уйти.

— Конечно, она нужна мне. Она нужна, чтобы мотивировать тебя. Я не могу навредить тебе, носитель Метки, или угрожать тебе, или убить тебя. Но я могу вырезать твое сердце, вырезая ее жизнь. И я сделаю это.

Она посмотрела на Клэри, и взгляд Саймона последовал за ее взглядом.

Клэри. Она была такой бледной, что казалась почти голубой, хотя, возможно, это от холода. Ее зеленые глаза были огромными на бледном лице. Струйка засыхающей крови протекла от ключицы к вырезу ее платья, теперь испачканного красным. Ее руки свободно висели по бокам, но они дрожали.

Саймон видел ее такой, какая она есть, но одновременно и такой, какой она была в семь лет, худые руки, веснушки и те голубые пластиковые заколки, которые она носила в волосах до одиннадцати лет. Он подумал о том, как впервые заметил, что у нее была девичья фигура под широкой футболкой и джинсами, которые она всегда носила, и как он не был уверен, может ли смотреть или лучше отвернуться. Он подумал о ее смехе и быстром карандаше, скользящем вдоль страницы, оставляя изящные узорные рисунки за собой: замки со шпилями, бегущих лошадей, ярко раскрашенных персонажей, которых она придумывала. «Можешь ходить в школу сама, — говорила ее мать, — но только если Саймон пойдет с тобой». Он подумал о ее руке в его руке, когда они переходили улицу, и о своем ощущении этого невероятного задания, за которое он взялся: ответственность за ее безопасность.

Однажды он влюбился в нее, и, может, какая-то часть его всегда будет любить ее, потому что это была первая любовь. Но это было неважно сейчас. Она была Клэри; она была частью его; всегда была и навечно останется. Пока он смотрел на нее, она качнула головой еле заметно. Он знал, о чем это говорило. «Не делай этого. Не давай ей то, что она хочет. Позволь случиться тому, что должно случиться со мной».

Он вошел в круг. Когда он перешагнул нарисованную линию, он вздрогнул, как от удара током, прошедшего сквозь него.

— Хорошо, — сказал он. — Я сделаю это.

— Нет! — вскрикнула Клэри, но Саймон не взглянул на нее. Он наблюдал за Лилит, которая улыбнулась холодной, злорадной улыбкой, когда подняла левую руку и провела ей по поверхности гроба.

Его крышка испарилась, открываясь так, как открывается крышка на банке сардин, подумал Саймон. Верхний слой стекла отошел, растворяясь и стекая, капая на гранитный пьедестал и кристаллизуясь в маленькие осколки стекла, когда капли попадали на землю.

Теперь гроб был открыт, как бочка с рыбой; внутри плавало тело Себастьяна, и Саймону показалось, что он снова увидел вспышку руны на его груди, когда Лилит потянулась внутрь резервуара. Пока Саймон смотрел, она взяла болтающиеся руки Себастьяна и скрестила их на груди странно нежным жестом, кладя перебинтованную руку под целую. Она смахнула прядь его мокрых волос с его неподвижного белого лба и отошла, стряхивая похожую на молоко воду с рук.

— Приступай, Светоч, — сказала она.

Саймон подошел к гробу. Лицо Себастьяна было расслабленным, веки неподвижными. На его шее не бился пульс. Саймон вспомнил, как сильно он хотел выпить крови Марин. Как он смаковал ощущение его клыков, пронзающих ее кожу и освобождающих соленую кровь под ней. Но это… это было питание трупом. От одной только мысли его желудок скрутило.

Хотя он не смотрел на нее, он знал, что Клэри наблюдает за ним. Он чувствовал ее дыхание, когда наклонялся над Себастьяном. Джейса он тоже чувствовал, тот наблюдал за ним своими пустыми глазами. Он протянул руки в гроб и сжал на холодных скользких плечах Себастьяна. Борясь с тошнотой, он наклонился и погрузил свои клыки в горло Себастьяна. Черная демоническая кровь наполнила его рот, горькая, как яд.

* * *

Изабель тихо передвигалась среди каменных пьедесталов. Алек был рядом с ней, сжимая Сендалфон в руке, от которого вился свет сквозь комнату. Майя была в углу комнаты, она согнулась пополам и блювала, держась рукой за стену; Джордан колебался над ней, казалось, он хотел протянуть руку и погладить ее по спине, но боялся ответной реакции.

Изабель не винила Майю за тошноту. Ее бы тоже вырвало, если бы не годы тренировок. Она никогда не видела чего-то похожего на это. В комнате были дюжины, может, пятьдесят пьедесталов. На каждом из них была низкая корзина. В каждой был младенец. И все младенцы были мертвы.

Сначала она хранила надежду, проходя вдоль рядов, что сможет найти хоть одного живого. Но эти младенцы уже давно были мертвы. Их кожа была серой, их маленькие лица в синяках и лишены цвета. Они были завернуты в тонкие одеяла, и, хотя в комнате было прохладно, Изабель не думала, что этого было достаточно, чтобы они замерзли насмерть. Она не была уверена, как они умерли; она не могла заставить себя изучить их внимательнее. Это было явно дело Конклава.

Лицо Алека позади нее было в слезах; он матерился сквозь зубы, когда они достигли последних пьедесталов. Майя выпрямилась и прислонилась к окну; Джордан дал ей какую-то вещь, может, платок, чтобы прижать к лицу. Позади нее горели холодные белые огни города, пронзая темное стекло, как бриллианты.

— Из, — сказал Алек. — Кто мог сделать подобное? Зачем кому-то, даже демону…

Он осекся. Изабель знала, о чем он думал. Макс, когда он родился. Ей было семь, Алеку девять. Они склонились над младшим братом в колыбели, развеселенные и очарованные этим новым увлекательным существом. Они играли с его маленькими пальчиками, смеялись над странными рожицами, которые он строил, если его щекотали.

Ее сердце дрогнуло. Макс. Когда она пошла вдоль линии колыбелей, теперь превращенных в маленькие гробы, ощущение всеобъемлющего страха начало давить на нее. Она не могла игнорировать тот факт, что медальон на ее шее все еще светился резким, ровным сиянием. Такое сияние можно было ожидать, если бы она стояла лицом к лицу с Высшим Демоном.

Она подумала о том, что Клэри видела в морге «Бет Израэль». Он выглядел, как нормальный младенец. За исключением его пальцев. Они были превращены в когти…

С огромной осторожностью она протянула руку в одну из колыбелей. Аккуратно, не трогая младенца, она отодвинула тонкое одеяло, в которое было завернуто тело.

Она почувствовала, как из ее легких вырвался воздух. Обычные полные детские ручки, круглые детские запястья. Руки были мягкими и новенькими. Но пальцы — пальцы были закручены в когти, черные, как сгоревшие кости, заканчивающиеся острыми маленькими ногтями. Она отшатнулась назад.

— Что? — Майя двинулась к ним. Она все еще выглядела болезненно, но голос был ровным. Джордан шел за ней, руки в карманах. — Что ты нашла? — спросила она.

— О, ангел, — Алек возле Изабель смотрел в колыбель. — Он… как младенец, о котором тебе рассказала Клэри? Тот, что в «Бет Израэль»?

Изабель медленно кивнула.

— Полагаю, это был не один младенец, — сказала она. — Кто-то пытался сделать гораздо больше. Больше… Себастьянов.

— Зачем кому-то хотеть больше таких, как он? — голос Алека был полон нескрываемой ненависти.

— Он был быстрым и сильным, — сказала Изабель. Было почти физически больно говорить комплименты парню, который убил ее брата и пытался убить ее. — Полагаю, они пытаются создать расу супер-воинов.

— Это не сработало, — глаза Майи были мрачны и печальны.