Читаем без скачивания Подсознание - Сидарта Рибейро

Сновидения и научные открытия

Творчество предполагает радикальную смену ракурса, перекомпоновку привычных понятий ради создания чего-то выдающегося. Онейротворчество происходит даже тогда, когда подвергается строгим научным количественным измерениям и играет фундаментальную роль в развитии науки. Наиболее известный пример — открытие бензольного кольца химиком-органиком Августом Кекуле, опубликованное в 1865 году.

Несколькими годами ранее Кекуле правильно предположил, что углерод четырехвалентен, то есть образует четыре химических связи. Также химик знал, что водород образует только одну связь, а молекула бензола состоит из 6 атомов углерода и 6 атомов водорода. Кекуле стремился во что бы то ни стало установить структуру молекулы бензола. Она не могла быть линейной — ведь количество атомов углерода и водорода в ней одинаково.

Согласно описанию самого Кекуле, глубоко погрузившись в размышления в кресле перед камином (или в автобусе — по этому поводу есть некоторые разногласия), ученый уснул. Во сне он увидел змею, пожирающую собственный хвост, — подобно алхимическому символу Уроборосу, восходящему к погребальным папирусам Древнего Египта. Пробудившись, Кекуле нашел ответ: бензол имеет гексагональную структуру.

Возможно, эта известная история придумана. Кекуле позже обвиняли, что он рассказал об этом сне, чтобы легитимировать плагиат — присвоить идею французского химика Огюста Лорана[130]. Однако обвинение сомнительно, и споры на эту тему в истории химии продолжаются.

Большое научное значение имеет никогда не вызывавшая подобных подозрений демонстрация химической передачи информации между нервной системой и сердцем, проведенная немецким физиологом Отто Лёви. В медицине тогда бушевали страсти по поводу природы этой передачи: носит она химический или электрический характер? Лёви описал свое открытие так:

В ночь на пасхальную субботу[131] 1921 года я проснулся, включил свет и сделал несколько заметок на крошечном листочке бумаги. Потом снова заснул. В 6 часов утра мне пришло в голову, что ночью я записал что-то очень важное, но я не смог разобрать каракули. То воскресенье было днем самого большого отчаяния во всей моей научной карьере. Однако на следующую ночь я снова проснулся в 3 часа и вспомнил, что это было. На этот раз я не стал рисковать; я тотчас же встал, пошел в лабораторию, поставил опыт на сердце лягушки… и в 5 часов окончательно доказал химическую передачу нервного импульса.

Знаменитый эксперимент сначала заключался в отделении двух лягушачьих сердец, одно из которых было связано с блуждающим нервом, а другое — нет. Затем Лёви применил к нерву электрический раздражитель, вызвав в простимулированном сердце брадикардию (снижение частоты сердечных сокращений). Наконец, он откачал немного жидкости из замедлившегося сердца и перелил ее в другое.

К удовольствию экспериментатора, биение второго сердца также замедлилось — а следовательно, передача была химической. Лёви назвал отвечающую за это молекулу Vagusstoff — «вещество блуждающего нерва», которое мы сегодня знаем как ацетилхолин. Это открытие принесло ему в 1936 году Нобелевскую премию по физиологии или медицине.

Хороший претендент на попадание в список самых революционных идей всех времен — атомная организация элементов, выраженная в периодической таблице, — тоже стала продуктом сна. В 1869 году русский физик-химик Дмитрий Менделеев, несколько месяцев одержимый поиском способа естественной классификации химических элементов на основе их собственных свойств, написал названия и характеристики элементов на карточках и начал их по-всякому раскладывать.

Менделеев чувствовал: значение имеет атомный номер. Однако ухватить закономерность не успел — заснул прямо на карточках. И ему приснилась таблица, в которой каждый элемент находится на своем месте — в соответствии с атомным номером в группах со схожими свойствами, которые периодически повторяются. Процесс превращения алхимии в химию завершило понимание, что вещества состоят из элементов, а отношения между ними подчиняются математическим законам.

Сегодня мы знаем: таблица Менделеева отражает четко определенные физические взаимодействия между субатомными частицами, но сам химик этого не знал. Момент чистого творчества не зависит от понимания теории явления во всей ее полноте. Самое важное в видении, моменте откровения, озарении, вспышке — в мыслительном процессе, который древние греки называли абдукцией, а сегодняшние исследователи сна называют перестройкой воспоминаний, — уловить суть, общие принципы организации реальности, которую нужно осмыслить.

Чтобы образ сработал, новую идею необязательно вообразить точно. Абдукция не подчиняется ни строгому эмпиризму индукции, ни логическим обобщениям дедукции. Это самый свободный умственный процесс из всех: ум находит решения неочевидные, кажущиеся далекими и обычно неожиданные.

Онейрическая способность комбинировать научные идеи проявилась и в истории британского натуралиста XIX века Альфреда Уоллеса. Во время 20-летнего путешествия по Бразилии и Юго-Восточной Азии в середине XIX века он установил, что одни биологические виды эволюционируют в другие и постоянно множат разнообразие. Уоллес полагал, что в подтверждение этой радикальной идеи обладает обширной базой наблюдений. О ней спорили уже почти сто лет, со времен французского естествоиспытателя Жана-Батиста Ламарка, но она все еще встречала сопротивление в научной среде и не поддерживалась никакими убедительными объяснениями эволюции видов.

По словам Уоллеса, «проблема заключалась не только в том, как и почему изменяются виды, но и в том, как и почему они превращаются в новые четко определенные виды».

В феврале 1858 года на отдаленном индонезийском острове Уоллес испытал периодические приступы лихорадки, возможно вызванные малярией. Во время болезни ему были видения: проблема эволюции видов увязывалась в них с теорией об ограничении излишков посредством роста населения. Это была гипотеза английского демографа Томаса Мальтуса, предложенная в конце XVIII века.

Очнувшись, Уоллес понял, что верно и обратное: если ресурсы ограничены, то виды развиваются в условиях жесткой конкуренции, поэтому в каждом поколении отбираются наиболее подходящие особи. И вдруг все стало ясно: эволюцию видов вызывает естественный отбор.

Как только Уоллес оправился от болезни, он подробно изложил свое открытие английскому естествоиспытателю, с которым плотно работал по переписке. Коллегу звали Чарльз Дарвин. Он самостоятельно пришел к аналогичным выводам после почти пяти лет путешествий и исследований — в основном в Южной Америке.

Числа и интуиция

Сны не только повлияли на революцию в химии и биологии, но и сыграли решающую роль в гораздо более абстрактной работе математиков, причем не в плане выполнения расчетов. Неугомонный Рене Декарт[132] к 23 годам уже поучился в иезуитском колледже, окончил курс права, поступил на службу в голландскую армию, написал книгу по теории музыки и изъездил почти всю Европу. Греясь у печки во время бури на Дунае, странствующий эрудит увидел три сна, которые перевернули наши представления о мире.

В первом — кошмарном — сне Декарта с вихрем утащили призраки. Он попытался вернуться в школу, но не мог держаться вертикально и спотыкался при ходьбе. Затем какой-то человек вежливо сообщил, что у некоего господина Н. есть