Читаем без скачивания Наследник - Алексей Кулаков

– Ой, Мить, а можно я у тебя еще немножко поси…

Не договорив, Ваня клюнул носом и стал медленно заваливаться на левый бок, но был вовремя подхвачен хозяином покоев, поднят на руки и перенесен на ложе.

– Мму?..

Стянув с небольших ступней темные атласные сапожки и развязав ему пару завязок на груди, Дмитрий отошел от брата и вновь устроился на подоконнике, слегка отстраненно наблюдая, как секущие струи теплого июльского дождя прихотливо изгибаются по воле своенравного ветра.

«Гроза – это хорошо…»

– Достойно есть воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Преднепорочную, и Матерь Бога нашего!

Обыкновенно мягкий и тихий голос архипастыря Московского и всея Руси Макария в дни воскресной заутрени преисполнялся какой-то особой силы и торжественности, четко доносясь до всех, кто бы ни был в Успенском соборе.

– Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери, преподобных и богоносных отец наших и всех святых.

Сделав крохотную, почти неуловимую паузу, митрополит набрал воздуха в грудь. Как же хорошо он себя чувствовал в последнее время!..

– Помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец!!!

Без малейших усилий ведя службу, Макарий скользнул глазами вначале по Царскому месту и самому государю, затем опустил взор чуть ниже, встречаясь с внимательным взглядом сияющих небесной синевой глаз. Из-за правого плеча наследника выглядывал царевич Иван, к его левому боку прижимался пятилетний Федор, а неподалеку время от времени ерзала на руках дюжей мамки царевна Евдокия, с явной завистью поглядывая на братьев. Она тоже хотела стоять вместе с ними!.. Меж тем архипастырь, проговаривая последние слова заключительной молитвы воскресного утреннего богослужения, не удержался и глянул на крестильную купель, полную водой едва ли не вровень с краями.

– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, спаси мя, грешнаго!

Последнее время так уж повелось, что благословленный Вседержителем отрок в каждое свое посещение собора подходил к купели и творил над нею краткую молитву. Затем он уходил, а воду – воистину обладающую благодатью Его! – принимали прихожане, на глазах светлея ликами и сбрасывая накопившуюся усталость, а также и хвори телесные. Одно лишь было плохо – слишком уж быстро заканчивалась Живая вода…

– Аминь!!!

Утих отпуст, но никто и не подумал двигаться. Под разлившуюся по Успенскому собору тишину царственный отрок подошел к литой купели. Остановился, прикрыв глаза и беззвучно шепча «Отче наш». Его почин тут же подхватила большая часть стоящих вокруг князей и думных бояр – и словно откликаясь на их полные истовой веры слова, содержимое купели неуловимо изменилось. Легкий жест, сложившийся в крест по водной глади, – коий вновь подхватили, многократно повторяя. Затем наследник отошел прочь, бросив перед этим короткий взгляд на отца и слабо улыбнувшись в ответ на его едва заметный кивок. Встал на свое место – позади батюшки и его ближней свиты, но впереди всех остальных, – и начал медленно продвигаться на выход из храма.

– Государь-наследник!..

Проходя мимо одного из князей Хворостининых, Дмитрий расслышал очень тихое обращение и поневоле замедлил свой шаг. Вопросительно изогнув брови, окинул взглядом сначала самого Дмитрия Ивановича (тезка, однако!), а затем и молоденькую девицу, прятавшуюся за его широкими плечами. Дочь?.. Учитывая легчайший привкус силы, у нее на одном из пальцев должно обретаться скромное такое янтарное колечко…

«Это что же, одиннадцать лет, а уже такая здоровая кобыла выросла? Почти на голову меня выше! Хм… а боярыня Анастасия Дмитриевна все же передала мой дар дальше по эстафете. Ну и что у нас здесь? Ой, как все запущено!.. А вот это уже интересно. Никак у меня коллега объявился?»

– Прошу о милости, государь-наследник.

Еще раз оглядев изрядно прыщавую девицу, целитель бросил короткое:

– Жди в гости.

Два дня спустя, стоило краешку солнца показаться из-за окоема, как усадьбу большого, но совсем небогатого рода Хворостининых буквально за пять ударов сердца заполонили воины в черных кафтанах царевичевой стражи. Пока их сотник здоровался с пожаловавшим на крыльцо старшим из четырех братьев (князья Андрей и Федор уже месяц как убыли из Москвы по своим воеводским делам, а младший Петр – наоборот, еще не вернулся из Коломны), они довольно бесцеремонно осмотрели невеликие княжеские хоромы – не заступая, впрочем, на женскую половину. Вместо этого постельничие сторожа выгнали всю дворню на свежий воздух, встали кое-где на посты… И на этом наконец-то и успокоились.

– Ты уж не серчай, хозяин, служба у нас такая.

Увидев, как на подворье наконец-то пожаловал долгожданный гость, потомок удельных ярославских князей поневоле оставил слова сотника без ответа, вместо этого спустившись со ступенек и отвесив почтительный поклон.

– Утро доброе, государь-наследник.

Покинув седло вороного аргамака и бросив поводья одному из подскочивших стражей, первенец великого государя также поздоровался – довольно учтивым наклоном головы. Затем он весьма выразительно изогнул свои соболиные брови, предлагая тем самым хозяину как можно быстрее переходить непосредственно к делу. Тем более что годами он покамест мал, следовательно, и положенное по русскому этикету угощение с сопутствующим ему застольным разговором можно отложить до будущих времен. Хворостинин намек понял, доведя царевича до самой лучшей светлицы в усадьбе и самолично (за полным отсутствием дворни ему иного и не оставалось) сходив за дочкой и женой.

– Встань к окну.

Внимательно и без малейшей брезгливости оглядев девичий лик, обезображенный как следами старых, так и красными пятнышками новых нарывов, наследник спокойно уточнил:

– Только на лице?

Глядя, как княжна, неуверенно кивнув, тут же залилась густым румянцем, юный целитель тихо хмыкнул:

– Ковш с водой, кружку.

В этот раз для любимой дочки расстаралась сама княгиня Евдокия. Не сама, конечно, – сходила за доверенной челядинкой, а уж та и организовала все, что требовалось. Пока длилось ожидание, царственный отрок как-то странно разглядывал болезную, задавая время от времени неслышимые отцу вопросы и тем самым раз за разом вводя ее во все большее смущение. Да и на самого князя бросил пару испытующих взглядов… Впрочем, почти сразу потеряв к нему свой непонятный интерес.

– Не побрезгуй, государь-наследник!..

Повертев в руках малую серебряную чарочку, искусно вызолоченную изнутри, целитель явно остался недоволен, но менять ее на что-то иное все же не стал. Зачерпнул, немного подержал в руках, затем протянул ее волнующейся княжне:

– Пей.

Пока та мелкими глотками вливала в себя воду-энергетик, Дмитрий еще раз осмотрел чужой Узор.

– Умойся из ковша.

«Ничего не понимаю! Такое впечатление, что тот, кто касался нитей, вообще их не видел. Наугад, что ли? И повреждения странные какие-то, словно бы часть духовных линий попала под брызги слабой кислоты… Неужели я сподобился лицезреть то, о чем столько слышал, но так ни разу и не видел, – знаменитую порчу?.. Кстати, у княгини вроде бы тоже нечто подобное. Или мне показалось? Нет, все же есть, но на порядок слабее. Хм… старый след?»

Взглядом подозвав обоих родителей, наследник по-прежнему тихим голосом пояснил:

– До новой луны с ее лика будет отшелушиваться старая кожа. Новая будет чиста и свежа…

– Как у аспида, что ли?

Против ожидания, его перебил не князь, а Евдокия Никитична, тут же сильно смутившаяся от своего несвоевременного любопытства, а вдобавок еще и полной мерой прочувствовавшая все недовольство мужа.

– У царского аптекаря заберете мазь и настой. Он же объяснит, как употреблять снадобья.

Сделав четко различимую паузу, царственный отрок поинтересовался:

– Как часто приходит падучая?

– По-разному, государь-наследник. Зимой оно реже, а по теплу чаще.

Аккуратно восстанавливая то, что успел натворить неизвестный злоумышленник, Дмитрий медленно складывал головоломку. Повреждений много, но они слабые – значит, и нанесший их тоже слаб. Следовательно, для своей «работы» он должен был подобраться как можно ближе. К примеру, для него самого давно уже не проблема дотянуться до кого-то в пределах пятнадцати метров – тут же, судя по всему, надо было чуть ли не обниматься с прыщавой княжной. Плюсом идет и тот факт, что повреждения наносились с завидной регулярностью, – значит, этот кто-то имеет доступ в дом (причем не просто в дом, а конкретно на женскую половину) или вовсе в нем проживает.