Читаем без скачивания Одсун. Роман без границ - Алексей Николаевич Варламов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зеленоглазые дети завороженно внимали вьюжными зимними вечерами этим сказкам и еще теснее жались к огню, а когда вырастали, передавали их дальше по наследству вместе с крепкими домами, ремесленными мастерскими, плавильными печами, стеклодувными мануфактурами и прядильными фабриками. Они привыкли считать эту землю родиной и охраняли ее пределы так же ревниво, как хозяин гор свою подземную сокровищницу, давая всем ее приметам, всем скалам, всем долинам, речкам и ручьям благозвучные немецкие имена. Но и их ближайшие соседи не забывали о том, что было время, когда и эти горы, и воды, и вся никому не подвластная, полная зверей и птиц, меда и молока, умиротворенная благорастворением воздухов, обетованная, желанная, тысячи раз искомая, лишенная людей со дней потопа земля была обретена их великим предком – праотцем Чехом, которому была предназначена Небесами и в честь которого была названа, и это чешские князья позвали сюда немцев как гостей.
У чехов были свои предания о золотом веке, когда люди были честными и добросовестными, не ведающими напыщенного тщеславия, и подобно тому, как свет солнца, благо воды, полей и лесов были общими для всех, так и браки были у них общими, и по примеру животных мужчины и женщины каждую ночь вступали в новый брак, а с первыми лучами солнца разрывали железные оковы любви. Они не знали слово «мое», их жилища не имели замков, они делились друг с другом тайнами и секретами, и для всех долин, вершин и перевалов у них были свои названия: так духа непогоды Рюбецаля они называли Крконошем, что было непросто выговорить немцам, но зато легко славянам.
Менялись государства, княжества, границы, подданства и короны, шли войны, революции и переделы, восставали гуситы и заливали кровью все вокруг, прошла битва при Белой горе, когда армия императора Фердинанда II разгромила чешское войско и чехи навсегда запомнили, не простили немцам своего поражения, но вынуждены были смириться. В XVIII веке нескончаемые войны с Пруссией привели к тому, что австрийские немцы потеряли часть богемских и силезских земель, однако по итогам Бреславского мира Есеник, называвшийся тогда Фрайвальдау, что значило «свободный от леса», остался в империи, на ее северо-восточном краю, за которым тянулись бесконечные балтийские и славянские земли.
Невзгоды ослабили немцев, и чехи это почувствовали. Они подняли голову и принялись еще яростнее бороться за свои привилегии, но в ту пору мир в Срединной Европе оберегала империя, которая сглаживала, как умела, противоречия и находила равновесие между народами. Однако с каждым новым десятилетием делать это становилось все труднее, ибо чехи требовали большего, чем немцы могли и хотели им дать. Напряжение между народами и языками росло, маятник истории качался то в одну, то в другую сторону, а потом Рюбецалю надоело торчать под землей, и когда он вылез, кто-то очень глупый и недобрый, кто не слушал или пренебрег детскими сказками, а может, ничего про них не знал, обидел его так сильно, что в Европе разразилась большая война. Она длилась четыре с лишним года – безумная, жестокая, не знающая правил, которые люди хоть как-то соблюдали прежде, а теперь все условности растоптали, отравляя друг друга ядовитыми газами и убивая из движущихся машин. За несколько лет в землю были зарыты десятки миллионов мужчин и женщин, что могли бы жить и жить, дышать земным воздухом, любить, рожать, но вместо этого их искалеченные тела насыщали истощенную почву, и трава отрастала быстрее по обочинам дорог, на брошенных пастбищах и полях.
После той бойни в Европе не стало сразу нескольких империй. Зато появились доселе никому не ведомые страны и среди них – странно выглядевшая на карте, не имевшая выхода к морю, зажатая между бывшим Польским царством на севере и Венгерским королевством на юге, граничившая на западе с Германией, а на востоке с Румынией страна Чехословакия, и прежние владыки Исполиновых гор оказались в ней в меньшинстве.
То было неожиданное и крайне неприятное для немцев состояние. Их еще не называли судетскими, они были просто немцы – богемские, моравские, силезские, староавстрийские, но сразу же почувствовали, как выросла злоба и мстительное отчуждение людей, с которыми они веками жили бок о бок и как нечто естественное воспринимали то, что культурные чехи говорили с ними по-немецки, а им, немцам, знать чешский язык необязательно. Ну разве что понимать или выучить несколько слов для того, чтобы объясняться в лавках или на рынке. И если в Праге кто-нибудь спрашивал дорогу на чешском, ему советовали перейти на человеческий язык, то есть на немецкий. Это считалось в порядке вещей, ведь это они облагородили эту землю и принесли на нее христианство, культуру, трехполье, просвещение, веймарский классицизм, науку, технологию, государственное устройство и даже немецкоязычного еврея Франца Кафку. Они были нацией исторической, государство образующей, не то что менее образованные чехи – как вдруг все достижения немцев обернулись против них.
Нельзя сказать, чтобы их прямо угнетали, однако сразу дали понять, кто в этой стране теперь главный. Первый чешский президент Масарик, человек самоуверенный и циничный, презрительно назвал эмигрантами и колонистами тех, кто пришел на эту землю задолго до открытия Америки. Оскорбленные, уязвленные, немцы принялись протестовать и требовать автономии, однако чехи на уступки не пошли. Впервые за несколько столетий потомки праотца Чеха получили шанс создать собственное государство, и никакое переустройство Австро-Венгерской империи на основе права народов на самоопределение, никакая Швейцария, на которую указывали немцы как на пример разумного государственного устройства, никакая обещанная им Дунайская конфедерация не была новым властям указ.
Uti possidetis juris – по закону как владеете, так и владейте – сослались чехи на принцип международного права с целью избежать terra nullius, то есть нулевых земель. А по факту это означало государство,
