Читаем без скачивания Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945 - Отто Дитрих

В начале марта 1945 года в полдень американская бомба попала в столовую Гитлера и уничтожила стол. Разрушение положило конец круглому столу.

Прямо за столовой лестница вела в подземный бункер, который приказал выстроить Гитлер. Здесь в марте и апреле 1945 года разыгрался последний акт драмы.

Пятнадцать или двадцать ступенек и несколько непроницаемых дверей отделяли этот бункер от уровня улицы. Это была подземная пещера в самом прямом смысле слова. Там произошел крах Гитлера. По разительному контрасту с просторными, нарядными комнатами, которые он любил, помещения в бункере были маленькими, похожими на больничные боксы из-за белой покраски стен. Его частное жилище, гостиная и спальня, располагалось на самом нижнем уровне убежища, прямо под мраморными колоннами пышной столовой, где в мирные годы он проводил столько времени в окружении высших сановников Германии и зарубежных стран.

Бункер состоял из довольно просторной приемной, где Гитлер в те последние недели совещался с генералами армии и авиации, адмиралами и офицерами OKВ, продолжавшими работать в его великолепных кабинетах новой канцелярии вплоть до февраля. Теперь карты были разложены на простом столе между двумя аскетичными белыми стенами. Гитлер принимал посетителей в крошечном квадратном бетонном боксе, где едва могли разместиться шесть человек. Этот бокс, снабженный газонепроницаемой перегородкой, был последней комнаткой в убежище, откуда несколько ступенек вели в сад канцелярии.

Бункер под старой канцелярией был связан неоштукатуренным коридором с большим бомбоубежищем под новой канцелярией, оборудованным во время ее строительства. В это убежище входили с Воссштрассе. В 1942 – 1944 годах Гитлер предоставлял это убежище под ночной приют берлинским школьникам. Там о них заботились волонтеры общества NSV (национал-социалистическая народная благотворительность) и других благотворительных организаций.

В последние годы войны строительство бункеров стало увлечением Гитлера. Бункеры в его ставках постоянно укреплялись новыми слоями бетона. Он ожидал постоянных воздушных налетов, считая вполне естественным, что враги приложат все усилия, чтобы разгромить ставки и уничтожить его. Многие сотни рабочих организации Тодта годами работали над большими зданиями ставок в Растенбургском лесу. В конце концов эти бункеры, покрытые более чем семью метрами бетона, сжимались до конусообразной формы.

Кроме ставок, где жил Гитлер после возвращения с запада до февраля 1945 года, были построены или реконструированы несколько других ставок. Одна из них, в Силезии, была взорвана и превратилась в скалистые утесы. При малейшей опасности бомбежки Гитлер требовал, чтобы все спускались в бункеры. Сам он провел много часов в плохо проветриваемых, темных и нездоровых комнатах. Можно с уверенностью сказать, что именно такие условия и подорвали его здоровье.

Я видел, как шаг за шагом приближается развязка. В октябре 1942 года на Украине природа сделала немцам первое резкое предупреждение. Поражения немцев на Кавказе нанесли тяжелый удар по нервной системе Гитлера. У него уже не хватало сил на долгие разговоры во время ежедневных обедов. Однажды после дискуссии с генералом Йодлем он даже встал и вышел из-за стола. С тех пор он обедал один у себя в комнате. Когда ему хотелось общества, он просил кого-нибудь из секретарш составить ему компанию.

20 июля, день покушения на него в ставке в Восточной Пруссии, стало критической точкой кризиса. Покушение произошло не в бункере, где Гитлер проводил большую часть своих дней, и это, несомненно, спасло его. На этот раз обсуждение ситуации проходило в большой комнате летней деревянной постройки барачного типа с деревянным полом, довольно высоко приподнятым над землей. Окна в комнате были раскрыты. В результате взрыв не сопровождался большой ударной волной, а просто дал внезапную вспышку. Если бы бомба разорвалась в бетонном бункере, никто из присутствующих не избежал бы гибели: ударной волной их разнесло бы на куски. Произошло следующее.

Примерно в десять минут первого дня я находился в своем бункере, метрах в ста от комнаты, где проводилось совещание. Вдруг я услышал сильный взрыв, который, казалось, потряс весь лес. Я побежал к бараку, из окон которого валили клубы черного дыма. Генерал-фельдмаршал Кейтель, с подпаленными волосами, выскочил из барака и подбежал ко мне. Я слышал, как он сказал: «Значит, на этот раз не судьба!» Генерал Йодль возмущенно шумел по поводу того, что «на его земле» несчастья произойти не могло. Раненых выносили на носилках, а я оказывал им первую помощь. Когда мимо меня на носилках пронесли главного военного адъютанта Гитлера, я сразу же понял, что долго он не протянет.

Я спросил о Гитлере. Его уже увели в бункер. Я вошел и увидел его. Он сидел в кресле в своей небольшой гостиной и, казалось, был совершенно спокоен. Ноги его были оголены, брюки разорваны в клочья. Левая рука была покалечена: его сильно ударило столешницей, на которую он опирался локтем в момент взрыва бомбы под столом всего в двух метрах от него. У него лопнули барабанные перепонки, а лицо было поцарапано деревянными щепками. Когда его осматривал врач, он полностью владел собой и даже обдумывал случившееся и рассуждал, что же могло произойти. Постепенно нам становился ясен весь ужас случившегося. Тем временем приехали Геринг и Гиммлер.

Войдя в развалины комнаты, чтобы обследовать место происшествия, мы обнаружили под большим столом круглую яму диаметром примерно полметра. По-видимому, половина силы взрыва пришлась на пустое пространство под полом. Сначала подозревали рабочих из окрестных мест. Но ко второй половине дня картина прояснилась.

Утром из Берлина прилетел полковник Штауффенберг, и ему была предоставлена встреча с Гитлером. В 12.30 пополудни они с Кейтелем вместе вошли в комнату для совещаний. Штауффенберг поставил под стол свой портфель, справа от Гитлера. Пока начальник штаба армии продолжал доклад, он на мгновение наклонился к портфелю, а потом попросил разрешения выйти, сказав, что ему надо сделать срочный телефонный звонок. Дежурный телефонист увидел, как полковник вышел из барака, подошел к своей машине, припаркованной в ста пятидесяти метрах от него, и сел за руль. Когда раздался взрыв, он быстро проехал через клубы дыма к выезду из лагеря. Хотя полицейский кордон тотчас же оцепил всю близлежащую территорию, офицер охраны распорядился пропустить Штауффенберга. Он уехал на аэродром, находящийся километрах в четырех от места происшествия, по пути выбросив в подлесок вторую бомбу, где ее нашли на следующий день. На аэродроме его ждал самолет. Он вылетел в Берлин сообщить, что Гитлер мертв. Остальное хорошо известно.