Читаем без скачивания Удар милосердия - Наталья Резанова

Выходит, мечта Диниша – приобрести со своими актерами милость двора – осуществилась. И тут же нанесла ему сокрушительный удар. Что свойственно осуществившимся мечтам.

Поначалу Джаред подумал об эпидемии, поразившей в годы его детства Нантгалимский край. Ей тоже сопутствовали мучительный кашель и лихорадка. Болезнь, уступавшая в сокрушительности другим мировым поветриям, но убивавшая прежде всего стариков. А Диниш – как ни крути – не юноша. Однако, то была заразная хворь, а в гостинце никто не заразился.

Джаред взял руку больного, чтобы проверить биение пульса, но перевернув руку, едва не выругался.

– Какой мясник делал ему кровопускание?

– Не мясник, а цирюльник, – возразил Матфре – Сказал, жар от дурной крови, и надо ее выпустить. Два раза выпускал – без толку. Тогда он сказал, что у Диниша кровь дурная, потому как комедиант.

– Ты бы еще банщика к нему позвал, – замечание не было лишено оснований. Как в Эрде, так и в Тримейне лекари, цырюльники и банщики числились по одному цеху, что служило неистощимой темой для насмешек, особенно со стороны южан. – Еще чем его лечили?

– Нашли малого из лечебницы святой Аполлонии… он какую-то микстуру готовил… или тинктуру, один черт разберет… Этот получше. Диниш, по крайности, спать стал, а то не спал и не ел, с души от еды воротило.

– Какую еще микстуру?

– Там на столе, в плошке есть.

Джаред взял плошку, понюхал. Предположение его подтвердилось. Мята, мелисса и маковый отвар. Джаред и сам потчевал пациентов (включая Матфре) подобным лекарством. Но лекарь от святой Аполлонии мака добавлял куда больше. Понятно, почему Диниш так крепко спит.

– Ладно. Попробую что-ибудь сделать. – Джаред стал развязывать ремни на сумке. – Кипятку мне. И купите меда. И вина, обязательно красного. – Он повернулся к женщине. – Дагмар…

– Уж ее-то не гоняй, – проворчал Матфре. – Она целыми днями от мужа не отходит. Зика сбегает.

– Я к тому и клоню… Дагмар, ты устала. Я останусь здесь, а ты ступай в ту комнату, что мне отвели. Отдохни, поспи.

– Как скажешь, – тихо ответила она. – Если что – зови…

Первые слова, которые он услышал от нее за столько месяцев…

Джаред запалил свечу, достал из сумки мешочек с травами. Матфре, который предоставил исполнять приказания лекаря Зике и братьям, полюбопытствовал:

– Чем ты его пользовать будешь?

– Свои отвары приготовлю. Репейный, ромашковый.

На лице комедианта отразилось разочарование. Он явно ожидал услышать о каких-то более сильных, чудесных средствах, корне мандрагоры, например. Или медвежьем сердце – говорят, кто съест его, станет сильным, как медведь.

– Это все мягчит, кашель унимает, – пояснил Джаред. – Как и мед, и вино горячее. А то не нравится мне, как он дышит.

Из благих, конечно, побуждений, Диниша закутали в три одеяла, да еще сверху набросали плащей. Пришлось все это отодвинуть, чтобы иметь возможность приложить ухо к груди больного.

То что услышал – и чего не услышал Джаред, удручало еще сильнее. Хрипы в груди почти заглушали биение сердца, настолько глухим оно было.

Джаред был растерян, хоть и не показывал вида. Здесь все его умение было бесполезно. Да и опыта не хватало. На юге люди, конечно, тоже простужаются, но ни у кого из прежних пациентов Джареда не были так поражены легкие.

Над ухом раздался сиплый шепот:

– Это ты… или мерещится?

Диниш разлепил воспаленные веки.

– Это он, он! – радостно подтвердил Матфре. – Теперь все будет хорошо…

– Плохо мне, – сказал Диниш, пропустив его «хорошо» мимо ушей. – В боку колет как ножом, сил нет. И голова болит. И дышать не могу.

– Здесь и впрямь не продохнешь, – заметил Джаред. – Дверь надо открыть, пусть проветрится немного. Окно открывать не стоит – мороз. И будем сейчас тебя лечить.

До вечера он занимался приготовлением отваров и смесей. Укрепляющего питья из горячего вина с медом заставил выпить не только Диниша, но и Дагмар, которая вернулась со словами «хватит, отдохнула». И только поздно вечером, когда Диниш снова задремал, и Дагмар осталась сидеть с ним, удалось, наконец, поесть.

– Ну, слава Богу, – сказал Матфре, – все устраивается. К масленице ты его на ноги поставишь? Пока пост, перебьемся, а там – позарез надо!

– Врать не стану, Матфре. Он очень болен. Но что смогу, сделаю.

В последующую неделю Диниш утверждал, что ему лучше. И грудь не так болит, и кашель не меньше мучает… Но жар не спадал, и встать с постели он по-прежнему не мог. С горечью Джаред понимал, что облегчение от болей Динишу приносит, главным образом, все возрастающая слабость. И может быть, надежда, что Джаред, легко избавивший Матфре от судорог, вылечит и эту дурацкую простуду. Лекарства Джареда тоже, наверное, приносили какую-то пользу. Они могли обмануть болезнь. Но не в состоянии были ее победить.

Комедианты, развеселившиеся было в первые дни после возвращения Джареда, снова сникли. Зика ходила по церквям, ставила свечи святому Роху и святому Власию. Гиро и Баларт, озираясь, шептали об иных способах лечения, – за любой из них можно было угодить на костер. Джаред не слушал их – не потому, что боялся Святого Трибунала (хотя и не без этого), а потому, что в действенность подобных средств не верил.

Дагмар почти все время находилась у постели больного. Спать ей приходилось урывками, когда Джаред сменял ее. Наверняка ее силы были на пределе. Но она никогда не жаловалась. Джаред не замечал прежде, чтоб она выказывала особую любовь к мужу, не выказывала она такой любви и теперь, и не говорила о ней, и ее молчаливая преданность, чуравшаяся внешних проявлений, трогала до боли сердечной.

Однако преданность жены и друзей помогала Динишу не больше, чем снадобья Джареда. Когда сон, в который впадал больной, стал напоминать забытье, Джаред собрался с духом и сказал Матфре, что надо бы послать за священником.

– Я уже ходил к попу из здешнего прихода, – мрачно ответил комедиант. – Он меня прогнал. Говорит, нечего всякой сволочи лезть в царствие небесное.

Накануне дня святого Гилария, Диниш, после того как Джаред с трудом выпоил ему очередную порцию репейного настоя, попросил позвать Матфре.

– Ты тоже будь здесь, – прошептал он, когда Дагмар направилась к двери.

Непонятно, к кому из них двоих он обращался. Джаред решил, что к нему, склонился ближе – Диниш был почти без голоса.

– Это из-за нее, – шептал он. – Я умру… чего уж там, хватит прикидываться… а на сердце неспокойно. Нельзя ей одной. Пропадет… Женись на ней…

Джаред решил было, что умирающий бредит. Но вглядевшись, усомнился в этом – взгляд у Диниша был осмысленный.

– Женись…или так… только не оставляй. Я бы Матфре попросил, но у него Зика есть…а ты ее любишь… думал, я не знаю?