Читаем без скачивания Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Чевак бросился на землю, но спина ощутила ударную волну. Мимо пролетели куски металла, а клочья обшивки с грохотом покатились вперед. Секция палубы пролетела над головой, задев спину Бронислава.

Инквизитор лежал, не слыша от удара ничего, кроме шипения. По лицу текла кровь. С ногой было что-то не так. Повернув голову, Чевак увидел, что на занесённой серой поверхности лежал не только он. Бронислав встретился глазами с придавленным горящей балкой членом экипажа. Инквизитор мало чем мог помочь, но инстинкт требовал броситься на помощь человеку. Он попытался встать, но ногу пронзила боль, и с невольным стоном Чевак рухнул обратно на металлическую землю.

Неподалёку что-то с грохотом приземлилось. Сначала инквизитор решил, что это опять обломки, но, сморгнув кровь с глаз, увидел оскалившуюся фурию, которая подобно грому обрушилась с ненастных небес. Легко отбросив огромную балку, демон впился медными когтями в плоть жертвы. Взмахнув рваными крыльями, тварь взмыла в небо, унося с собой кричащего человека.

Когда шум удара затих и сменился воплями, Чеваку показалось, что он расслышал не что-нибудь, а колокол: ясный звон одинокого колокола из-под земли. Стаи фурий вновь разлетелись. Рядом начало поворачиваться покрытое ржавчиной колесо, и в полу открылся служебный люк. Оттуда выглянула молодая женщина в обрывках одежды. Её лицо было худым и вымазанным серой, но полным решимости. Когда женщина выбралась наружу, Чевак разглядел под лохмотьями раздутый живот. Грязная перевязь прижимала к её груди младенца, а следом вылезали больные желтухой дети, цепляясь за рваные края плаща. Повсюду вокруг в земле архипелага открывались люки, шлюзы и переборки. Наружу хлынули ободранные люди: костлявые мужчины, женщины и дети, расходившиеся по зоне крушения. Все выглядели худыми и больными, одни горбились, а других уродовали дополнительные конечности и опухоли. Обитатели подземелий явно не были демонами, но страдали от токсичной окружающей среды. На Нерее негде было спрятаться от искажающего влияния Ока Ужаса. Чевака давно бы постигла та же судьба, если бы не обнуляющее воздействие «Атласа Преисподней». Орда начала искать выживших, обирать погибших и тащить из обломков полезные вещи.

Повернувшись, Бронислав увидел, что женщина склонилась над ним и осматривает ногу. Она откинула капюшон, под которым прятала спутанные медные кудри. Женщина велела детям собраться вокруг, и инквизитор почувствовал, как их костлявые маленькие пальцы цепляются за его тело. Рыжая осмотрела рану на лбу, а затем склонилась к лицу Чевака. Она попыталась слабо улыбнуться, но её лицо расплывалось. Голова Бронислава болела, и он чувствовал неудержимый зов обморока.

— Твой корабль разбился. Мы заберём тебя туда, где ты будешь в безопасности, — услышал Чевак, но его дрожащие веки уже закрылись. Тьма сомкнулась вокруг, оставив инквизитора наедине с сомнениями, что такое место есть в мире демонов.

Инквизитор очнулся на грязном матрасе больничной койки. Потянувшись к источнику тупой боли на лбу, Чевак обнаружил на голове повязку и свисавший с руки грязный внутривенный катетер. Он был один в маленькой палате без крыши, из сложенных контейнеров. Сверху были видны мерцающие лампы в потолке куда более крупной комнаты. Рука инквизитора метнулась под полы плаща арлекинов. Он нашёл «Атлас Преисподней» там, где оставил, и облегчённо откинулся на койку. Чевак позволил себе роскошь мгновения отдыха, а затем с отвращением вырвал трубку из руки и перекинул ноги через край койки. Правое бедро обожгла боль, вновь притуплённая морфием, и Бронислав обнаружил, что ногу тоже плотно перевязали.

— Куда собрался?

Чевак поднял глаза и увидел в дверях палаты женщину, которую встретил на архипелаге. Она убрала руки с выпуклого живота и начала поправлять рваную перевязь с младенцем.

— Где я? — в голосе Чевака не было ни следа радушия.

— На Гиблой Посадке, — ответила женщина, глядя, как инквизитор пытается встать и удержаться на ногах. — Осторожно, ты разорвёшь швы, — она показала Чеваку расколотый кусок трубы. — Мы вытащили его из твоей ноги.

— Сколько я был без сознания? — и вновь в голосе инквизитора не было слышно благодарности.

— Примерно десять часов.

— Десять часов!

— Примерно, — повторила женщина. — Я Мира.

— Я встану с этой койки, — заверил её Чевак.

Мира помедлила, а затем взяла стоявшую у двери сделанную на скорую руку трость и бросила инквизитору. Поймав её в воздухе, Чевак поднялся на ноги.

— Кто здесь главный?

— Куратор, он заботится об интересах колонии.

Опираясь на палку, Чевак заковылял по металлическому полу.

— Мне нужно увидеть этого куратора. Мне нужно было увидеть его десять часов назад.

— Куратор очень занят делами колонии. Обычно он не встречает инициатов.

— Инициатов?

— Новоприбывших, — пояснила Мира. — Колония — единственная надежда для тех, кто остался на милость этого мира, а её от него не дождёшься. Все прибывшие на Гиблую Посадку присоединяются к колонии, наслаждаясь защитой и плодами сотрудничества. Мы едины против зла этого места.

— Ты говоришь, что колония — это единственная надежда на выживание.

Мира кивнула.

— А я — единственная надежда колонии, — сказал ей Чевак. — Ты думаешь, что нужно бояться лишь тьмы этого мира? Пока мы говорим, сюда направляется зло. Это не обычная злоба, не бесцельный дьявольский кошмар. Его влечёт непостижимое стремление, и неразумные служители зла не остановятся ни перед чем, чтобы утолить его ненасытную жажду.

— Зачем зло направляется сюда?

— Всё очень просто. У вас есть то, что оно хочет.

Мира вела Чевака по извилистым переходам и комнатушкам затерянной колонии. Гиблую Посадку построили в грузовом трюме древнего корабля, давно погребённого под поверхностью архипелага обломков. Поселение было лабиринтом из ящиков и утильсырья, снятого с упокоившихся на ржавой поверхности кораблей. Мира вела инквизитора через жилища и маленькие рынки добытых товаров, а также редкие святилища, где верующие преклонили колени в безмолвной молитве.

Сами колонисты были пёстрым сборищем — представители сотен имперских верований и культур, к которым примешались ксеносы-неудачники, но всех объединял жалкий вид. Под рваными капюшонами мелькали грязные лица, тогда как потрепанные плащи и платки, похоже, были принятой одеждой, чтобы мужчины, женщины и дети Гиблой Посадки могли скрывать свои уродства.

Действие морфия проходило, каждый шаг отдавался в бедре, и Чевак заметил, что натирает рану. Впереди окружение начало меняться. На месте беспорядочных нагромождений из ящиков появились предметы, разложенные с демонстративной аккуратностью, почти напоказ. Мира вела инквизитора мимо разбитых мозаик и фресок, треснувших бюстов и пыльных урн. Обгоревшие гобелены лежали рядом с поблекшими картинами и древними сокровищами. Набросив на головы капюшоны, колонисты присматривали за реликвиями словно сотрудники музея. Вокруг были вывешены, разложены и выставлены тысячи драгоценных артефактов, начиная огромными обломками покрытых горгульями зданий и заканчивая порванными трактатами и покрытыми патиной монетами. Над головой Чевака висел могучий колокол, потускневший от времени.

— Что это за место? — спросил инквизитор.

— Это архив, — ответила Мира. — Отцы-основатели колонии решили, что важно сохранить хоть что-то от Империума живым в этом погружённом во мрак мире. Архив напоминает нам, откуда мы пришли. Это оплот нормальности в самом ненормальном месте.

— Я слышал колокол, — сказал инквизитор, всматриваясь в огромный инструмент.

Мира потянулась к импровизированному шнуру, который свисал с колокола и извивался по полу вокруг.

— Он возвещает прибытие свежих обломков и мобилизует колонию для утилизации.

— Утилизации?

— Варп-разлом забросил нас сюда, но он же является источником неиспорченных запасов. Каждый разбившийся корабль приносит нам пищу и свежую воду, нужное оборудование и, что важнее, людей вроде тебя. Новую кровь со знаниями и навыками, нужными для роста и обеспечения безопасности колонии. Колокол звонит, и мы лезем наверх, чтобы забрать утиль и выживших.

Чевак покачал головой.

— Что?

— Я просто… поражён, — признался инквизитор. — Как вы выживаете в этом месте, среди порчи и угроз?

— Мы мало что можем сделать, — ответила Мира. — Колония выживает, потому что держится вместе. Коллектив. Мы едины против всех угроз.

Колонист в капюшоне, рассматривавший декоративную аквилу из тёмного дерева, поднял голову и подошёл к ним.

— Любуетесь нашей коллекцией? — полюбопытствовал он. Чевак кивнул в сторону колокола.

— Нейтранский, начало М37, - сказал инквизитор. — До крестового похода в Бездну, но определённо после Драхмера и Воздержания Волка. Похоже на изделие Горшака или Вандергаша. Какой-то адамантовый сплав с ангельскими изображениями Адептус Астартес. Полагаю, Огненных Когтей. Значит, скорее всего, Горшак. Вандергаш предпочитал железо.