Читаем без скачивания Мертвые из Верхнего Лога - Марьяна Романова

— Не нужны литые мышцы и крепкие сухожилия тому, чья воля сильна. В пятидесятые годы жил один старик, — рассказывал ей Хунсаг, — который тяжело заболел и остался обездвиженным. Только глаза его продолжали жить, тело же обмякло и превратилось в тюрьму для его измученного этой статикой сознания. Кормили его через трубку и ставили бесполезные капельницы, и с каждым днем старик все больше врастал в диван, как гриб-паразит врастает в древесную кору. Дети отдали его в дом инвалидов. Спина у больного начала гнить, но тот даже боли не чувствовал. Врачи хором объявляли его безнадежным, а родственники только и ждали, когда несчастный отмучается. Но сам старик ни разу не заплакал. Потому что точно знал: наступит день, когда он выйдет на улицу. Ведь у него была воля. Только воля и была, больше не осталось ничего. Но воля такая, сила которой неведома врачам. Каждый день, с утра до вечера, больной отдавал каждой клетке своего тела приказание ожить. Иногда он злился, иногда чувствовал что-то, похожее на панику, но каждый раз ему удавалось быстро прийти в себя. Старик понимал: стоит один раз опуститься, как покатишься вниз, по предсказанному докторами сценарию. И вот спустя три года, когда любой другой давно бы отчаялся, ему удалось пошевелить пальцами на ноге. С тех пор он пошел на поправку, а через какое-то время действительно начал ходить. Знал я еще одного человека, тот был рыбаком. Однажды он вышел в открытое море с товарищем, и начался шторм. Лодку перевернуло, обессиленных рыбаков унесло далеко в океан. Когда море успокоилось, они даже не могли понять, в какую сторону плыть, берегов-то не видно. И товарищ рыбака быстро отчаялся. Сначала начал молиться, потом принялся проклинать того, кому молился. Затем плакал как дитя. И никакие слова не могли его успокоить. К концу дня он пошел ко дну. А рыбак продолжал плыть. Он точно знал, что если не потеряет дыхания и чувства направления, то рано или поздно куда-нибудь доберется. К вечеру третьего дня его заметили с грузового судна. Рыбак остался жить, потому что таково было решение его воли. Воля — первооснова магии, хотя и не обязательная ее составляющая. Интеллект, воля, намерение и умение чувствовать тонкие миры — вот база настоящего мага.

Рассказ Хунсага вроде бы показался Даше вдохновляющим. Тем более, что ей не надо было оживлять парализованные конечности или бороться со стихией. Ее задачу Хунсаг охарактеризовал как простейшую: сбросить стакан со стола, не прикасаясь к нему руками, одним взглядом.

Девочка гипнотизировала стакан уже больше двух часов, но ничего не изменилось.

Через сорок пять минут должен был вернуться Хунсаг, и Даша начала паниковать, — все же это была жестокая игра с жизнью на кону. Ведь ясно же: Хунсаг мягок с нею лишь до той поры, пока она ему интересна.

Старалась Даша изо всех сил. Прочла все книги, которые были ей предложены, — Блаватскую (переписанную от руки Хунсагом, немного упрощенную), Книгу Соломона, Коран, Библию, Упанишады. Прочитала главы из Канта — там, где он отвергает существование высших сил и взамен обожествляет человеческое сознание, из Фихте, который считал, что «нет ничего, кроме личного я», из Людвига Фейербаха, считавшего, что человек — создатель, а Бог — создание. «Любовь бога ко мне есть лишь обоготворенная любовь к себе», — бормотала Даша, стараясь правильно уложить в сознании такие сложные для ее возраста понятия.

А еще прочитала Штирнера, который был скромным преподавателем школы для девочек и писал, что пороки существуют только для того, кто борется против них. «Когда мир становится мне поперек дороги, я поглощу его», — записала Даша в тетрадь, которую выдал ей Хунсаг.

И Ницше — безусловно, было много Ницше. «Ты должен создать высшее тело, ты должен создать создающего». «Умерли все боги, так пусть будет жить сверхчеловек».

Среди книг имелся и роман и «Преступление и наказание», так же выборочно переписанный от руки. Красным карандашом был подчеркнут момент, когда Раскольников доказывает судебному следователю права выдающихся людей переступать через моральные препятствия.

Она прочла «Диалоги о естественной религии» Давида Юма и какие-то современные теории позитивных психологов, которые показались ей детским лепетом по сравнению с тяжеловесными текстами, сражающимися с нею, как драконы.

Чтением Даша не ограничилась. Она больше не жаловалась на голод, хотя кто бы знал, как это оказалось трудно. В ее семье не было культа еды, богемная мать никогда не кормила дочку по режиму. Еда воспринималась приятной пунктирной линией, сопровождающей жизнь, и девочка часто перекусывала на ходу, ела что попало. Но когда ее перевели на обычный рацион лесной деревни — травы, коренья и орешки, она вдруг почувствовала, что мысль о кусочке обычного хлеба или карамельке заставляет увлажниться глаза.

Лада, конечно, воспользовалась случаем — сама она называла это испытанием прочности, но Даша понимала, что руководит ею не желание воспитать сильного воина, а зависть, ревность, ненависть и надежда, что однажды Даша сорвется и разочарует Хунсага. Короче, Лада пекла чаще обычного. В доме так одурманивающее пахло теплым сладким тестом, что хотелось выть. Пирожки и ватрушки — такие свежие, дышащие, теплые, румяно-золотистые — всегда лежали на столе, накрытые тонким льняным полотенчиком. Руку протяни — и попадешь в запретный рай. Даша старалась чаще бывать вне дома, но по ночам ей снились пряничные домики и колдунья, ласково зовущая из окна.

Когда книги были изучены, Хунсаг начал давать ей первые задания. Он научил ее расслабляться — поступательно «отпускать» одну часть тела за другой, пока организм не погрузится в глубочайший надежный качественный сон. Это умение очень пригодилось — из-за вечно пустого желудка девочка почти потеряла сон. Он научил Дашу задерживать дыхание на восемь минут — та сначала боялась, но выяснилось, что все не так трудно, если доверчиво и старательно следовать его указаниям. Хунсаг был хорошим учителем — терпеливым и грамотным. Даша быстро втянулась. Никогда в жизни ей не было так интересно, никогда и ничего до такой степени не увлекало ее.

Она научилась так имитировать голоса лесных птиц, что те начали ей отвечать. Научилась находить травки, снимающие боль. Предсказывать погоду. Читать простейшие мысли: Хунсаг рисовал на листе бумаги что-то простое — яркий треугольник или схематичный автомобильчик, а Даша пыталась угадать, что учитель имел в виду, и почти никогда не ошибалась.

Девочка видела, как радуется Хунсаг, когда у нее все получается, и отчего-то радость была, как ялтинский сентябрьский пляж, обнимающей и теплой.